Увидев на дощечке имена Макфарлейн и Тейт, Хьюберт поправил галстук и отодвинул мысли о Флоре. Однако они снова вернулись, пока он стоял в приемной, слишком взволнованный, чтобы сесть. Когда он велеречиво и скучно рассуждал о фабианцах, она притворилась, что не видит разницы между социалистами и коммунистами, и жаловалась, что по „Таймс“ они ей казались одними и теми же, она поддразнивала его.
Клерк провел Хьюберта в другую комнату.
— Мистер Виндеатт-Уайт, — сказал поверенный.
— Мистер Макфарлейн, — сказал Хьюберт.
— Тейт вообще-то, поскольку Макфарлейн умер. Садитесь. Сигарету? Не курите? Не возражаете, если я…
Хьюберт сел, наблюдая, как поверенный затягивается сигаретой, стряхивает пепел в пепельницу, достает папку с документами, стянутую липкой лентой, как он потряс ее, положил перед собой и откашлялся. У него было лунообразное лицо с обезьяньими глазками.
— Это дело Пенгапаха и завещание вашего кузена мистера Хьюберта Виндеатт-Уайта, — проговорил он сдавленно.
— Зовите меня Хьюберт.
— О, хорошо, благодарю вас. Ну тогда… да… вы знаете это место… Хьюберт?
— Нет. — Дымок от сигареты поднялся из пепельницы. „Какой доход ежегодно правительство загребает от табака? И как велик вклад этого Тейта в буржуазную систему?“ — Мой кузен никогда не приглашал меня. Я полагаю, он был отшельником.
— Отшельником? О Господи, нет, он не был отшельником. Никак нельзя назвать его отшельником, — сказал мистер Тейт. — Это слово не подходит.
— А какое?
— Сейчас это не имеет значения.
Хьюберт удивился нотке язвительности.
— Нет, поскольку он мертв.
Мистер Тейт повторил:
— Да, мертв.
— Хорошо, — кивнул Хьюберт.
Наступила пауза. Мистер Тейт держал руки на папке с документами.
— Ну что, тогда начнем? — предложил Хьюберт, надеясь, что говорит вежливо. Если с такой скоростью пойдет дело, он никогда не вернется к Флоре.
Это заставило мистера Тейта начать.
— Пенгапах, как он сейчас, пожизненно ваш. Надеюсь, вам это известно? Ваш кузен оставил небольшой доход, вот, Хьюберт. — Он подтолкнул документы к Хьюберту. Тот прочитал, с удовольствием задержавшись на сумме. По его мнению, она не так уж и мала. — Это вам на то, чтобы содержать дом в том состоянии, в каком он сейчас, и землю, как она есть. Вы говорите, никогда там не были?
— Нет.
— А.
— Все, что я знаю, так это про шесть ванн в ванной комнате.
— Нет. Мистер… Хьюберт. Их больше нет.
— Почему?
— А вам не сообщили? Может, и нет. Видите ли, половина дома сгорела шесть лет назад.
— Так поэтому вы говорите все время „как он есть“?
— Совершенно верно.
— Это что, руины?
— Нет-нет, не руины. Просто половина того, что вы ожидали.
— Я не знаю, чего ожидал.
— Понятно. — Мистер Тейт поднял окурок из пепельницы и погасил. — Я думаю, — сказал он, — ваш кузен, старый Хьюберт Виндеатт-Уайт, перестроил дом и для этого продал часть земли. Но с нами он не советовался.
— Как плохо.
— Да, плохо, — сказал мистер Тейт, — мы же были его поверенные.
— Конечно.
— Но это не значит, что мы бы ему посоветовали что-то другое, а не то, что он сделал.
Хьюберт вздохнул.
— Не отшельник, нет шести ванн и половины дома…
— Ну нет, он выглядит полным.
— А есть ли что-то, что я должен подписать?
(„Удивительно, что уличные фонари в этой части Лондона не увешаны поверенными“.)
— Там было шесть ванн, но при моем партнере, и да-да, конечно, вы должны здесь кое-что подписать. Я попрошу клерка в свидетели, и вот карта, как туда добраться. — Спешка клиента удивила мистера Тейта.
Это не отняло много времени, волнуясь и горя желанием поскорее убраться отсюда, Хьюберт поблагодарил мистера Тейта и собрался уходить. Мистер Тейт сказал:
— Вам понадобится машина, это довольно далеко.
— Я найму. — Он возьмет ее у Космо. Космо хочет ехать на поезде на Рождество в Коппермолт, он не откажет.
— Я бы хотел пригласить вас на ленч.
Хьюберт подумал, что за едой можно побольше выспросить у мистера Тейта про кузена Типа и Пенгапах. Мистер Тейт пригласил его к Симпсону и, пока они заказывали ростбиф, признался, что и сам в глаза не видел кузена Типа и Пенгапах. Недавно скончавшийся партнер вел все дела кузена.
