Да, с сожалением констатировала Хоуп, отец взволнован, счастлив и горд. Никогда в жизни у него не было такого голоса. Никогда. Даже когда она получила диплом доктора. Впрочем, ничего удивительного. Отец ждал от нее совсем другого.
Это воспоминание заставило ее содрогнуться от злости. Надо во что бы то ни стало доказать, что Трент лжет. Да, отец любит Трента, доверяет ему и возлагает на него большие надежды. И все же отец не может верить Блокуэллу больше, чем ей. Просто ему хочется верить. Похоже, Трент мог бы очаровать даже луну.
Хоуп вздохнула и подумала, этично или неэтично будет воспользоваться этой верой в собственных интересах, хотя бы ненадолго. Отец ведь не отберет у нее дом, пока она носит ребенка, правда?
Трент, наверное, уверен, что распространенный им слух заставит Хоуп принять его предложение. В таком маленьком городке, как Грин Каунти, это несложно. Нельзя даже сдать анализ на беременность, чтобы об этом не начали судачить. А теперь все думают, что она ждет ребенка, и гадают, чем это кончится. Но брак исключается категорически. При одной мысли о совместной жизни с этой сладкоголосой, вкрадчивой змеей у нее бегут мурашки по спине.
Глядя на Клея, Хоуп на мгновение подумала, что проблема может быть решена. Если отцу хочется верить в ее беременность, пусть по крайней мере не считает, что она беременна от Трента. Да простит ее Господь.
Но лежавший перед ней мужчина не заслуживал обмана. Он спал так крепко и безмятежно, что у Хоуп заныло сердце. Неужели она так низко пала, что воспользуется его беспомощностью?
Клейтон не двигался. Его твердое мужественное лицо оставалось бледным. Обнаженные плечи и грудь слегка вздымались и опадали в такт дыханию.
Такой большой, такой сильный, со вновь вспыхнувшим сочувствием подумала она. Слишком сильный, чтобы оказаться таким беспомощным.
Ее взгляд остановился на красиво вылепленных предплечьях и груди, которая была такой же твердой, какой казалась на взгляд: она должна была часто прикасаться к этой груди, если бы спала с ним… При этой мысли Хоуп бросило в жар, хотя в комнате было прохладно.
На минуту Хоуп представилось, что Клейтон действительно ее любовник. Но этого не было, что бы она ни говорила ему и себе. Он был ее пациентом, и следовало хорошенько помнить это.
Осторожно, чтобы не потревожить больного, она приподняла угол простыни, собираясь осмотреть сломанные ребра Слейтера. Сильная рука схватила ее за запястье, и Хоуп удивленно ахнула.
— Что-то ищешь? — проскрежетал мужской голос.
Молли тут же двинулась вперед и предупреждающе зарычала, но Хоуп знала, что Клея можно не бояться. Свободной рукой она погладила собаку по голове и приказала:
— Стоять. — Затем Хоуп обернулась к Клею. — Я хочу проверить твои ребра.
— Ты слишком молода… для доктора, — выдавил Клей, немного напуганный рычанием собаки. Его сонный голос был тихим и хриплым, глаза оставались закрытыми.
— Что?
Он облизал пересохшие губы.
— Ты ведь не настоящий доктор, верно?
Он начал сомневаться — хороший признак. Хоуп успокоила настороженную Молли и вздохнула.
— Настоящий. И я вовсе не так молода.
— Нет, молода, — убежденно сказал Клей, и Хоуп снова вздохнула, поняв, что неприятного разговора избежать не удастся.
— Я… быстрая, — промолвила молодая женщина, пытаясь говорить непринужденно, хотя внутри у нее все сжалось.
— Быстрая? — Слейтер приоткрыл глаза и уставился на нее.
Она терпеть не могла объяснять это. Смущалась.
— Я кончила школу в пятнадцать лет.
— Все равно, — сказал он. — Слишком молода.
— И защитила диплом за два года.
— Ага… гений.
Хоуп напряглась. И Молли тоже.
Но когда на лице Клея блеснула улыбка, она поняла, что это не насмешка.
— Мне нравится, — сказал он. — Умная и красивая. Убийственное сочетание.
Затем Клейтон поднял руку, потрогал повязку на голове и что-то сказал, прикрыв ладонью рот.
— Прости, что? — подалась к нему Хоуп.
— Где я? — повторил Слейтер, снова опустив веки, словно устал держать глаза открытыми.
— Я говорила тебе.
— Нет. — Гигантским усилием воли он заставил себя поднять голову и открыть здоровый глаз. — Ты сказала, что мы любовники, что меня зовут Клейтон. Но не сказала, где мы.
Свободной рукой Хоуп натянула простыню на его обнаженную грудь. От случайного прикосновения к его коже она вздрогнула, как от электрического тока.
