- Перестань казниться, я сама, как былинка на ветру - от всего гнусь, качаюсь. Все это уже прошло. Пойдем? Безумно хочу к себе домой, к Гришке, пить с ним чай, расспрашивать об институте. Безумно хочу домой.
- Знаешь, и я.
И они почти побежали к метро. Расстались легко, как-то по-родственному поцеловались на прощанье. Ирина ехала домой и подгоняла поезд - быстрее, быстрее. Наконец, и "Преображенка"! Ирина неслась домой, нервно теребила ручку сумки, еще не дойдя до подъезда, вынула ключи. У подъезда ее перехватил психиатр.
- А к нашему Васе следователь в больницу наведывался.
Ирина застыла, нехорошо заныло сердце.
- Расскажите: - только и могла сказать она. Психиатр (Ирина только теперь заметила, что он с собакой), отстегнул поводок, и овчарка умчалась. Ирина смотрела на него выжидающе.
- Давайте посидим покурим - предложил он.
Сели на любимую их с Васей лавочку.
- Так вот. Я думаю, что Вася наш что-то знал про убийство тех бедолаг бутылочников, он же со всей местной братией пил, хотя не со всей знался. Чистый он человек. А потом еще эта бабка... На нее мента кто-то специально навел, чтобы припугнуть - она ведь вредная была, вездесущая. Да еще, говорят, у кого-то с кем-то на нее, то есть на ее жилье виды были. Ходила все к ней тут одна - доброхотка. Любовница одного здешнего из гаражей. Помните, как он распереживался, когда она бросилась? Скорее всего, никто ничего не узнает. Следователь приходить-то приходил, да к Васе его не пустили - плох Вася, не в себе, и, говорят, все Надю какую-то зовет. Все зовет и зовет.
- Что-нибудь конкретное достать, принести надо, врач велел? Я завтра поеду.
- Нет, ничего не говорили. По мозгам его видно сильно долбануло... Они его как-то поддерживают. Вот еды надо, сладкого побольше хорошо бы.
- Да-да, я завтра отвезу. Бедный Вася! Еще и детективная какая-то история.
- Не детективная, а обычная - алкогольная. Кто-то с кем-то пил, кто-то кого-то обнес, объегорил - мораль-то низкая... Тьфу. А Васю жалко до соплей. Да и старуху. Продукты отхода.
Ирину покоробили, было, столь физиологические сравнения психиатра, потом она себя одернула - чистоплюйство некстати, он искренне переживает за Васю. Не ей судить. Докурив, Ирина поднялась, в нерешительности постояла возле сидящего в задумчивости психиатра, к нему подошла его собака, положила морду на колени. Так их Ирина и оставила, потихоньку побрела к лифту. В квартиру она вошла притихшая, совсем уже не было задора, куража и нервного возбуждения. Все притихло в ней, ослабло. Ирина сбросила туфли, расстегнула платье. Уже включила, было, воду, как зазвонил телефон. И это был Ота Ираклиевич, лечащий Васин врач.
- Ирина Викентьевна! Неужели это вы? Мне не везло - не мог до вас дозвониться. У меня к вам два вопроса.
- Слушаю вас, Ота Ираклиевич.
Все в ней насторожилось.
- Что там с Васей?
- Ваш протеже, с ним не все благополучно. То пойло, которое его к нам привело, было с жуткими присадками - бьет по центральной нервной системе, это еще и галлюциноген. В общем, букет неприятный. К тому же пациент наш уже не первый раз попадает в такие истории. Кроме того, как сообщил нам господин следователь, было нервное потрясение, связанное с каким-то убийством. Так вот, я хочу вас спросить, не знаете ли вы, голубушка, кто такая Надя, и что с ней связано у нашего героя?
- Надя, насколько я знаю, романтическая пассия, мечта об Эльдорадо. Вася мечтал уехать куда-нибудь за границу с ней, пожить эмигрантом, встать на ноги... Но вроде бы она оказалась клептоманкой... Пришло разочарование. Больше он о загранице не мечтает.
- Да уж. А вот о Наде этой мечтает, кажется. Если бы ее найти... Не поможете, Ирина Викентьевна?
- Не обещаю. Но конечно, подумаю, что тут можно сделать.
- Да, а второй вопрос личный. Дело в том, что вы мне очень понравились. Я понимаю, что мы уже не дети, и так вот с бухты-барахты вы мне не поверите, да и странно было бы, если бы всерьез восприняли мои "серьезные намерения" (а они у меня именно такие). В этом вы убедитесь! Просто я прошу разрешения вам позванивать, куда-нибудь приглашать. Разрешаете?
Ирина засмеялась.
- Что с вами делать...
- Прекрасно. Тогда приглашаю вас в воскресенье в Консерваторию. Дирижирует Плетнев. Вы любите?
- Да. С удовольствием принимаю ваше приглашение. Только нам придется созвониться накануне - я не всегда себе принадлежу.
- Да-да, понимаю, обязанности перед близкими, никоим образом не хочу вам осложнять жизнь. Обязательно перезвоню. А если что-то будет по нашему делу, не сочтите за труд, позвоните в отделение, если меня не будет, передайте, пожалуйста, информацию, может быть, это нам поможет привести его в сознание.
