- Да не бойтесь вы мисс Летти, - бросил Нортон, заметив его взгляд. - Она всегда хмурится, как медведь с зубной болью, но у нее просто такая манера. А сердце у нее предобрейшее, можете мне поверить.
Летти сделала вид, что не заметила немого вопроса в глазах лорда Хавергала, снова обращенных в ее сторону. Ее больше занимали высокие старинные часы в углу. Она заметила, что стрелки приближались к шести, это было время, когда они обычно обедали. Нортон, надо отдать ему справедливость, всегда понимал намек с полуслова. Он старался отшлифовать свою речь и манеры, и эта черта, говорившая о деликатности его натуры, ему очень помогала.
- Вы, наверное, ужасно проголодались, мисс Летти. Я знаю, когда вы начинаете посматривать на часы, это значит, что пришло время трапезы. Вам нужно пойти наверх и переодеться к обеду в лучшее платье в честь приезда лорда Хавергала. А я вас оставлю. Пожалуй, пообедаю в гостинице, - добавил он. Так он обычно давал понять, что дома его не ждут.
Летти была не в настроении и не расположена к излишним любезностям, но ей не хотелось обижать мистера Нортона. Виолетта, угадав мысли хозяйки, поспешила вмешаться и пригласила Нортона остаться.
- Багаж лорда Хавергала еще не прибыл, так что можете к нам присоединиться.
Нортон принял предложение почти без возражений.
- Очень мило с вашей стороны. Вы меня почти уговорили.
- Смотрите не пожалейте, - предупредила его Летти, хотя действительной причиной этой внезапной заботы было желание дать понять Хавергалу, что обычно у них бывает лучший стол. - Сегодня у нас обед на скорую руку, что бог послал. Весь день мы занимались стиркой, слуги были очень заняты.
- Не нужно извинений, дорогая. Главное хорошая компания, - сказал он, успокаивая ее и добавил:
- Если останусь голоден, всегда смогу перехватить чего-нибудь дома.
Когда долгожданное приглашение к столу поступило от дворецкого, Нортон подскочил к Летти, взял ее под руку и поспешил с ней в столовую. Все было приготовлено в лучшем виде. В середине стола благоухал букет свежесорванных цветов. Лучшая скатерть сверкала белизной, фамильное серебро и китайский фарфор дополняли картину.
- Если бы мы знали, что вы будете обедать с нами, мы бы заказали какое-нибудь рыбное блюдо, - объясняла гостям Виолетта.
- Все отлично, не беспокойтесь, - сказал Хавергал. - Это мне нужно извиниться перед вами за вторжение.
Нортон оглядел сервировку более пристально, чем положено было случайному гостю, и подвинул стул для себя так, чтобы сидеть справа от хозяйки. Хавергал сделал вид, что не заметил, и поставил свой стул слева.
Нортон обычно не разговаривал за едой. Это у него осталось с тех времен, когда ему приходилось вести более скромный образ жизни. Он набрасывался на пищу и поглощал ее в мгновение ока с такой жадностью, словно был не уверен, придется ли ему еще обедать на неделе. Виолетта решила, что картофель слишком разварился, и выразила досаду, но Хавергал уверил ее, что именно так ему больше нравится. Они по очереди извинялись, пока Летти это не надоело.
- Давайте сразу согласимся, что обед не удался, и поговорим о чем-нибудь более интересном, - сказала она с раздражением.
Хавергал вполголоса произнес "Аминь!" и ждал, какую тему она предложит, но так как она была поглощена курицей и тщетно пыталась воткнуть в нее нож, ибо курица оказалась не мягче дубленой кожи, молодой человек логично решил, что право выбора остается за ним.
- Вы любите охоту, мисс Летти? - начал он.
- Нет, я никогда не охотилась.
- А ездить верхом вы умеете?
- Немного. Моя лошадь уже стареет. Виолетта вмешалась:
- Летти обычно шутит, что Руби - так зовут коня - и она старятся вместе. Когда Руби уже не сможет ее возить, она совсем перестанет ездить верхом.
Летти посмотрела на подругу с укором. Хавергал перехватил взгляд и усмехнулся про себя. Значит, он был прав, когда решил, что мисс Летти болезненно воспринимала свой возраст.
- Сколько же лет Руби, мисс Летти? - спросил он. Он специально назвал ее уменьшительным именем, как делал Нортон, оно звучало менее официально.
- Восемнадцать.
- Тогда она наверняка уйдет на покой раньше вас, - он улыбнулся. - Обычно считается, что лошадь в двадцать лет - то же, что человек в семьдесят. Не могу поверить, что такая молодая особа, как вы, в расцвете сил, через два года откажется от радостной жизни. Летти отделалась шуткой:
- Я еще не заказала для себя инвалидную коляску.
