— Когда она была здесь, — Милли изучала письмо Виты в поисках разгадки, — я думала, она… Меня даже что-то ударило… Ну как бы сказать, она была совершенно… („Совершенно какая? Опасная? Никто не пригласит девушку приехать снова, если сын или муж найдут ее привлекательной“.) Но, Боже мой, сойти с корабля и исчезнуть так странно, если не сказать неприлично.
— А это что, телефон? Ну ладно, я подойду. Я жду звонка, — сказал Ангус. — Она мне показалась вполне разумной девушкой, — проговорил он, выходя из комнаты.
— У отца ведь ничего со слухом не было, — удивилась Мэбс.
„Или с моим, — подумал Космо, прислушиваясь к тому, как в холле отец говорил:
— Да, мой дорогой, да, конечно. Я посмотрю. Да, счастливого Рождества, до свидания. — Ангус положил трубку, его сердце неловко колотилось, и он пошел посидеть в библиотеку. „Почему, — спросил он себя, — не рассказал тогда Милли, ничего же не произошло и не надо было чувствовать себя виноватым. Что дурного — угостить ленчем хорошенькую девушку? Ничего“. И ведь второй случай представился, когда она вскрывала подарки. Он мог все обратить в шутку, рассказать, как экстравагантно он вел себя в „Хардис“, эти удочки на осетра, наживка, рассказать, как Флора предложила пойти во „Флорис“ и „Фортнум“, как очаровательно держалась за ленчем и вела себя, как сама говорила, разумно. „О да, девочка была разумна во французском смысле. Мне шестьдесят шесть, достаточно старый, гожусь ей в дедушки, и слишком старый, чтобы думать, как бы было здорово затащить ее в постель. И попытки быть не могло, разве что мысль, но попробуй объяснить это Милли“.
— О дурак, — громко застонал Ангус. — Дурак, дурак, старый дурак. — Он подошел к окну и уставился на зимнее небо.
Войдя в комнату, Космо сообщил:
— Пап, там спор. Девочки хотят повести детей в церковь. Мама — чтобы ты принял решение. — Быстро переключившись, Ангус сказал:
— Чтобы дети заглушили Рождественское послание и рождественские гимны? Потрясающая мысль. Будет сущий ад. Почему бы и нет?
Отец говорил так воинственно, что Космо даже отступил, но в дверях спросил:
— Ты ее видел. Так ведь?
— Кого? Конечно нет, понятия не имею, о чем ты.
— Благодарю, — и Космо вышел в холл, убежденный, что никакой телефон не звонил.
Обнаружив, что дверь открыта, Космо заглянул внутрь. Хьюберт стоял на коленях спиной к двери и пытался ручными мехами развести огонь. Поленья отсырели, искры вспыхивали, появлялся бледный язычок пламени, а ветерок понизу задувал ему в лицо дым, заставляя с руганью отклоняться назад. Потом вдруг пламя с голодным треском занялось и, словно насытившись, замурлыкало.
— Эврика! Отлично! — крикнул Космо.
Хьюберт резко обернулся.
— Что тебя принесло сюда? И как ты нашел дорогу?
— Знаешь ли, существуют карты, поезда, такси и много чего еще. От деревни я шел пешком. — Космо сделал шаг внутрь. — Так ты не будешь так гостеприимен и не пригласишь меня войти? А я купил бутылку виски. Хорошо тут, — сказал он, осматриваясь. — Ну и как Пенгапах, такой, как ты думал? Мечты материализуются? Может, покажешь мне свое поместье?
— Я думал, ты на Рождество в Коппермолте, — не слишком вежливо проговорил Хьюберт.
— А я и был в Коппермолте, встретил там Рождество и очень скучал без тебя.
Космо прошелся по комнате, выглянул в окно.
— Море внизу, за деревьями? Идиллическое место, закрытое, отдаленное, неприметное. Я вижу, и книги хорошие. Твой кузен Тип оказался эрудитом? И мебель такая, что фыркать не станешь. Несколько очень хороших картин, покажи мне все.
— Я вообще-то предпочитал побыть один, но уж если ты здесь, входи. Я открыл дверь, чтобы выпускать дым.
— И незваных гостей. Если я правильно понял, меня тут не ждали.
— Да у меня полно дел… Я надеялся…
— Надеялся порадоваться в одиночку, — дружелюбно сказал Космо, — но, поскольку я уже здесь, желанный или нет, почему бы нам не выпить. — Он открыл бутылку. — Вон из тех прекрасных кубков, что на камине, или они священны? Глоток виски за твое здоровье и твою удачу.
Хьюберт потянулся за кубками.
— Я принесу воды, — сказал он, уходя на кухню.
Космо проследил взглядом за Хьюбертом, заметил кучу продуктов: фрукты, бутылку вина, виски на кухонном столике, батон, масло, сыр. Хьюберт принес воду. — Может, мне и правда стоит выпить? Мне преподнесли сюрприз.
— О! Неприятный?
