— Но это все далеко не просто, — возразила Софи, не совсем понимая, однако, что еще можно сюда добавить. — Все довольно запутано.
С минуту они смотрела друг на друга через стол.
— Да, — сказал Луис, не отрывая от нее взгляда. — Да.
— В любом случае, — поспешно добавила Софи, — Тесс все равно позвонит тебе и скажет, что ты можешь забирать детей, и это — только вопрос времени. И неважно, что я о тебе думаю.
Луис медленно наклонился к ней, облокотившись на стол, сократив на несколько дюймов разделявшее их расстояние.
— Это важно, — сказал он тихо. — Важно для меня.
У Софи пересохло во рту, она даже сглотнуть не могла. Отпила немного бренди, чтобы увлажнить губы.
— Потому что оно того стоит, Луис, — сказала она, по-прежнему отчаянно пытаясь придать этому разговору совсем иное значение в то же время страшась того, что его слова могут значить на самом деле. — Мне кажется, ты будешь прекрасным отцом. Мне кажется, вы будете счастливы втроем. Об этом я тоже уже сказала Тесс.
Луис покачал головой.
— Спасибо, это значит для меня очень многое… Но я имел в виду другое.
Софи показалось, что каждая мышца ее тела напряглась. У нее было такое чувство, что она реально может окаменеть прямо здесь, в этом пабе. А потом ее разрежут на кусочки и будут продавать в местном магазине сувениров под наименованием «Окаменевшая естественным образом женщина».
— Я тебя почти не помнил, — сказал Луис, — пока не вернулся. Кэрри много о тебе рассказывала, и у нее была твоя фотография в рамке. Но я ее никогда не рассматривал. — Он помолчал, закусив губу. — Поэтому для меня было настоящим шоком, когда я увидел, насколько ты красива. — Софи не пошевелилась. — Помнишь ту ночь, когда я пришел к тебе и мы разговаривали в подъезде? Ты тогда еще сняла пальто и… это не прозвучит слишком банально? У меня буквально дух захватило! — Софи не знала, что сказать, но Луис, по счастью, не стал дожидаться ответа. — Правда ведь, банальщина? Звучит шаблонно. Но поверь, хотя в тот момент ты и показалась мне по-настоящему соблазнительной, я и мечтать не мог, что когда-нибудь буду думать о тебе так, как думаю сейчас. Я ушел в ту ночь настолько разозленным, и на себя, и на тебя. Поэтому решил просто не зацикливаться на твоей красоте, и все. Сперва это было легко. Я приходил к детям, и все. Ты меня ненавидела, мало того — ты была лучшей подругой моей умершей брошенной жены. Не самый подходящий вариант для того, чтобы влюбиться. — Луис улыбнулся. — Вообще, я решил, что ты — одна из тех женщин, которые больше думают о своих ногтях, чем о чем-либо еще. И вела ты себя довольно стервозно.
Софи думала, что впервые в жизни она испытала настоящий страх в тот день, когда зашла по пояс в море. Но нет — это цветочки по сравнению с этим сущим ужасом и притоком адреналина. К чему это Луис клонит?
— Ты мне по-настоящему нравишься, Софи, — сказал он. — И рассудок буквально кричит, чтобы я это прекратил. Но ведь что-то есть, не так ли? Между нами. Я не знаю, о чем я думаю и что чувствую сейчас, и знаю, что это безумие — говорить тебе сейчас об этом, но я также знаю, что свихнусь, если не скажу.
Луис взял руку Софи в свою и слегка пожал ее пальцы.
— Послушай, я знаю, что более неподходящего момента, более неподходящего места и более неподходящего человека, которому можно было бы это сказать, и сыскать нельзя. Но я должен сказать это, Софи. Мне хочется прикоснуться к тебе каждый раз, когда я смотрю на тебя. И каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, мне хочется тебя поцеловать, и, если я тебя поцелую, я не уверен, что смогу дальше остановиться. — Он подождал с минуту, когда же Софи так и не пошевелилась, отпустил ее руку. — Озвучил я это гораздо хуже, чем хотел. Прости. Просто я подумал, что, может быть… я не мог допустить, чтобы каждый из нас вернулся к своей жизни, а я так и не сказал бы тебе, как сильно привязался к тебе, только и всего. Ты можешь считать меня импульсивным, но жизнь слишком коротка. — Луис попытался понять выражение лица Софи, но не смог. И слабо улыбнулся. — Можешь меня ударить, если хочешь.
Софи поднялась так резко, что под ней перевернулся стул. Она выбежала на улицу, смутно сознавая, что все посетители обернулись ей вслед. Наконец-то она оказалась на прохладном ночном воздухе и почувствовала, как начинает остывать ее кожа. Софи перешла через улицу, подошла к гавани, облокотилась о перила и стала смотреть на блестевшие в лунном свете пенистые волны, которые накатывали на берег. Весь день, начиная с того момента, как они ступили в дом Кэрри этим утром, прошел как во сне. За последние несколько часов она перечувствовала больше, чем за все то время, что прошло со дня смерти ее отца. Шум моря стал отчетливее, она уже почувствовала соленый запах и прекрасно видела крошечные огонечки — отражение в волнах. И Луиса она почувствовала за секунду до того, как он подошел к ней.