Хьюберт уже было решил забрать необходимые бумаги у мистера Тейта, но мужчина поколебал его в таком решении, спросив:
— А вы женаты?
— Нет.
— Собираетесь?
— Я…
— Не забывайте, что ваша собственность передается только наследникам мужского пола, но нет, о Хьюберт, не женитесь. Сегодня утром меня бросила жена… горе… одиночество, отчаяние. — Обезьяньи глазки блеснули, потом надтреснутый голос продолжил:
— Проклятая, проклятая сука. Я убью ее.
Они уже дошли до сыра. Хьюберт проглотил „стилтон“ и хрустел сельдереем. Он пробормотал:
— Каждый убивает то, что любит.
Мистер Тейт поднял голову и возвысил голос:
— Но он был эксцентричный.
Несколько человек повернулись, потом быстро отвели глаза.
— Может, он и был, но тем не менее наделал свору сыновей. Слушайте, мистер Тейт, я должен идти. Я не следил за временем. Спасибо вам большое за вашу помощь и за ленч, — и он начал подниматься.
— Было очень приятно, — проговорил мистер Тейт. — Официант, мой счет.
Пожав руку Тейту, глядя в маленькие, обезьяньи глазки на клоунском лице, Хьюберт добавил:
— Вы же не убьете ее, правда?
Мистер Тейт, нашарив бумажник, смущенно пробормотал:
— Я придумаю что-нибудь получше…
Распростившись с ним и попав на Стрэнд, вернув себе душевное равновесие, Хьюберт решил, что мистер Тейт сумасшедший. Но какое это имеет значение? У него в кармане ключи от Пенгапаха, бумаги в его руках, его ждет интересная работа. Развеселившись от собственных мыслей, он пошел к Космо просить машину.
Космо в рубашке с короткими рукавами упаковывал чемодан.
— Машину хочешь? Конечно. Вот ключи, только относись к ней по-хорошему. Извини, но я спешу. Мы с отцом должны успеть на поезд, он спустит с меня шкуру, если я опоздаю. — Он свернул пальто, уложил в чемодан. — Туфли, носки, рубашка, штаны. А ты куда?
— В Пенгапах.
— Так значит, он достался тебе? Он существует? — Космо бросил сборы.
Хьюберт повертел у него под носом ключами.
— Вот ключи, вот бумаги.
— После всех этих долгих лет ты наконец получил. Поздравляю. Лорд Пенгапаха. Джентльмен, владелец земли. Может, ты теперь поменяешь свои политические взгляды?
Не обращая внимания на шутки, Хьюберт сказал:
— И еще у меня есть работа.
— Не может быть! — воскликнул Космо. — Как здорово!
— Германия, писать статьи о нацистах…
Космо, открыв рот, слушал подробности предстоящей работы.
— Тебе там будет куда интереснее, чем в банке.
— Еще бы.
Друзья улыбнулись друг другу. Потом Космо сказал:
— Ну, мне пора. Отец стареет, становится суетливым и капризным. Я бы хотел, чтобы ты приехал на Рождество в Коппермолт. Но я вижу, тебе не терпится посмотреть на свой дом. И, зная тебя, я понимаю, что ты хочешь насладиться этим зрелищем в одиночестве.
— А кто собирается приехать в Коппер…
— Мэбс и Нигел, Таш и Генри, их дети, конечно.
— Джойс?
— Уехала на Канары с Эрнестом.
— Значит, все кончено?
Космо сказал:
— Джойс — это не привычка, это всего лишь случай, ты должен знать. — Он кинул еще пару брюк в чемодан и захлопнул его. — Так, ну что я забыл? — Он огляделся. — У меня было желание броситься за Флорой, когда мы ее провожали. Я понял, что дело с Джойс сходит на нет, и я все думаю: как она там?
Хьюберт сказал:
— Я уверен, с ней все в порядке. Ну, большое спасибо за машину, я верну ее через неделю. — И ушел.
Через двадцать минут, поднимаясь по лестнице к себе в квартиру, радостный, предвкушающий удовольствие Хьюберт позвал:
— Флора! — Квартира была пуста, постель, в которой она лежала прошлой ночью, была холодная, от паники у него в желудке что-то сжалось. Уверенность испарилась, и его охватила ярость.
— Какого черта? Где ты? — завопил он. В этот момент в дверях появилась Флора. — Что ты делаешь? Где ты была?
— Я выходила.
— Куда? Что делала?
— Я очень разумно провела день, — она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. — А почему ты такой злющий?
— Я думал, что ты ушла. Я уже стал думать, не случилось ли что. — Он прижал ее к себе.
— А почему я должна уйти? Как встреча с юристом? — Встревоженная его яростью, Флора высвободилась, скинула туфли и удобно устроилась в кресле. — Только не говори мне, что Пенгапаха нет. И что это за старин?
