— Погоди, все в свое время.
— Если ты собираешься тратить деньги, Терренс, то лучше трать свои собственные, — сказала Силия.
— Мы поговорим об этом позднее, — рассмеялся он.
Когда они вышли, Меган встала. Она включила все лампы. Розовый свет наполнил комнату. Серые тени исчезли. В отражении на оконном стекле она увидела, как вошла Баджи.
— Вы должны быть осторожной, мисс Меган. Не нужно так уходить в себя, сожалея о том, чего все равно не вернуть, чего…
Меган ждала. Баджи неуверенно добавила:
— Иначе можно очень серьезно заболеть.
— Но ведь прошло меньше трех недель.
— Я знаю, но вам нужно поберечься, мисс. И вы должны простить себя. — У Баджи печально опустились уголки рта. — А что будет с мисс Кристин? Вы должны приложить усилия, мисс Меган, должна снова стать сильной. Для этого надо поменьше думать и побольше отдыхать.
Меган опять вернулась в постель.
Баджи немного успокоилась, она поправила одеяло. Ее большие руки были мягкими, гораздо мягче, чем Меган воображала по своим воспоминаниям, которые насчитывали уже много-много лет.
— Когда вы чересчур уходите в себя, вы теряете над собой контроль. — Баджи опять тревожно посмотрела на нее.
— Что толку об этом говорить? Я все равно ничего не могу поделать с собой, — Меган пожала плечами.
Меган знала, что никто не сумеет изменить ее сознание, и понимала, что все уговоры Баджи напрасны. Меган видела, как шевелятся бесцветные губы Баджи, видела линию ее квадратных плеч, туго обтянутых платьем, но сознание не впускало в себя слова, произносимые ею.
Меган вздохнула и закрыла глаза.
Баджи снова сказала:
— Вам будет лучше, если вы сегодня спуститесь к обеду вниз. Пожалуй, вы слишком долго оставались здесь.
— Но ты только что говорила мне об отдыхе.
— Необходимость отдыха вовсе не значит, что вы должны оставаться здесь навсегда.
— Два дня — еще не навсегда, Баджи.
— Это может стать обыденностью. Вы можете отвыкнуть от людей. — Баджи обняла ее за плечи и встряхнула. — Ну-ка, посмотрите на меня.
— Ты — как Силия. Вы обе не хотите оставить меня в покое!
— Но кто-то должен взять вас в руки, раз вы не можете справиться с этим в одиночку, — заявила Баджи.
Баджи и все остальные, конечно, правы, подумала Меган и решила переодеться к обеду. В ее жизни потери и смерть встречались слишком часто, и слишком часто она поддавалась печали, взваливая непомерную ношу горя. Да, она научилась переносить свою печаль в одиночку. Но теперь требовалось научиться преодолевать ее, не подчиняться ей до конца. Не будет печали, не будет страха, — неожиданно решила для себя Меган.
Она надела голубое платье с пышной юбкой и узкой талией. Она заколола свои бронзовые волосы в мягкий пучок и нанесла пару мазков грима. Ее большие карие глаза смотрели на нее из зеркала, и в них появился блеск, как в маленьких сапфировых серьгах, принадлежавших ее матери, которые она вдела в уши.
Кристин как-то сказала:
— Это несправедливо, я тоже хочу ее помнить. Почему воспоминания о маме только у тебя одной?
— Тут уж никто ничего не может сделать, — ответила тогда Меган, привыкшая исполнять все желания Кристин, даже те, которые казались невыполнимыми. Но на этот раз она была права.
Меган помнила маму. Маленькую женщину с короткими бронзовыми кудрями, с большими карими глазами и веселым смехом. Она вернулась из клиники с Кристин и, положив ее Меган на колени, сказала:
— Это твоя сестренка, дорогая, береги ее.
Меган посмотрела на розовое, крошечное личико и прошептала:
— Разве она не прекрасна?
Она помнила и то, как их мать начала таять через несколько месяцев после рождения Кристин, как в доме перестал звучать ее смех, и как, в конце концов, она исчезла. Кристин был всего год, когда их мать умерла.
Тем не менее, Кристин очень часто повторяла:
— Но я тоже хочу иметь хоть какие-то воспоминания…
Внезапно Меган обнаружила, что два дня, проведенные в постели, сделали ее очень вялой. Ей пришлось собраться с силами, чтобы спуститься по лестнице. Она даже остановилась передохнуть.
В Розовом Холле Кристин бросилась ей навстречу.
— Как замечательно, что ты спустилась. Но почему ты так хмуришься? Тебе нехорошо?
— Ничего, дорогая, — попыталась улыбнуться Меган. — Просто я устала от отдыха.
— Но у тебя ничего не изменилось внутри?
— Боюсь, что нет.
Позднее она захотела, чтобы это произошло.
