— Отвесил оплеуху? Здесь? В этом доме? Вчера вечером?
Она кивнула, посмотрела на Бата:
— Я сама на это нарывалась.
— Что-то я в этом сомневаюсь.
— Не вмешивайся, старший брат. Он ударил меня, потому что я ему небезразлична.
— Или он так говорит.
Джо-Энн покачала головой:
— Он этого не говорил. Но почему? Какая ему разница, напьюсь я или нет? Если только…
— Ты думаешь, остальным ты безразлична?
— Невада любил меня. Полагаю, ты тоже любишь, по-своему. А вот Джонас? Моника? — Она покачала головой.
— Рано ты начала жалеть себя. Тебе двадцать один год, наш отец определил тебе щедрое пособие…
— Щедрое? Неужели?
— Оно такое же, как мое жалование. До цента.
— Скажи мне, старший брат, согласился бы ты получать пособие от Джонаса? Он назначил тебя вице-президентом «Корд хотелз», потом президентом. Ты должен отрабатывать свои деньги. А иначе ты бы их взял?
Бат долго смотрел на нее:
— Хорошо, я бы не взял.
— А вот я должна брать. Он не назначит меня президентом чего бы то ни было. И мне приходится брать от него милостыню.
— Он щедр и любит тебя.
— Вот тут ты ошибаешься. И в первом и во втором. По-моему, он не способен ни на щедрость, ни на любовь.
— Ты не права. Но… Ты хочешь работать? Об этом речь?
— Я хочу, чтобы кто-нибудь наконец-то понял, что я могу работать.
— Я посмотрю, что можно сделать. А теперь вернемся к Бену Парришу…
— Зачем ты познакомил меня с ним? — спросила Джо-Энн.
— Я думал…
— Если я выйду за него замуж, ты и Джонас можете катиться к чертовой матери.
Тремя часами позже Гленда и Бат лежали в постели. Ее неналаченные волосы мягко стелились по его плечу. Умиротворенная, она уже засыпала.
— Джо-Энн… и Бен Парриш. Не могу в это поверить.
— В ней говорило шотландское, — ответил Бат. — Едва ли она серьезно думает о том, чтобы выйти за него замуж.
— Она выпила еще. Вина и виски. Да и он крепко набрался к тому времени, как они отправились спать.
— Будем надеяться, что они не пойдут купаться на рассвете. А то ведь могут и утонуть.
— Утром вода слишком холодная. — Гленда улыбнулась. — Как только она дойдет ему до яиц, он тут же выскочит на берег.
Когда спальня погружалась в темноту, Бат обычно раздвигал штору. И с постели они могли любоваться океаном, звездами в ясном небе, в отсвете которых накатывали на берег волны.
Гленда вздохнула:
— Как прекрасен океан. Но я, помнится, очень его боялась. В девятнадцать лет я жила в квартире еще с одной девушкой на Девятнадцатой улице, в Бенсон-херсте. Тогда я работала в клубах, приезжала домой поздно ночью, и рядом плескался океан. А там… Кто мог это знать? На глубине пятидесяти или шестидесяти футов, в миле от берега, могла притаиться нацистская подлодка. Может, целая стая. Вооруженные люди… которые хотели тебя убить. Наверное, я и тогда понимала, что это нереально. Но нацисты находились не так уж и далеко. А для еврейки…
Бат прервал ее поцелуем.
— Дорогая… если нацисты сойдут на берег… в ночном столике есть пистолет.
Она вновь вздохнула.
— Так ты защитишь Голду? — спросила она голоском маленькой девочки. Бат провел рукой по ее шелковистым волосам, опять поцеловал в губы.
— Разумеется, я не дам тебя в обиду.
— М-м-м. Ты не хочешь звать меня Голдой, не так ли?
— Для меня ты Гленда.
— Голда Грауштейн. И Голда Грауштейн любит Бата Корда. А значит, жди неприятностей. Голда Грауштейн, дочь рабби Мордекая Грауштейна, полюбила сына Джонаса Корда, внука Джонаса Корда. Любовь не приносила мне ничего, кроме… неудач. Я всегда оставалась с разбитым сердцем. Раньше мне не хотелось говорить тебе об этом, из страха, что ты уйдешь.
— Голда…
— Нет. Ты должен называть меня по-другому. И не Гленда. Я буду для тебя кем-то еще. Зови меня Кристи! Можно ли предложить более христианское имя?
— Кто просит тебя быть христианкой?
— Но…
— Нет, Голда. Будь такой, какая ты есть. Иного я не прошу. Я же не стараюсь казаться другим, хотя многим это не нравится. Голда… Голда… Слушай, я люблю тебя, Голда. Ты любишь меня… Иди-ка сюда… К черту Кристи!