Нортон положил вилку:
- О, коляску! Хорошо сказано, мисс Летти. Вы бы посмотрели, милорд, как она скачет по лугам на своей кобылке. Эта старушка даст фору любому скакуну!
- До какого возраста свинья может участвовать в бегах, лорд Хавергал? отпарировала Летти. - Я имею в виду вашего Гамлета, конечно.
- Боюсь, что не смогу просветить вас на этот счет, мам. Я новичок в поросячьих гонках. Может быть, ваш более осведомленный, сосед сможет удовлетворить ваше любопытство? - обратился он к Нортону. Нортон немного подумал.
- Пожалуй, лет десять - предел для здорового кабанчика.
Вскоре как-то незаметно заговорили о Томе.
- Брат мисс Бедоуз, Том, хочет заняться политикой. Он этой весной кончает университет, - сказала Виолетта.
- Правда? Какой же университет он оканчивает? - заинтересовался Хавергал.
- Крайст Черч в Оксфорде, - ответила Летти.
Хавергал, который уже научился безошибочно угадывать ее настроение, почувствовал, что эта тема ей приятна.
- Великолепно! Я тоже его окончил. Но, конечно, вам не следует беспокоиться, что все выпускники столь же ничтожны, как я, - добавил он с нагловатой улыбкой.
Против такой улыбки ни одна женщина моложе девяноста лет устоять не могла.
- По крайней мере, он не интересуется поросячьими гонками, - ответила Летти, слегка улыбнувшись. Она чувствовала странное смущение, но улыбка получилась натянуто холодной.
- Значит, он не вернется в Лорел-холл? - спросил Хавергал.
- Нет, он написал, что избрал политическую карьеру.
- Он будет баллотироваться в парламент?
- Его планы пока еще не вполне определены, он решил только, что останется в Лондоне и будет искать подходящую работу.
- Буду счастлив представить его нужным людям, если ему это поможет. - В награду он получил улыбку благодарности. - А вы останетесь в Кенте, чтобы присматривать за поместьем? - спросил он.
- На первое время да, - ответила она неопределенно.
Остальная часть обеда прошла более мирно. Пока Хавергал не упоминал о деньгах, он был в безопасности. Но он приехал, чтобы получить от нее деньги, и опасная тема должна была всплыть рано или поздно. Однако он не намерен был рисковать опять, ведь он решил задержаться на пару дней, случай еще мог представиться.
- Мы ненадолго оставим вас с мистером Нортоном, вы сможете побеседовать за бокалом портвейна, - объявила Летти, когда обед был закончен. Хлебный пудинг не вызвал особого интереса ни у кого, кроме Нортона. Повар не сочла нужным оказать услугу госпоже и приготовить что-нибудь повкуснее.
- Люблю незамысловатую пищу, - одобрительно произнес он, принявшись за свою порцию с неизменным аппетитом. - Зачем выбрасывать черствый хлеб, если горсть изюма и капля корицы могут сделать его вполне съедобным?
Летти предпочла пропустить это замечание мимо ушей.
- Мы выпьем вина в зале, как обычно, - объявил Нортон, стараясь показать гостю, что он свой человек в Лорел-холл. - Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от общества столь милых женщин, не так ли? Надеюсь, лорд Хавергал меня поддержит и попросит молодых леди составить нам компанию.
Лорд Хавергал в изумлении поднял брови.
- Как пожелаете, - сказал он вслух и поднялся из-за стола.
Не успели они войти в холл, как раздался легкий стук во входную дверь. Летти не могла представить, кто бы это мог быть. Единственный человек, который заходил по вечерам, был мистер Нортон, но он был в доме.
Снизу донесся мягкий приятный мужской голос, но слов нельзя было разобрать. Через секунду в дверях появился дворецкий Сиддонс и необычайно торжественно объявил:
- Его Светлость герцог Краймонт.
Герцог? О такой важной особе в этих краях и не слыхивали. Поблизости не было ни одного имения, принадлежавшего герцогу. Граф был высший чин, обитавший в этих местах. Но даже он, лорд Девери, никогда не удостаивал их своим посещением. Летти была рада, что еще не успела сесть, ибо она была не уверена, следовало ли даме встать, приветствуя герцога. Виолетта была близка к обмороку, а Нортон стоял с открытым от удивления ртом, так и забыв его закрыть. Все трое с величайшим любопытством смотрели на дверь, откуда должна была появиться важная персона. Герцог оказался неожиданно маленького роста, но в остальном вполне соответствовал своему титулу. Его Светлость был облачен в подобающий званию вечерний наряд. Он представлял превосходный образец изысканной элегантности, начиная от блеска волос до зеркально начищенных дорогих башмаков. Его черный фрак и превосходный галстук, в котором мерцал рубин величиной с вишню, производили ошеломляющее впечатление. Он приблизился к хозяйке дома и взял ее руку, но не пожал, а приблизил к губам для поцелуя.