Хоуп была бы вполне довольна свой жизнью, если бы не вынужденная замкнутость, которая объяснялась как ее физическим недостатком, так и чрезмерной опекой отца. То, что Грин Каунти был практически оторван от мира, роли не играло. Она жила и в больших городах, но не помнила, чтобы мужчина хоть раз возбудил в ней столь живое чувство. Однако думать об этом не следовало, и Хоуп поторопилась прогнать эту мысль. Она доктор. Широкие, сильные мужские плечи не должны волновать ее.
Но они ее волновали. Как бы Хоуп ни убеждала себя в обратном, она не могла не думать о мужчине под простыней. Больше шести футов мышц и сухожилий, без единой унции жира. Длинные, мускулистые руки и ноги, покрытые светлыми волосками. Волосы у Слейтера были белокурые, пышные и несколько длинноватые, словно он давно не стригся. А судя по тому, что она увидела, когда открывала его веки, Клейтон обладал парой поразительных зеленых глаз. Такого изумрудного оттенка она еще не встречала.
Один из этих глаз в данную минуту смотрел на нее и ждал ответа.
— Мы находимся у меня в доме. Здесь же моя клиника.
— Где ты нашла меня?
— Той ночью?
Он кивнул, продолжая внимательно следить за ней.
— В лесу, недалеко отсюда. Было очень поздно.
— Что ты делала в лесу в такое время?
— Тебя нашла Молли. Я только шла за ней.
Молли почувствовала, что в таком состоянии Клей не способен и мухи обидеть, и совершенно успокоилась. Услышав свое имя, она игриво ткнула Слейтера носом в руку.
Клейтон, не выпуская запястья Хоуп, другой рукой обнял собаку за шею, подтянул поближе и дал лизнуть себя в лицо. Он смотрел на Молли со странным выражением, которого Хоуп не поняла.
— Ты… так и не сказала мне, что я делал в лесу поздно ночью, — прошептал он. Было видно, что ему больно говорить.
— Нет, — подтвердила она, тщательно следя за его губами, чтобы не пропустить ни слова. У него будет куча вопросов, на большинство из которых она не сможет ответить. К этому следовало быть готовой.
Не сводя взгляда с Хоуп, Клей кончиком большого пальца гладил ее запястье.
— Ты не сказала об очень многом, — заметил он.
— Ты… спал.
Его прикосновение было легче перышка, но последствия вызывало весьма серьезные. Хоуп снова пронзило электрическим током.
— Ты… напряжена, — тихо сказал он.
— Немного, — призналась она.
— Из-за меня?
Из-за твоего прикосновения. Из-за того, что оно со мной делает.
— Нет… Не совсем.
— Я не хотел огорчать тебя.
Этот голос!.. Раньше на нее не производила впечатления такая мелочь, как мужской голос. Она вспыхнула и от волнения расстегнула воротничок блузки. Хоуп почувствовала, что Клей тоже волнуется.
— У меня есть вопрос, — сказал он.
— О’кей. — Ей не потребовалось прибегать к шестому чувству. Было заранее ясно, что вопрос будет не из легких.
Он облизал губы.
— Какого черта я делал в лесу в такую бурю, вместо того чтобы лежать с тобой в постели?
Клейтон все еще держал Хоуп за руку. Молли сидела на полу, зажатая между ними. Измученный Слейтер опять закрыл глаза. Хоуп следила за его губами, чтобы не пропустить ни слова.
Клейтон хотел знать, почему они не лежали в постели… Она не ожидала, что эти слова обдадут ее словно пламенем. Хоуп представила себе, как они лежат обнявшись, и ощутила холодок под ложечкой.
— Тебе… нужно отдохнуть.
Клейтон покачал головой.
— Мне нужен ответ. — Он отпустил запястье Хоуп, но ощущение ее гладкой кожи запечатлелось в его мозгу; от ее запаха трепетали ноздри. Она казалась почти знакомой. Как и название этого городка, которое вертелось на кончике языка.
— Я отвечу на все вопросы, когда тебе станет лучше.
— А мне очень плохо?
— Может быть, не так, как кажется. — Ее заминка была красноречивее слов. — Сотрясение мозга, — осторожно сказала она. — Но череп цел, внутреннего кровоизлияния нет. Два сломанных ребра. И синяки с головы до ног, как ты и сам, должно быть чувствуешь.
— Значит, жить буду?
Она не сводила взгляда с его губ. Значит ли это, что она хочет поцеловать его… так же, как он ее? Нет, горько подумал Клейтон. Это ведь его, а не ее огрели по голове. Она не теряла память и должна помнить, каково им было вместе.
— Да, — наконец сказала Хоуп, — будешь.