— Я не знал, захочешь ли ты, чтобы я подошел к тебе, — сказал он. — Поэтому решил на всякий случай подойти.
Софи повернулась к нему лицом.
— Я рада этому. — Луис открыл было рот, но она его перебила. — Слушай, если ты хочешь, чтобы я обсуждала чувства других, то пожалуйста. Я всю ночь могу этим заниматься. Я же — классный советчик. Но я — не из тех людей, которые так вот запросто могут говорить о себе. Я не знаю, что чувствую сейчас и как это назвать. Я этого даже не понимаю… Но все, что ты сказал про меня, все то же самое я могу повторить тебе, — неловко закончила Софи.
— Ты хочешь сказать, что чувствуешь то же самое? — неуверенно спросил Луис.
— Да, — с трудом ответила Софи. Луис улыбнулся, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, Софи предупреждающе положила руку ему на грудь. — Но это неправильно, Луис. Неправильно, если мы что-то сделаем. Мне кажется, это может быть неправильно…
Луис кивнул, и его улыбка слегка померкла.
— Вероятно, ты права. Но… а что, если мы только проведем вместе ночь и не будем думать больше ни о ком и ни о чем, а сосредоточимся только на нас самих?
Софи внимательно смотрела на него в лунном свете. Так вот о чем он. Одна ночь, нечто вроде сеанса терапии, чтобы снять сексуальное напряжение. Она тут же почувствовала облегчение, грусть и возбуждение. Если так, то все в порядке, и это не приведет ни к каким последствиям. Все равно что исчезнуть на несколько часов с этой планеты, бросив все. И Софи тут же захотелось сделать то, что было совершенно чуждо ее природе. Сегодня ночью ей захотелось почувствовать, каково это — быть беспечной и не заботиться о завтрашнем дне.
— Я хочу, — сказала она. — Наверное, я идиотка.
— Не только ты.
— Ты думаешь так потому… — начала было Софи, пытаясь как-то обосновать свои слова.
— Давай помолчим, — сказал Луис, нежно приложив к ее губам кончики пальцев. Он смотрел на нее в лунном свете, обводя пальцами контуры ее губ, и наконец-то поцеловал так, что на несколько удивительных мгновений она не ощущала ничего, кроме его жарких губ, согревавших каждую клеточку ее естества. Софи оторвалась от его губ и неожиданно захихикала.
— Такой реакции я не ожидал, — сказал он с улыбкой, когда она уткнулась лицом в его куртку.
Она затаила дыхание и посмотрела на него.
— Наверное, я напилась. Значит, это нормально.
— Только не подводи меня. Ты помнишь, что я сказал о том, что если поцелую тебя, то уже не смогу остановиться? Я оказался прав. — Луис опустил руки ей на плечи и зарылся пальцами в волосы. — Софи, ты останешься со мной сегодня? Только на одну ночь, пожалуйста, — просил он с трогательной тревогой.
Софи заглянула ему в глаза и ощутила мгновенное опьянение, к которому бренди не имело никакого отношения, — в этом она не сомневалась.
— Думаю, нам нужно в конце концов проверить, сможем ли мы уместиться в твоей кровати, — сказала она.
Когда Софи проснулась, было еще темно.
Она полежала некоторое время, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте; тоненький луч света, пробивавшийся сквозь дверную щель, освещал номер слабым серебристым сиянием. Все еще теплая и умиротворенная со сна, она уставилась на дверь, пытаясь сообразить, как это она переместилась в другое место.
И вспомнила, что она в номере у Луиса.
Софи не стала выскакивать из кровати, и не только потому, что ей не хотелось будить Луиса, просто ее руки и ноги, как выяснилось, настолько тесно переплелись с его, что она просто не смогла бы пошевелиться. Она лежала, прислушиваясь к стуку собственного сердца, и одно за другим события начали восстанавливаться в ее памяти с шокирующей последовательностью.
Момент их возвращения в отель. Повторное раздумье, и они переступили через порог. Молча пошли в номер Луиса, поднимались по лестнице, не глядя друг на друга, держась за перила, но Луис оглянулся через плечо, когда открыл дверь. Софи, стоявшая совершенно неподвижно, приложив ухо к двери их с детьми номера, рассматривавшая заостренные обшарпанные носки своих розовых сапожек, забрызганных водой и грязью, дожидавшаяся, затаив дыхание, чтобы тоненький детский голосок позвал ее по имени. И не знавшая, хотела ли она его услышать или нет.
