— Немного. Я хотела бы вернуться.
М-р Карлайл встал, подал руку жене, и они неторопливо пошли вдоль пристани. Многие оглядывались на них, любуясь его высокой, благородной фигурой, ее молодой красотой, изысканностью, которая отличала их обоих. На следующее утро прилив начался в восемь часов, и м-р Карлайл отплыл на пароходе, направлявшемся в Фолкстоун. Спешно проглотив завтрак, который приготовила ему Уилсон, он зашел попрощаться с женой, которая еще не встала.
— До свидания, любимая, — сказал он, наклонившись, чтобы поцеловать ее. — Береги себя.
— Поцелуй за меня наших малышей, Арчибальд.
— Что? — спросил он. — Я должен спешить.
— Не влюбись в Барбару Хэйр, пока меня не будет.
Она говорила полушутя-полусерьезно, но если бы он знал, как стучало ее сердце! М-р Карлайл воспринял это как шутку и удалился, рассмеявшись. Если бы он понял, что она не шутит, его это удивило бы почти так же, как просьба не ездить в Англии на одногорбом верблюде-дромадере.
Изабель вскоре встала и, чувствуя беспокойство, долго не могла справиться с завтраком. Она думала, как ей прожить следующие несколько недель. Она со времени своего приезда успела принять две морские ванны, которые ей не понравились, поскольку вызвали слабость и дрожь; поэтому ей казалось нежелательным принимать их и далее. Стояло прекрасное утро, и она решила отправиться на пирс, где они были прошлым вечером. Она не могла опереться на руку м-ра Карлайла, но путь был не слишком дальний, тем более, что в конце его можно было отдохнуть. Она пришла туда в сопровождении Питера, села и велела слуге вернуться за ней через час. Она стала наблюдать за гуляющими, которые в этот ранний час двигались поодиночке или небольшими группами, не слившись еще в шумную толпу. Вот прошел подагрик в специальной обуви, за ним — три молодые леди с гувернанткой, а вот — двое молодых шумных кутил в охотничьих куртках и очках, которые нагло уставились на леди Изабель; впрочем, было в ней нечто такое, что заставило их отвести взгляд и притихнуть. Спустя некоторое время появился еще один прохожий, высокий и красивый джентльмен. Взгляд ее упал на незнакомца, и… Что заставило ее затрепетать всем телом, а сердце — учащенно забиться? Чья фигура двигалась к ней, внося смятение в ее заскучавшую душу? Она принадлежала тому, кого она, как вскоре выяснится, никогда не могла полностью забыть. По пирсу медленно шел капитан Ливайсон, приближаясь к тому месту, где сидела она. Он взглянул на нее, не дерзко, как те двое юнцов, а с нескрываемым восхищением.
«Какая милая девушка! — подумал он. — Кто бы это мог быть?»
Внезапно он вспомнил, кто это; капитан Ливайсон снял шляпу и протянул к ней руку, ослепив своей обворожительной улыбкой.
— Ну конечно же, я не ошибся. Разве я не имею честь снова встретиться с леди Изабель Вейн?
Она подала ему руку, ответив что-то невпопад, поскольку была в полном смятении.
— Прошу прощения: я должен был сказать «леди Изабель Карлайл». С тех пор, как мы расстались, прошло немало времени, и я, от внезапной радости снова видеть Вас, назвал как в прежние времена.
Она снова села, и яркий румянец волнения погас на ее щеках. Разглядывая ее, капитан Ливайсон подумал, что он не видел лица красивее с того самого времени, когда в последний раз встречался с ней.
— Что привело Вас сюда? — спросил он, присаживаясь рядом.
— Я болела, — объяснила она, — и мне настоятельно рекомендовали морской воздух. Мы не приехали бы сюда, если бы не миссис Дьюси, с которой мы собирались встретиться здесь. М-р Карлайл уехал только сегодня утром.
— Миссис Дьюси укатила в Эмс. Я вижу их иногда. Они обосновались в Париже. Вы и в самом деле выглядите больной! — внезапно добавил он с искренним сочувствием. — Это меня тревожит. Могу ли я что-то сделать для Вас?
Она и сама знала, что выглядит очень больной, что румянец, вызванный волнением от внезапной встречи с ним, сходит с ее щек, оставляя их пепельно-бледными. Она была раздосадована и даже сердита на себя за то, что могла так разволноваться, встретив его. До этого момента она и не подозревала, что все еще испытывает какие-то чувства к капитану Ливайсону.
— Возможно, я предприняла слишком раннюю прогулку, — сказала она, как бы извиняясь за свой вид. — Думаю, мне нужно вернуться. Я встречу моего слугу по дороге. До свидания, капитан Ливайсон.