Они все собрались в гостиной. Снова огонь танцевал в камине, рисуя для нее привычные образы: отец, Рори, снова отец, Боб. Она закрыла было глаза, но тут же услышала голос Баджи:
— Мисс Меган, что с вами?
Терренс сделал великое дело, открыв бутылку шампанского.
— Это и есть та неожиданность, о которой я говорил! Мы выпьем за твое здоровье, Меган. И за твое счастливое будущее!
— Да, за твое счастье! — поддержала его Силия, неожиданно мягко рассмеявшись.
Меган благодарила всех, улыбалась, пила игристое вино и желала быть за много миль отсюда.
Кристин, наклонившись к самому ее уху, прошептала:
— Вот так все и должно быть, Меган. Всегда. Всегда.
Меган подумала, что она все же очень благодарна им за попытки помочь ей, даже если они иногда и переходят за ту грань, куда никого не нужно пускать. Это их внимание подчас мешало ей забыть то, что она хотела забыть. Но она тотчас устыдилась своей мысли.
Вино возымело свое действие, стены приблизились, сердце забилось медленнее, она почти задремала перед огнем, но Баджи позвала всех обедать.
Потом, когда Терренс включил телевизор, она выбралась из комнаты, разыскала свое пальто, натянула его на себя и выскользнула никем не замеченная из дому.
Туман плотным одеялом закрывал гряду Сатанинских Столбов. Даже деревья парка с трудом были видны в его наплывах. Вглядываясь в мглистую темноту, Меган заметила свет, падавший из бывших конюшен. Она понаблюдала за ним, удивляясь, зачем понадобилось Клайду идти туда, но скоро, забыв о Клайде и свете в коттедже, пошла по широким каменным ступеням вниз.
Она запомнила тост Силии и Терренса. Они хотели, чтобы ей было хорошо. Но без Рори у нее не было будущего. Ее жизнь была такой же пустой, как и этот туман, окутавший мир.
Она остановилась и подумала, как сама себя поймала в ловушку. Она думала о Рори, а ноги несли ее к обрыву над озером. Она замерла у темного края, съежившись под тяжелым пальто.
Снизу доносился плеск волн, разбивавшихся о камни в том месте, где семь лет назад нашли тело Боба.
Тот день был необыкновенно ярким — сияющее солнце в ярко-голубом небе, буйная зелень деревьев, достигшая апогея в расцвете лета. Кристин неожиданно появилась тогда на краю обрыва. На ней был розовый купальный костюм. Ее длинные волосы растрепались под легким ветром.
— Это была замечательная раковина, — кричала она. — Боб пообещал мне ее достать. Он сказал “пока” и поплыл за ней, но все не возвращается.
А несколько часов спустя Клайд нашел его тело, выброшенное на скалы.
Сейчас здесь не было ничего, кроме плотных, тяжелых волн тумана, да голых деревьев, клонящихся под порывами ветра. Меган присела над обрывом, наклонила голову и зарыдала. Наконец поток горячих слез иссяк, и она опять всмотрелась в туман, который превратился в разорванные клочья, которые плыли по воздуху, создавая силуэты призрачных фигур.
Под ней, на большой глубине, поблескивала вода в Сатанинской Луже. Вдоль берега Меган различила очертания сваленных бревен. Неожиданно она почувствовала, что здесь есть еще кто-то, кто наблюдает за ней сзади или сбоку, из-за ближайшей скалы. Кто-то, чья темная тень прорезала туман, как скалы. Неподвижная фигура, с непонятными намерениями, и в таком месте, где никого не должно быть. Меган вскочила на ноги.
Темная фигура стала приближаться, как если бы превратилась в одно из ее видений, ставших реальностью.
Здравый смысл оставил ее. Она стала марионеткой в какой-то ужасной, колдовской игре. Она шагнула в сторону, поскользнувшись на мокрой траве, едва не повалившись в сторону бездонного обрыва, и побежала.
Она бежала, преследуемая звуками хриплого голоса, звавшего ее, и грохотом гальки под ее ногами.
Угрюмая, плотная тень настигала ее.
Впереди, высоко на склоне, был виден желтый рассеянный свет, льющийся из окон дома. Казалось, там отступят все опасности. Ветки деревьев цепляли ее, задерживая шаг. Она оступилась и упала, и прежде, чем успела подняться на ноги, преследовавшие ее шаги настигли ее, стали громкими, как налетевшая с неистовым вихрем гроза. Чьи-то пальцы схватили ее за волосы. Она неуклюже перекатилась на бок, пытаясь вырваться из крепких и горячих ладоней, державших ее. Она боролась из последних сил, но это было бесполезно. Наконец, она сдалась, ощутив себя зажатой, как стальными тисками, кольцом чьих-то рук, и широко раскрытыми глазами вгляделась в лицо незнакомца.
