Он сопроводил свою последнюю фразу легким почтительным поклоном и сразу же добавил:
— И муж у вас удивительно хорош собой. У вас, должно быть, очень красивые дети.
— У меня нет детей.
— Тогда — у вас будут прелестные крошки.
— Мой муж не хочет иметь детей, — отрезала Жозе.
На минуту воцарилось молчание. Она пожалела, что произнесла эти слова, слишком быстро прониклась доверием к этому человеку.
— Он боится, что вы их предпочтете ему, — твердо сказал он.
— Почему вы так считаете?
— Но ведь это яснее ясного. Он смотрит только на вас, моя жена — только на него, а вы ни на кого не смотрите.
— Милое трио получается, — сухо сказала она.
— Милый квартет, если учесть, что я смотрю только на курс акций.
Они взглянули друг другу в глаза и не смогли удержаться от смеха.
— И вас это устраивает? — спросила Жозе.
— Послушайте, мадам, я достиг того счастливого возраста, когда любят лишь тех, кто делает вам добро. Обратите внимание — я говорю «тех, кто делает вам добро», а не «тех, кто не причиняет вам зла». К первым я отношу людей, уважающих вас как личность. Вы поймете это позже. Извините, мой бокал уже давно пуст.
Он поднялся, и она последовала за ним в гостиную. Они остановились в дверях. Алан сидел в ногах Лоры, которая смотрела на него так жадно, так нежно, что Жозе невольно отпрянула назад. Алан поднял на них глаза и лукаво подмигнул жене, заставив ее покраснеть. Она было испугалась, что муж Лоры заметит этот взгляд Алана, но тот уже направлялся к бару. Ей совсем не хотелось подыгрывать Алану.
Она прямо сказала ему об этом вечером, в спальне, когда он ходил по комнате взад и вперед, язвительно вспоминая ухаживания Лоры.
— Мне не по душе твои забавы. Нельзя так потешаться над людьми, кто бы они ни были.
Он остановился.
— Мне кажется, раньше ты так не думала. Ты часто бывала здесь прежде?
— Не часто.
— А с кем?
— С друзьями.
— Вдвоем или вас было много?
— Я же сказала — «с друзьями».
— Ты никогда мне не рассказывала об этом доме в департаменте Во. Почему же?
Она зарылась лицом в подушку. Когда ей стало не хватать воздуха, она осторожно подняла голову — Алан не отрывал от нее глаз.
— Не волнуйся, я сам все узнаю.
— От Лоры?
— За кого ты меня принимаешь? От тебя, душа моя, и очень скоро.
Он и не предполагал, что именно так оно и будет.
И все же было что-то странное в поведении Лоры. Она как будто бросала кому-то вызов. Когда Жозе вышла к завтраку без мужа, который задержался в спальне, Лора шумно ее приветствовала, а потом принялась расхваливать Алана.
— Алан еще в постели? В сущности, он еще ребенок, которому надо как следует выспаться. Как бывают очаровательны эти молодые американцы: когда их узнаешь, кажется, что они только что родились. Вам кофе?
— Чай.
— У вас не было такого впечатления, когда вы познакомились с Аланом? Как будто человек еще совсем не жил? Как будто до вас у него не было женщин?
— Все было несколько иначе, — полусонно ответила Жозе.
— Одна беда, — продолжала Лора, не замечая настроения Жозе, — они полагают, что все люди похожи на них. А ведь у нас, в старой доброй Европе…
Остальное Жозе пропустила мимо ушей. Она отвела от Лоры глаза и протянула руку к поджаренному хлебу. Позже, после утренней оздоровительной прогулки, во время которой Лора не отпускала руку Алана. Жозе пыталась понять, к чему же все-таки клонит хозяйка дома. Они сидели в креслах на залитой солнцем лужайке возле самого крыльца, пили фруктовый сок, и Жозе размышляла над фразой Жан-Пьера Дора про траву, на которой сроду никто не отдыхал, когда явно взволнованная Лора поднялась со своего места.
— Я забираю у вас Алана. До обеда мне хочется показать ему чудесную мансарду.
Она произнесла это, не сводя глаз с Жозе, которая улыбнулась ей в ответ.
— Вас, Жозе, я не приглашаю. По-моему, вы там уже были.
Жозе еле заметно кивнула головой. Именно в этой мансарде четыре года назад Лора застала ее и Марка. Тогда не было конца шуткам по поводу этой милой мансарды. А теперь Лора явно захотела ее припугнуть… Жозе побледнела от захлестнувшего ее гнева, и молодой художник, который до сих пор хранил молчание, предложил ей бокал портвейна и при этом так понимающе улыбнулся, что это окончательно вывело ее из себя.
