— Из-за урагана.
Аннабель таращит глаза и дергает меня за руку. Жму плечами.
— В общем, нет.
— Это мой первый ураган, — говорит парень. — Я лишь недавно сюда переехал.
И пялится на мои ноги. Он уже достаточно взрослый, и ему не следует так смотреть.
— Может, посоветуете что-нибудь?
— Доски, — говорю. — Скотч не поможет.
Новичок явно не понимает.
— Доски на окна, — вмешивается Аннабель, и ее тон подразумевает, что перед нами самый тупой человек в мире.
— Нужно забить окна фанерой, — объясняю. — Скотча хватит ненадолго.
«Самый тупой человек в мире» переминается с ноги на ногу; футболка слегка задирается, и делаются видны темные волосы у него на животе. Случайный знакомый перехватывает мой взгляд и ухмыляется.
— Что-нибудь еще?
По моему лицу течет пот, но я не обращаю на это внимания. Игра мне нравится. Вытаскиваю из его тележки свечи.
— Ты решил устроить романтический ужин?
Он моргает.
— А ты набиваешься на приглашение?
— Приглашаешь?
Аннабель скрещивает руки на груди.
— Ради Бога… — цедит сестра.
— Нет, я серьезно, — настаивает парень, наклоняясь ко мне. — В чем проблема со свечами?
— Ураган — это не пикник. Вам нужны специальные лампы и фонарики. — Бросаю свечи обратно в тележку и указываю на единственную бутылку с водой. — И запаситесь питьем, если не хотите хлебать из соседского бассейна. В последний раз водопровод не работал девять дней.
Очередь движется. Парень бедром подталкивает тележку вперед.
— Короче, я совершенно не готов. И мне нужен персональный консультант по ураганам.
— А сколько будешь платить?
— Договоримся. — Он кладет теплую ладонь на мое плечо, просовывая палец под бретельку топика.
— Господи, — ворчит Аннабель. — Она же несовершеннолетняя.
— Не обращай внимания на мою сестру, — говорю.
Через несколько минут сосед по очереди помогает мне загрузить пакеты с продуктами в багажник. Аннабель стоит в стороне, со скрещенными на груди руками, и смотрит на нас. Над парковкой тревожно кружат птицы; светофор на Хиллкрест-роуд мотается туда-сюда на ветру. Когда покупки убраны, парень захлопывает дверцу и протягивает руку:
— Рамон.
— Эбигейл.
Он на несколько секунд задерживает мою ладонь в своей.
— Итак. Если я попрошу у тебя номер телефона, меня не отправят за решетку?
Аннабель хватается за живот, корчится в притворной агонии и делает вид, будто ее тошнит.
— А почему бы тебе самому не дать телефон?
Если он позвонит, на вопросы родителей ответить будет нелегко.
Новый знакомый лезет в задний карман джинсов, достает кожаный бумажник и протягивает визитку. Надпись на ней гласит «Рамон Гуттиэрес. Художественная фотография». Прячу визитку в карман и открываю дверцу.
— Лезь в машину, — приказываю Аннабель, уже готовой сорваться с места и надавать Рамону пинков.
Сестра делает непристойный жест и говорит:
— Совращение несовершеннолетних, вот как это называется.
Рамон не обращает на нее внимания. Ждет, пока она не сядет в машину, потом принимается оттирать носком ботинка масляное пятно с асфальта, после чего негромко спрашивает:
— Ты позвонишь?
— Да.
Я не понимала тогда, что это начало чего-то важного; один выбор ведет к другому, и так далее; отдельное взятое и на первый взгляд ничего не значащее решение способно перевернуть все. Тогда я не знала, что эта минута изменила течение моей жизни и на протяжении пятнадцати лет после гибели Рамона мне предстоит искать человека, который будет любить меня так же сильно. Только теперь я понимаю — эти поиски привели к Джейку и Эмме.
Нельзя войти дважды в одну и ту же воду, сказал Гераклит. Река не остается прежней. Все в мире находится в процессе постоянного движения. Все меняется. Ничто не стоит на месте.
Как только секунда проходит — она утрачена. Каждый раз, когда ты делаешь выбор, — это навсегда. Но я хочу вступить снова в ту же реку. Хочу остановить время.
«Повидаться». Вот как Джейк это называет. Он говорит со мной по телефону, и на другом конце провода слышен шум: телевизор, лязг посуды, голос Эммы.
— Я подумала, может быть, надо ее куда-нибудь свозить, — говорю. — Например, в магазин за покупками или в зоопарк.
После возвращения из Коста-Рики, на протяжении вот уже двух недель, стараюсь видеться с Болфаурами каждый день. Дважды ужинала у Джейка. Эмма молча ела, пока мы натянуто беседовали о работе. До меня доходит — точно так же мои родители разговаривали после того, как окончательно поругались, тогда связь между ними уже утратилась и осталось одно притворство. Когда я была у Джейка в последний раз, он вышел проводить и постоянно оборачивался, как будто Эмма могла в любую секунду выскользнуть из дома через приоткрытую дверь.