— Да. — Хьюберт наблюдал, как Космо наливает выпивку, взял свой бокал, посмотрел на часы, потом на Космо. — А почему бы тебе не сесть?
— Благодарю.
Они расположились в креслах у камина.
— Ну и что за сюрприз? — спросил Космо.
— Поверенный моего кузена… мой поверенный, повесился.
— Почему?
— И стоило это делать! Я виделся с ним в Лондоне, он отдал мне ключи, зачитал завещание кузена, угостил ленчем. Дело в том, что его бросила жена, и он хотел ее убить. И я никак не ожидал, что он наложит на себя руки. Все врут про поверенных.
— Я думаю, они тоже люди.
— Я считал его скучным. Я чувствую себя ужасно. Я позвонил ему из деревни, ходил туда за покупками, хотел попросить его сделать кое-что для меня, а его клерк мне сообщил.
— Полагаю, у него есть партнер.
— Господи, какой ты бессердечный.
— Но он тебе докучал, он тебе не нравился. Не так уж ты потрясен. Что тебя действительно волнует, так это мое появление здесь. Ты хотел бы, чтобы я убрался, ты все время смотришь на часы.
— Только раз посмотрел! — воскликнул Хьюберт. — Да, я взволнован.
— Так мне уйти? Скажи. Но сперва ты проведешь меня по дому, во имя старой дружбы. И я тебе привез бутылку, — засмеялся он. — Ну, дай посмотреть ту знаменитую ванну с шестью ваннами. Ну давай, будь гостеприимным хозяином, не позволяй новому положению так повлиять на тебя. Ты как человек, обладающий собственностью, надеюсь, не станешь отказываться от демократических взглядов. — Космо выпил виски.
— Хорошо, только побыстрее. Так, вот это — лестница, — указал Хьюберт.
— Вижу, ступеньки.
— Лестничная площадка, — сообщил Хьюберт. — Спальни. — Он шел, открывая и закрывая двери быстрее, чем Космо мог заглянуть. — А там чердак, набитый старьем. Многое сгорело. Да, тут был пожар. Полдома сгорело. Кузен Тип не стал его восстанавливать, а разбил на этом месте сад и обнес его стеной.
— Хьюберт потягивал виски на ходу. — Ванная. — Он открыл ее, указывая стаканом. — Ванная комната, — добавил он по-французски.
— Но тут всего одна ванна. — Космо огляделся и увидел только большую одинокую ванну, на деревянной решетке — губку, мыло и фланелевый халатик.
Хьюберт закрыл дверь.
— Он убрал лишние пять; давай, спускайся, покажу кухню. Те пять он вкопал в землю в саду и устроил водопад на ручье. — Ф… Я нашел их там, они позеленели от мха. И никогда не догадаешься, что когда-то эти прудики были фарфоровые.
— Потрясающе, — покачал головой Космо. — Я хочу посмотреть. Золотые рыбки? — Он шел за Хьюбертом.
— Форель. Кухня, м… Я ем здесь.
— Очень демократично, — мрачно кивнул Космо.
— Вот и все, — сказал торопливо Хьюберт. — Как видишь, нет электричества, свечи и масляные лампы, нет телефона, вода из ручья. Извини, я не могу предложить тебе ленч, я здесь по-походному. Завтра уезжаю в Германию. Тороплюсь. Вот и все. — И он пошел к двери. Вон письма, полно дел.
Но Космо не двигался.
— Поскольку ты приехал на моей машине, — сказал он, наливая себе висни, — я подумал, что мы могли бы вместе вернуться в Лондон. — Тон его был дружеский, выражение лица довольно глупое.
— О нет, — сказал Хьюберт. — То есть, я хочу сказать, да. Это не…
— Где ты ее прячешь? — тихо спросил Космо.
— Прячу? Кого прячу?
— Флору. — Космо сел в кресло, вытянул ноги к огню, поставил перед собой бокал.
— А почему ты так решил? — Хьюберт благословил виски, которое помогло сдержать удивление в голосе. — Почему бы?.. Какая странная мысль.
— С каких пор ты носишь розовый банный халат?
— Джойс…
— Насколько мы оба знаем, Джойс носит розовато-лиловые, и сейчас она на Канарах с мужем Эрнестом. — Космо подался вперед, снова наполнил бокал Хьюберта. — Где Флора?
— Я не знаю, о чем…
— О чем я говорю. Садись, — велел Космо. — Ты врешь так же плохо, как и мой отец.
— А что твой отец?.. — Хьюберт выпил виски и сел.
— Я тебе расскажу. Мать Флоры, ну та дурная баба, написала моей матери письмо.
— Зачем?
— Похоже, Флора никого не знает в Англии, кроме нас в Коппермолте и своей школы. Миссис Тревельян написала, желая узнать что-нибудь о Флоре. Мол, она сбежала с парохода в Марселе и ни слуху ни духу. Подозревают, что, может, ее сдали в дом терпимости, она же доверчивая, но я помню, что ты, и это весьма любопытно, на пару месяцев затерялся во Франции. По сумме очков выходит, что Флора… Так где она?