— Однако, непохоже, чтобы Вы были в состоянии идти в одиночку, — возразил он. — Разрешите мне проводить Вас домой.
Взяв ее под руку, причем сделав это как нечто само собой разумеющееся, как множество раз в прошлом, он повел ее по пирсу. Леди Изабель, не находившая себе места от беспокойства, чувствовала, что не следует вот так запросто идти под руку с ним; однако, с другой стороны, он был отчасти ее родственником, пусть даже дальним, и она не смогла найти повод отказать ему.
— Вы в последнее время не виделись с леди Маунт-Северн? — осведомился он.
— Я видела ее этой весной в Лондоне, когда была там с мистером Карлайлом. Мы не виделись со дня моей свадьбы; переписки мы также не ведем. Впрочем, лорд Маунт-Северн несколько раз навещал нас в Ист-Линне. Я слышала, они по-прежнему живут в городе?
— Да, насколько мне известно. Я не видел их, впрочем, как и саму Англию, уже десять месяцев. Жил я в Париже, а сюда приехал вчера.
— Весьма длительный отпуск, — заметила она.
— Да, я же оставил военную службу. Дело в том, леди Изабель. — Вам-то я могу это рассказать, — что мои дела в настоящее время не особенно хороши. Мой старый дядюшка повел себя самым свинским образом: он снова женился.
— Я слышала о том, что сэр Питер вступил в брак.
— Ведь ему, дурню старому, уже семьдесят три года. Это, разумеется, меняет мои виды на богатое наследство, поскольку он может обзавестись собственным сыном; неудивительно, что на меня набросились мои кредиторы. Они позволяли мне множить долги, пока я был наследником титула и поместий, но, как только газеты сообщили о женитьбе сэра Питера, мои акции резко упали, мне перестали давать в кредит и потребовали уплаты долгов. Я оставил службу и уехал за границу.
— Скрылись от кредиторов?
— А что мне оставалось делать? Мой дядя отказался заплатить, равно как и увеличить мое денежное содержание.
— Каковы же теперь Ваши перспективы? — снова спросила леди Изабель.
— Перспективы! Видите этого мальчишку в лохмотьях, швыряющего камешки в воду? Спросите его, каковы его перспективы; он посмотрит Вам прямо в глаза и скажет: «Никаких». То же самое верно и по отношению ко мне.
— Ну, Вы все-таки имеете шансы стать наследником сэра Питера.
— Да, я могу стать им, а могу и не стать. Когда эти старые идиоты обзаводятся молодыми женами…
— Вы поссорились с сэром Питером? — перебила его леди Изабель.
— Я бы разругался с ним, как он того заслуживает, если бы в этом был хоть малейший смысл; он ведь может приостановить выплату моего денежного содержания. Видите ли, леди Изабель: защита собственных интересов — вот девиз большинства людей в наши дни.
— Долго ли Вы собираетесь пробыть в Булони?
— Право же, не знаю. Как понравится. Беспутная парижская жизнь, с этими ночными бдениями в душных комнатах, изматывает; вот я и приехал, чтобы освежиться морскими ваннами. Не слишком ли быстро я иду?
— Когда Вы заговорили о женитьбе сэра Питера, Вы весьма заметно ускорили шаг. И я ничего не имею против, — весело добавила она, — ибо это позволило мне почувствовать, как я окрепла. Неделю назад даже вдвое более медленная ходьба была мне не под силу.
Он рассыпался в извинениях. Вскоре они подошли к дому, в котором она жила, и капитан Ливайсон вошел вместе с ней, без приглашения. Возможно, он полагал, что родственники могут обойтись без лишних церемоний, и просидел, таким образом, с четверть часа, развлекая ее своей беззаботной болтовней. Поднявшись, наконец, чтобы откланяться, он осведомился, чем она собирается заняться во второй половине дня.
— Прилягу отдохнуть, — ответила леди Изабель. — У меня еще не хватает сил пробыть на ногах целый день.
— Вы должны позволить мне сопровождать Вас, если надумаете прогуляться, — заметил он. — Я рад, что оказался здесь, поскольку полагаю, что Вам не подобает выходить в сопровождении одного лишь слуги. Когда приедет мистер Карлайл, он будет благодарен мне за мои старания.
Ей просто нечего было на это возразить. Он, конечно же, говорил это с искренним желанием помочь ей, просто и естественно, как мог бы сказать то же самое любой знакомый. Леди Изабель умела прекрасно владеть собой; если прежние чувства не окончательно умерли в ней, она должна подавить их: даже мысль об этом заставила ее покраснеть от стыда. Итак, она встретится с капитаном Ливайсоном и вынесет его общество так же, как общество какого-либо незнакомца, совершенно безразличного ей.