Мы стояли возле машины, где-то по соседству громко играла музыка — наверное, старшеклассники в отсутствие родителей устроили вечеринку. В тумане мерцали уличные огни. Я поплотнее запахнула куртку, подошла к Джейку и прижалась к его груди.
— Я скучаю по тебе.
Он не ответил.
— Может быть, начнем все сначала?
Долгая пауза. На мгновение во мне вспыхнула надежда.
— Эбби…
И все. Он произнес мое имя с мукой и смирением. Я села в машину и уехала.
Это было пять дней назад. А теперь пытаюсь говорить бодрым голосом, словно добрая знакомая, которая, как обычно, хочет погулять с его дочерью.
Пауза. Джейк, судя по всему, идет с трубкой туда, где Эмма наш разговор не услышит.
— Ты хочешь с ней повидаться?
— Тебя тоже приглашаю, разумеется. — На плите у меня горит яичница, несусь на кухню, выключаю конфорку, выбрасываю обуглившуюся яичницу в мусорное ведро и распахиваю окно.
— У тебя все в порядке? — уточняет Джейк.
— Да. Небольшая неприятность на кухне.
Тут же жалею, что призналась. Каждая оплошность — очередное подтверждение моей рассеянности и безответственности, каждая ошибка пополняет собой длинный список доказательств того, что Эмме нечего делать в моем обществе.
Слышу, как Джейк расхаживает туда-сюда.
— И когда ты хочешь с ней увидеться?
— Может быть, в выходные? Если тебе удобно.
— Хорошо.
В назначенный день трачу два часа на подготовку. Четырежды переодеваюсь. Сначала делаю высокую прическу, потом распускаю волосы, затем снова поднимаю их наверх. Звоню Аннабель, которая должна родить примерно через неделю. В среду лечу к ней и пробуду там до рождения ребенка.
— Помоги. Я просто с ума схожу. Уже перепробовала три различных оттенка помады.
— Успокойся, — советует сестра. — Это не конкурс «Мисс Америка». Всего лишь поход в зоопарк.
Зоопарк. Думаю не о тиграх и жирафах, змеях и пингвинах. Думаю о том, какова его площадь и сколько там укромных уголков, сколько опасных мест.
— Я боюсь.
— Все будет в порядке.
Хотелось бы верить. Не перестаю твердить себе, что именно я нашла Эмму. Мои инстинкты не обманули, целеустремленность оправдала себя. Разумеется, для Джейка это что-то должно значить.
Приехав к нему, звоню в дверь. Проходит минута, никто не открывает, звоню еще раз. Слышу шаги. Дверь отворяется.
— Привет, — говорит Джейк.
Заглядываю мимо него в гостиную и спрашиваю:
— Эмма готова?
По телевизору показывают «Зачарованных», одну из старых серий.
— Слушай, Эбби…
Он мог бы и не говорить. Уже знаю, что сейчас будет. Сердце просто замирает. Джейк переминается с ноги на ногу, держится за дверную ручку и, кажется, не собирается меня впускать.
— Эмма не очень хорошо себя чувствует.
Поднимаю глаза и вижу, как девочка выглядывает из дверей спальни. Выглядит вроде бы неплохо.
— Здравствуй, детка.
Эмма улыбается и машет рукой. Джейк выходит на крыльцо и прикрывает за собой дверь.
— В чем дело? — Я стараюсь контролировать эмоции.
— Что?
— Чем она больна? У нее грипп? Лихорадка?
— У нее болит живот. Наверное, что-то съела…
— Я могла бы остаться и помочь.
Он наклоняется подобрать рекламку, кем-то оставленную на крыльце.
— Просто сегодня не самое удачное время…
— Тогда загляну завтра.
Джейк засовывает руки в карманы и прячет глаза.
— Не знаю…
— Пожалуйста…
— Прости. Но мне нужно время. Нам нужно время. Мы должны побыть вдвоем.
— И сколько?
— Не знаю. Эмма в шоке. Лизбет, Тедди, Джейн, ну и так далее…
Джейк неловко хлопает меня по плечу, а затем возвращается в дом и закрывает дверь.
Слышу, как Болфаур поднимается по лестнице, но уйти не могу. Снова звоню. Тишина. Стучу как сумасшедшая, начинаю звать и понимаю — мне не откроют.
Знаю, что выгляжу нелепо и глупо. Стою, прислонившись к двери, и ощущаю знакомую панику. Но спасения от нее нет и выработать какой-либо план невозможно. Джейк принял решение; и на этот раз я не в силах что-то изменить.
