Она… Это еще что? Появившийся сзади автомобиль замигал фарами. Кто-то хотел обогнать его. Неужели? Что ж, он тоже умеет быстро ездить. Догоняла сидел за рулем «детройтской железяки», а ни один «плимут» или «додж» не мог обогнать «порше» как бы ни старался.
С другой стороны… Сейчас он не готов участвовать в гонках, на «порше» или без «порше». С обычной скоростью у него проблем нет, но он выпил слишком много водки, чтобы ехать быстрее. И к чему ему эти гонки? Пусть этот тип проезжает. Если у него есть мозги, он поймет, что ему уступили дорогу.
Бен притормозил и подал «порше» вправо. Второй автомобиль начал обходить его слева. «Плимут», ничего себе соперник выискался, но, вероятно, с форсированным двигателем, без глушителя. Бен искоса посмотрел на водителя. Какой-то чокнутый подросток?
Точно, чокнутый! Поравнявшись с «порше», водитель бросил «плимут» вправо. Бен с трудом удержал машину от столкновения с рельсом ограждения. Он вдавил в пол педаль газа, зная, что при необходимости оторвется от любого «плимута», даже с форсированным двигателем. Но набрать скорость «порше» не успел. «Плимут» вновь ударил справа, с куда большей силой. На этот раз уберечься от столкновения Бену не удалось. «Порше» впечатался в рельс ограждения. Заскрежетал металл, зазвенело разбитое стекло. Бена бросило вперед. Он почувствовал, как от удара об руль сломалась рука.
Джонас сидел у стола Картера, тридцатидвухлетнего помощника окружного прокурора. Молодой негр в очках даже затушил сигарету, когда заметил, что мистер Корд не курит. Такие люди нечасто заглядывали в его кабинет.
— Возможно, вы слышали мою фамилию? — спросил Джонас.
— Да, сэр. Разумеется, мистер Корд. Кто же вас не знает.
— Так вот, не подумайте, пожалуйста, что я пришел с тем, чтобы надавить на вас, используя свои связи. Причина не в этом. Вы будете делать только то, что и должны, и я не собираюсь предлагать вам заниматься чем-то еще. Я, однако, надеюсь, что вы не принимаете меня за человека, который способен выдвинуть нелепое предположение.
— Ну что вы, мистер Корд. Вся ваша жизнь свидетельствует об обратном.
— Так сколько алкоголя обнаружено в его крови?
— Семнадцать процентов.
— Управление автомобилем в пьяном виде.
— Да. По правилам дорожного движения предельная норма — пятнадцать процентов.
— Это серьезное нарушение?
— Я провел эксперимент на себе. Выпивал, измерял содержимое алкоголя в крови, чтобы определить, что означает тот или иной процент. Это очень помогает в ходе судебных разбирательств, — пояснил Картер. — Откровенно говоря, мистер Корд, с семнадцатью процентами алкоголя в крови я бы не смог найти свою машину, не говоря уж о том, чтобы вставить ключ в замок зажигания и тронуться с места.
Джонас кивнул:
— Значит, он надрался.
— Да, сэр. К сожалению, так оно и было.
— И все-таки алкоголь действует на людей по-разному, не правда ли? Я вот готов поспорить, что при этих семнадцати процентах алкоголя в крови смогу сесть за руль рядом с полицейским и сдать экзамен на получение водительского удостоверения.
Молодой помощник прокурора улыбнулся:
— Я в этом сомневаюсь, мистер Корд. Но к чему вы это упомянули?
— Когда человек каждый день выпивает столько водки, как Бен Парриш, а пьет он изо дня в день много лет, у него вырабатывается привыкание к алкоголю. Я не люблю этого сукиного сына, но я готов сесть к нему в машину после того, как он пропустит шесть стаканов. И говорю я об этом лишь потому, что, по моему твердому убеждению, причиной аварии послужило не спиртное.
— Я вас внимательно слушаю, мистер Корд.
— Я не собираюсь ставить под сомнение компетентность ваших следователей. Я знаю, что они честно делали то, что считали нужным. Но у меня есть свои следователи, и я думаю, что ваши упустили некоторые улики. Упустили, потому что заранее решили, в чем причина аварии, и обращали внимание лишь на то, что подтверждало их версию. А кроме того, они не знали, где искать, потому что не располагали информацией, имеющейся у меня.
Помощник прокурора потянулся за сигаретами, но быстро вытащил руку из кармана.
— Курите, курите, — поощрил его Джонас. — Я бросил по веской причине, но не хочу доставлять вам неудобства.
— Благодарю. — Картер закурил. — Так какие улики мы упустили?