Спонсорство и эфирное время стали главными проблемами для «Шоу Гленды Грейсон». «Корд продакшнс» отсняла пилотную передачу на съемочных площадках «Корд студиоз» в марте 1955 года. В основу сценария легли те принципы, которые изложил Бат Джонасу Корду, когда впервые рассказал о своем намерении взяться за телешоу.
Сценарий… Идет репетиция «Шоу Гленды Грейсон» в бродвейской студии. Предполагалось пригласить на передачу Дэнни Кэя, но за три дня до выхода в эфир он попадает в больницу с острым приступом аппендицита. О возникших трудностях Гленды узнает Либрейс, аккомпаниатор ночного клуба, в котором выступает Гленда, и бросается на помощь. Дома Гленду ждут новые неприятности. Ее дочь Тесс, которую сыграла Маргит Литтл, в отчаянии: ее партнер по танцу сообщил, что отец посадил его под домашний арест, потому что он сшиб бампер на отцовском автомобиле. Звонок Гленды рассерженному папаше ничего не дает. Гленда находит лишь один способ успокоить Тесс: реализует мечту девушки — выступить в «Шоу Гленды Грейсон». Тесс исполняет танец под музыку Либрейса, а под занавес передачи танцует вместе с Глендой. Партнер Тесс звонит ей, чтобы сказать, что его отец видел ее по телевизору и проникся мыслью о том, как будет хорошо, если его сын составит компанию звезде экрана.
— Прямо-таки стандартный набор клише, — прокомментировал передачу Джонас. — Вероятно, успех нам обеспечен.
Гленда снялась в своем фирменном костюме: черные чулки, черная, с кружевами, грация, черная шляпа. В последний раз использовала она и свою коронную фразу: «Смени имя, Голда. Пожалуйста!» Фраза уже изрядно затерлась, и больше произносить ее она не собиралась.
Сэм Стайн повез пленку в Нью-Йорк и показал десятку перспективных спонсоров. Передача понравилась, но… Сочетание комедии положений и эстрадного шоу — смелая идея, да только понравится ли она зрителям? И Гленда Грейсон… Воспримет ли ее средний телезритель («Вы же понимаете, это будут смотреть в гостиной»). А ее костюм больше похож на нижнее белье. Никто еще не появлялся на телеэкране в грации и чулках. И Маргит Литтл в трико… А по одной из ее фраз можно понять, что она со своим партнером в интимных отношениях. И у Гленды несколько двусмысленных реплик. Слишком много шоу ставится в Нью-Йорке. Будут ли люди покупать холодильник, рекомендуемый Глендой Грейсон? Не очень-то они покупают те, что рекомендует Софи Такер. Американские домохозяйки не отождествляют себя с Глендой Грейсон.
И так далее.
Без спонсора передача не могла рассчитывать на выделение эфирного времени. Ни одна из телекомпаний не могла пойти на такой риск. Когда Бат возвратился в Калифорнию из Нортгемптона, Сэм все еще не нашел спонсора.
Джонас взял со стола бутылку бербона, он и Бат сидели в кабинете отца на заводе «Корд эксплозивз», налил себе стакан, передал бутылку и пустой стакан сыну. Бат плеснул в него самую малость: в отличие от отца и деда, он бербон не любил.
— Мы можем дать задний ход, списать убытки и забыть об этом. — Джонас пролистывал бумаги, которые принес Бат. — Я терял и больше на пустых затеях.
— Это не пустая затея, — возразил Бат.
— Все зависит от того, что понимать под пустой затеей. Если пустой называть затею, которая должна приносить деньги, но не приносит, то иначе этот проект не назовешь. Есть, конечно, и другая сторона. Идея слишком хороша для рынка, рынок просто ее не оценил. Не знаю, Бат. Возможно, ты дал маху. Ты вот спишь со звездой шоу. Не повлияло ли это обстоятельство на твое суждение?
— Ни в коем разе.
— Хорошо. Я верю тебе на слово. Пусть не влияет и в дальнейшем.
— Либрейс давно варится в шоу-бизнесе и прекрасно в нем разбирается. Он тоже считает, что идея хорошая.
— Да, но ему платят за участие в шоу. Он ничего не вкладывает, только получает.
— Дэнни Кэй разрешил упомянуть его имя в первой передаче. И дал согласие на участие в одной из последующих, если, конечно, они будут.
— Еще один человек, который не вложил ни цента, — буркнул Джонас. — Так что ты собираешься делать?
Бат покачал головой.
— Понятия не имею, — признался он.
— Ясно. А я вот имею. Твой старик, который вбухал семнадцать миллионов в Тихий океан, как ты мне вежливо напомнил, поможет тебе.
— Я не могу просить тебя и дальше вкладывать деньги в этот проект.
— Не можешь? Черта с два! Если ты веришь в успех, ты можешь просить больше денет. Если не веришь, то и мне верить нечего. Так что ты на это скажешь?
Бат посмотрел на отца:
