— Мне этого достаточно, — сказал он.
Марта шмыгнула носом. Он привлек ее к себе.
— Давай снова станем супружеской парой, Марта, мужем и женой. Пусть все останется позади, а мы будем жить дальше как ни в чем ни бывало.
— Как же это у нас получится?
— Для этого нужно небольшое усилие и большая любовь. От нас двоих.
— Я была неверна тебе, Джек.
— Супружеская неверность — не самое разрушительное событие, которое может случиться в семейной жизни.
— Даже в день свадьбы?
— Ты бы, конечно, могла выбрать момент и получше.
— А что скажут люди?
— Никто не знает. Да и к чему им знать? — ответил Джек.
Марта выглядела потерянной; Джек взял ее руки в свои.
— Раз ты сказала, что Глен был ошибкой, я смогу это пережить. Но вот чего нельзя пережить, так это когда недоразумение по ходу действия превращает в необратимый эпилог.
Ее губы предательски дрогнули, уголки опустились вниз.
— Черт подери, как ты можешь быть таким великодушным, Джек Лабати?
— Марта, — вздохнул он. — Я долго, очень долго ждал встречи с той, с которой бы хотел разделить остаток своей жизни. И я не могу от этого так просто отказаться.
— А я, выходит, отказалась… — шмыгнула носом Марта.
— Какой мы давали обет? «В радости и в горе, в богатстве и в бедности», — Джек смахнул слезу с ее щеки. — Я думаю, сегодняшнее происшествие вполне можно записать в графу «горе» и забыть о том.
— «Отказавшись от всех других, — сказала Марта, — пока смерть не разлучит нас». Вот мой обет тебе.
— Любить тебя и заботиться о тебе…
— Обними меня, Джек…
Он заключил ее в объятия. «Теперь вы можете поцеловать невесту», — напомнил он слова священника.
Джек коснулся губ новобрачной — они были нежными и солеными от слез.
— Я люблю тебя, миссис Лабати, — сказал он. — И всегда буду любить.
— Я тоже люблю тебя, Джек, — сказала Марта.
Джек потянул ее за собой на середину зала:
— Свадебный вальс для новобрачных.
Они оба услышали, как тихо заиграла музыка, только для них двоих. «Говорил ли я тебе, как я люблю тебя…»
— Ты думаешь, мы все переживем, Джек?
— Думаю, на нашей серебряной свадьбе мы сможем оглянуться назад и улыбнуться тому, какими мы были молодыми и глупыми, — сказал он.
— Какой молодой и глупой была я, — поправила его Марта, положив голову на плечо Джека.
Дональд сражался как одержимый. Зажатый между коленями Дэмиена, он прыгал, как мяч, хотя по мере сил тот и пытался пресечь поползновения Дональда вырваться на свободу. Силы приходилось умерять, чтобы Дональд преждевременно не отдал Богу душу. Хотя сама по себе эта мысль была, пожалуй, неплоха.
Регистратор подозрительно покосилась на Дэмиена:
— У вас есть при себе ручная кладь, сэр?
— Только это, — Дэмиен указал глазами на зажатую между колен сумку.
Бесстрастная регистраторша проследила за его взглядом, в свою очередь, смерила взглядом подозрительно беспокойную ручную кладь и вызывающе грязный костюм Дэмиена и, переложив жвачку за другую щеку, как ни в чем ни бывало продолжила ее жевать.
— Со мной произошел несчастный случай, — объяснил Дэмиен. — По дороге сюда. У меня с собой есть смена одежды, — он похлопал по сумке.
Дональд крякнул.
— Вы сами паковали свой багаж, сэр?
— Да.
Дэмиен быстро оглядел остальные стойки регистрации. Он стал подумывать о том, как бы предотвратить предательское выступление пота над верхней губой и как, в случае чего, незаметно смахнуть его без помощи рукава.
— Вы оставляли багаж без присмотра?
— Нет, — нисколько не кривя душой, ответил он. Да и как он мог оставить без присмотра утку с выраженными суицидальными наклонностями и бриллиантовым кольцом внутри?
— Вас кто-нибудь просил пронести чужой багаж?
— Нет.
Взгляд Дэмиена невольно вернулся к очереди у соседней стойки. С каменными лицами там стояли трое джентльменов угрюмого вида и боксерского телосложения — один другого краше. Все трое не сводили с него глаз. «Неужели за мной? Вот угораздило!» — мелькнула нехорошая мысль.
— Вы перевозите с собой наркотики, взрывчатые вещества или оружие?
Дэмиен повернулся к родной стойке и облокотился на нее.
— Да, вот угораздило! — повторил он свои мысли вслух.
Регистратор подняла бровь.
— Шутка, — спохватился Дэмиен.
Она не улыбнулась.
— Нет, у меня нет ни дури, ни бомбы, ни пушки.
— Есть ли у вас при себе какая-нибудь живность?
— М-м-м… Нет, — слегка замялся Дэмиен.
Регистратор облокотилась на стойку со своей стороны:
— В таком случае позвольте поинтересоваться, почему ваша ручная кладь передвигается автономно, то есть по своему усмотрению, сэр?
— Это игрушка, — не моргнув глазом, заявил Дэмиен. — Чудо современных технологий. Робот-утенок. Плавает, крякает, но особенно хорошо идет под апельсиновым соусом.
Регистратор посмотрела сквозь него.