Ота Ираклиевич продиктовал ей служебные телефоны и попрощался, выразив надежду на скорую встречу. "Приличный поклонник" - как сказала бы какая-нибудь добрая подруга и посоветовала не упускать. Ирина все же напустила воду, сделала пену, с наслаждением легла в ванну. "Вода смоет весь этот морок. Все уйдет. Надо побольше оставаться с самой собой". Эротический заряд, полученный вечером в Милициной компании прошел, осталась определенная тоска по нежности, появилась опять грусть. "Александр Иванович Грин, Александр Грин! "Несбывшееся" зовет меня". Ирина с закрытыми глазами лежала в ванной, телефон она предусмотрительно выключила". Эгоистка, я не желаю сейчас никаких вестей - ни хороших, ни дурных. Все же как-то не так я устроена", - еще раз укорила себя Ирина, - вот зачем пошла к Милице? Чего там искала? Значит, есть во мне что-то, чего я сама не знаю... Что тянет меня на сомнительные "приключения". Тогда, почему не милый Георгий? Или вот Ота Ираклиевич, к примеру, если я все равно (в тайне от себя!) мечтаю о ... О чем же? О физической, но одухотворенной близости. Вот! Ирина похвалила себя за то, что все-таки хоть что-то честно сформулировала и, почувствовав, наконец, что ее клонит в сон, вылезла из ванны, выпила любимого пустырника и легла в свежую постель. "Вечная свежесть одинокого ложа", - всплыла в памяти чья-то строчка стихов. Ирина спала крепко, не слышала, что на лестничной клетке возле Васиной двери проходило ночное совещание. Странные фигуры сошлись вдруг на этой площадке: неряха из сберкассы, пресловутая Надя и парочка "гаражных " друзей..."
- Эх, Надюха, упустила ты птичку. Расписалась бы с ним, квартира бы тебе досталась.
Худая, с узкими глазами, бледная Надя, молча гладила обшарпанную дверь и, казалось, не слушала "неряху", друзья сидели на ступеньках и, молча, через глоток, передавали друг другу водку. Допив последнее, один из них, поднялся, смачно сплюнул в пролет и произнес неожиданно низким густым голосом.
- Слишком густо. Надо разлепиться. Так еще и загремишь куда-нибудь. Этих, которые с белой горячкой, кто-то убрал с дороги, старуху, Тома, - он ткнул пальцем в бок неопрятную тетку, - зря напугала. Вася вообще ханурик...
- Да-а, а ты же мне сам говорил, - захныкала вдруг Надя, - можно, можно и "тайну" ему рассказать - на всех же действует, если "принцесса", и на него тоже.
- Ну, подействовало, так что ж ты тогда у него из дома, в котором жить нацелилась, тащишь, что приглянулось? - укорила Тома.
- Привычка, - равнодушно пожала плечами Надя.
- Ладно, пойдемте-ка отсюда, что нам здесь медом что ли помазано, -проговори второй мужик до этого, вроде бы даже дремлющий на ступеньке.
- А то еще выйдет эта его соседка полудурочная, крик поднимет.
Возражать никто не стал, первая начала спускаться Тома, за ней потянулись остальные. От ночного совещания осталась пустая бутылка из-под дешевой водки и окурки "Примы" и "Явы", валяющиеся возле Васиной двери. Ирина рано утром проснулась в боевом настроении - она укрепилась в мысли все же попробовать сократить дистанцию с Георгием и начать роман с Ота Ираклиевичем, причем одновременно. "Так проще для меня, уже закомплексованной", - решила она и вышла за хлебом и йогуртом. Было очень очень рано. Перед Ириной медленно шла какая-то старушка - она то и дело останавливалась - крошила хлеб голубям, воробьям, кинула что-то подбежавшей собаке. Ирина остановилась - "Вот ведь, напоминает как погибшую "сумасшедшую вдову", хотя и не похожа - беднее одета, сгорблена. Напоминает и весь тот день - смуту, бедного Васю...". Ирина пошла быстрее, обогнала старушонку, заглянула ей в лицо - огромные темно-карие глаза, глазища, сморщенные щеки, волоски на подбородке. Древность. Воплощение древности", подумала почему-то поежившись Ирина. Ускорив шаг, она двинулась к магазину "24" часа". Этот день Ирина решила провести тихо дома, пора, наконец разобрать Сашины бумаги, а вечером встретиться с Галей. О Гале Ирина подумала почему-то с некоторым страхом - вдруг показалось, что так давно не виделись, мажет быть, даже и отчуждение возникло, показалось, что потерялись и это серьезно... "Нужно быть осторожнее сегодня, внимательнее. Меня несет, я совершаю глупости, ошибки, вокруг происходят неясные неприятные события. Галя - одна из немногих, в ком я всегда чувствовала безусловную порядочность, тонкость, четкость. Почему я так неуверенно себя чувствую? Слишком многое делала не так?" Ирина купила продукты и медленно, наслаждаясь теплым солнечным утром двинулась к дому. Возле подъезда она застала спорящих о чем-то двух женщин - ту самую, неопрятную и вторую худую со странными глазами. Спорили они тихо, но яростно. Ирине послышалось, что к худой обращены были слова - "Надюха, не строй из себя..." Ирина прошла мимо, сделав вид, что вовсе ими не интересуется, но не обманула их бдительности. Неряха, бросив собеседницу, побежала за, ней.