— Автомобиль Бена Парриша изрядно помят с правой стороны, где он ударился о рельс ограждения, на что сделали упор ваши следователи. Но почему оказалась помятой и левая дверца? Наверное, это о чем-то говорит.
— Возможно, — согласился Картер. — И о чем же?
— Объяснение тут простое. В автомобиль Бена Парриша врезались справа, чтобы отбросить его на рельс ограждения. Большая вмятина в левой дверце находится на уровне бампера автомобиля. Чуть повыше — вмятина поменьше, со следами зеленой краски. Кто-то врезался в него.
— С какой целью?
— Чтобы убить Бена Парриша. Если бы рельс ограждения не выдержал, «порше» свалился бы в ущелье.
— Так какой же вы располагаете информацией?
— Я не зря спрашивал вас, похож ли я на человека, который высказывает нелепые предположения. Как вам, наверное, известно, Бен Парриш — мой зять. Между нами говоря, я от этого не в восторге, но приходиться мириться с тем, что есть. Я думаю, кто-то пытался убить его, чтобы достать меня. Я наступил на мозоль очень крутым парням.
— Хотелось бы услышать что-то более конкретное.
— Что ж… Как расценивать смятую дверцу на левой стороне «порше»? Если б он проломил рельс ограждения и свалился в ущелье, никто бы не обратил внимания на левую дверцу. Даже мои парни. Что в этом удивительного? Напился пьяным, не справился с управлением, машина покатилась по скальному склону. Но рельс ограждения спутал чьи-то планы.
Картер воспользовался сигаретой, чтобы выиграть несколько секунд для раздумий. Глубоко затянулся, тоненькой струйкой медленно выпустил изо рта дым.
— Что, по-вашему, я должен сделать, мистер Корд?
— То, что сочтете нужным. Пусть ваши следователи вновь осмотрят машину. Если они и вы сочтете, что это не просто несчастный случай, тогда аварию удастся объяснить не чрезмерным количеством выпитого, а другими причинами. Не так ли?
— Он нарушил закон, мистер Корд. Нельзя садиться за руль, перебрав спиртного.
— Разумеется. Но на происшедшее придется взглянуть под несколько иным углом, если его пытались убить. Вы со мной согласны?
— Вы предлагаете мне снять с мистера Парриша обвинение в управлении автомобилем в пьяном виде?
Джонас покачал головой:
— Ничего такого я не предлагаю. Не думайте, что я пытаюсь повлиять на ход следствия. Я лишь обращаю ваше внимание еще на одну улику: левую дверцу. Я выношу на ваш суд новую версию: кто-то пытался столкнуть Бена Парриша с дороги и убить его. Я надеюсь, вы согласитесь со мной, что тут надо покопаться. Может, за пьяным водителем стоит что-то более серьезное.
— Хорошо. Мы покопаемся.
Дэйв Эмори сидел у стола Бата в его кабинете в Крайслер-билдинг.
— Это война, Бат. В четырех городах: Детройте, Чикаго, Кливленде и Ньюарке — тимстеры отказываются пользоваться грузовыми терминалами «Интерконтинентал», заявляя, что они не соответствуют принятым стандартам и не обеспечивают требуемой безопасности.
— Привлеки независимые компании.
Дэйв покачал головой:
— Мы попытались обратиться к ним в Чикаго, решив, что это наиболее простой путь. Кто-то сбросил на их машины бетонные блоки, когда они проезжали под мостом. Так что теперь даже те компании, что не связаны с профсоюзом, не хотят иметь с нами дела.
— Что ж, Хоффа не единственный, кто умеет играть в эти игры, — мрачно заметил Бат.
— Будь осторожен, Бат. — Дэйв Эмори покачал головой. — Будь очень осторожен.
«Детройт фри пресс»: «Джей Фултон, вице-президент профсоюза водителей грузового транспорта, прошлой ночью получил серьезную травму. Когда его лимузин проезжал под мостом по Джеффрис-фриуэй, на него свалился бетонный блок, разбив ветровое стекло и перепугав водителя. В результате лимузин потерял управление, выехал на встречную полосу и угодил под колеса шестнадцатиколесного трейлера.
Сорокашестилетний Фултон является также одним из попечителей Пенсионного фонда центральных штатов. Сегодня утром он переведен из реанимационной палаты, но состояние его остается тяжелым. Раздробленные ребра вызвали перфорацию легкого. Фултон получил сотрясение мозга, у него сломана рука.
Президент тимстеров Джеймс Хоффа расценил это происшествие, как «трусливую попытку некоторых боссов[46] помешать профсоюзу в защите прав своих членов. Такие действия никогда не приводили к успеху».