— Это робот-утенок, — смешался он. — Это для дочки… племянницы… племянницы друга… друга моей племянницы… — Черт!
— Мы будем вынуждены подвергнуть его стандартной процедуре сканирования в целях безопасности, сэр.
— Да, конечно. — Черт, черт и еще раз черт!
Дэмиену показалось, что на лице регистратора, до сих пор остававшемся бесстрастным, промелькнула тень зловещей ухмылки.
— Вот ваш посадочный талон, сэр. Пожалуйста, следите за мониторами, на них будет сообщаться информация о времени вылета. — Это была не тень, а самая настоящая ухмылка. Язвительная и высокомерная. — Приятного вам дня.
— Да пошла ты в задницу! — шепотом сказал Дэмиен, отходя от стойки регистрации.
— И вам того же, сэр, — ответила она, даже не посмотрев в его сторону.
Дэмиен нашел ближайший к терминалу бар и взгромоздился на табурет. В сердцах пнул ногой сумку с находящимся в ней Дональдом, отчего тот протестующе крякнул. В последнее время Дэмиен навидался разных аэропортов до тошноты — до чего же безрадостными местами они ему казались. А все из-за Джози. В таком расположении духа ему предстояло убить несколько часов в ожидании вылета. Всего лишь несколько часов на то, чтобы поразмыслить и наконец понять, как он умудрился вляпаться в эту дурацкую историю. Отчего ему не сиделось дома — если не с Джози, то хотя бы с Мелани. Вместо этого он все искал — искал в соседнем огороде траву позеленее, но всякий раз, куда бы он ни попадал, она оказывалась жухлой… И если даже трава была зеленой и сочной, то это только потому, что с неба беспрестанно лило как из ведра.
На сей раз — с Джози — все было кончено, и он это знал. На самом деле, он знал это всегда. Она была для него слишком приземленной и разумной. Просто ему нужно было время, чтобы осознать, что сам он сродни вольному духу свободы, облачку света, сгустку кипучей энергии, а такому подойдет лишь тот, кто позволит ему парить над землей, а не будет вешать на шею ярмо семейных уз. Ему был нужен кто-то, кто сможет нагишом носиться с ним по заповедным лугам за забором запретов, а не напялит на него шерстяную шапочку и теплую куртку перед тем как выйти на улицу даже в разгар лета. Поэтому вряд ли он смог бы полностью посвятить себя Джози, скажи она «да» во второй раз. Похоже, ему не обойтись без Мелани или еще кого-то. Возможно, ему нужны были две женщины: одна, обеспечивавшая надежный семейный тыл — чтобы всегда в его жизни была и забота, и нежность, и выглаженные рубашки, — и еще одна, которая маячила бы неподалеку и вносила в жизнь веселье и запретные радости с легким налетом садомазохизма. А почему бы и нет? Почему есть люди, которым это сходит с рук? Попзвезды, политики, священники? Почему для них это стало обыденным делом, как и носить голубые носки. Он с сожалением посмотрел на свои собственные — измазанные в грязи и негодные даже в стирку.
Пока он размышлял о запретных радостях, откуда-то из глубин подсознания внезапно всплыли мысли о Мелани, он даже почувствовал душевные терзания по отношению к женщине, которая сама была готова растерзать его еще вчера. Она была не так уж и плоха — мягкая и пушистая снаружи, как мягкая игрушка, внутри же у нее скрывалось не ватное сердечко, а железный сердечник. И гибкая стальная воля, способная соперничать с мужской. Она была бы не прочь заполучить его обратно. Немного флирта в стиле старого доброго Флинна — и он очнулся бы у нее в постели еще до того, как некоторые успели бы снять штаны. Дэмиен ностальгически улыбнулся, вспоминая о проведенном вместе с Мелани времени, большая часть которого, как он вынужден был признать, была проведена в горизонтальном положении.
Вряд ли он чувствовал бы себя столь самоуспокоенно и умиротворенно, если бы знал, чем занималась Мелани с момента его отъезда. Ему бы не составило труда выяснить, что все утро у нее ушло на то, чтобы сделать заказы по Интернету на бесчисленные дорогие безделушки, тряпки от Версачи и всякую ненужную в хозяйстве бытовую технику. Затем, едва переведя дух от электронного шопинга, ничтоже сумняшеся, она отпечатала на его, Дэмиена, компьютере, а потом отослала от его же, Дэмиена, имени заявление об увольнении по собственному желанию, не преминув обозвать начальника «форменным идиотом» (коим он, в сущности, и являлся) — не забыв при этом мастерски подделать витиеватую подпись самого Дэмиена. Потом она упаковала в коробки компьютер, струйный принтер, сканер, цифровой фотоаппарат и кучу дисков с потрясающими компьютерными играми, после чего торжественно вручила все это добро своей подруге Валери, которая вела детскую группу, чтобы та могла достойным образом развивать умы подрастающего поколения. После этого она позвонила в программу «Кто хочет стать миллионером?» с его мобильного телефона и «забыла» отключиться — а с учетом стоимости разговора доллар за минуту, подумала, что кому-кому теперь уж точно не бывать миллионером, так это Дэмиену. Наконец, прежде чем улечься в постель с бутылкой его любимого вина и Стивеном, тренером из престижного фитнес-клуба, она, испытывая легкие угрызения совести, сунула скромную недоеденную креветку в CD-ROM благоговейно почитаемого Дэмиеном ноутбука.