— Вы говорите о той самой мансарде, где я занималась любовью с Марком? — спокойно спросила она.
Воцарилась гробовая тишина. Жозе повернулась к Алану.
— Не помню, говорила я тебе о нем или нет. Я имею в виду Марка. Мне было тогда лет двадцать. Подробности ты можешь узнать у Лоры.
Одна из молодых женщин, будучи не в силах что-либо сказать, начала хохотать. К ней присоединился художник.
— Кто только не терял в этом доме голову, — весело сказал он. — Воистину, райская обитель.
— По-моему, ваше сравнение слишком натянуто, — зло выдавила из себя Лора. — И если Жозе теряла здесь голову, то я об этом, слава Богу, ничего не знаю.
— Если моя жена и теряла когда-то голову, то это касается только ее, — ласково произнес Алан и наклонился, чтобы поцеловать Жозе в волосы.
«Он меня сейчас укусит», — вдруг подумала она и, представив себе, сколько вопросов, сколько скандалов повлечет за собой ее выходка, в изнеможении закрыла глаза. Глупо все получилось. Алан улыбался ей. У него был такой блаженный вид, что невольно закрадывалось сомнение в здравости его рассудка. Нет, она должна уйти от него, пока не поздно, пока не случилось чего-нибудь страшного!
Месяца два только и было разговоров, что о Марке. Как она с ним познакомилась, чем он ей приглянулся, как долго продолжался их роман. Напрасно она пыталась представить все как случайный и даже смешной эпизод; чем легкомысленнее выглядели ее отношения с Марком, тем больше разгоралось воображение Алана. Ведь если все было так несерьезно, значит, была какая-то другая причина их близости, та, о которой она боялась говорить.
По истечении этих двух месяцев лицо ее стало одутловатым от спиртного, под глазами появились синяки, и она неожиданно взбунтовалась. Она немного размялась, сделав гимнастику, легла спать в десять вечера и на все увещевания и угрозы Алана ответила упрямым молчанием. Каждая его фраза была с подвохом, и она поймала себя на том, что ее не раз охватывала настоящая ненависть к мужу.
Лора Дор стала самой близкой из всех их знакомых. Они почти каждый день наведывались к ней, ибо Лора устраивала приятные вечеринки, после которых Алан возил ее по ночным кабакам, где восхищенную и разбитую, постаревшую лет на десять Лору заставало утро следующего дня.
Ближе к вечеру она заезжала к ним сама, восхищалась картинами Алана и везде, где могла, говорила, что эта молодая чета просто очаровательна и что она молодеет в их компании. Как только она приезжала, Жозе старалась побыстрее куда-нибудь улизнуть, дать ей возможность побродить между гостиной и мастерской, где Алан, которому явно нравилось присутствие зрителей, писал свои картины, не прекращая экстравагантных речей. Когда она возвращалась, то заставала их в креслах за первым бокалом виски. С тех пор как Жозе бросила пить, ей было очень трудно включиться в их разговор. Она лишь замечала краем глаза новые морщинки на лице Лоры, отеки под ее глазами и дьявольскую готовность Алана вновь наполнить ее бокал. Он относился к ней с неизменной милой учтивостью, расспрашивал о малейших подробностях ее жизни и мог часами напролет с ней танцевать. Жозе не понимала, чего он добивается.
Вернувшись однажды вечером чуть позднее обычного, она застала с ними Бернара, который накануне возвратился из долгой поездки. Жозе бросилась ему на шею, но он даже не улыбнулся. Как только Лора ушла, Бернар строго посмотрел на Жозе.
— Во что вы играете?
Жозе подняла брови.
— Во что мы играем?
— Да, во что? Алан и ты. Чего вам нужно от бедной Лоры?
— Мне лично ничего от нее не нужно. Спроси лучше у Алана.
Алан улыбался, но Бернар не смотрел на него.
— Я прежде всего тебя спрашиваю. Ты всегда была добра к людям. Что же тебя заставляет делать из этой женщины посмешище? Ведь над ней все потешаются. Не говори мне, что ты этого не знаешь.
— Я этого не знала, — раздраженно ответила Жозе. — В любом случае я тут ни при чем.
— Нет, при чем, раз ты позволяешь этому садистику издеваться над ней, спаивать, обнадеживать.
Алан восхищенно присвистнул.
— Садистик… Вот уж не ожидал от вас.
— Зачем вы внушаете Лоре, что вы ее любите или будете любить? Зачем вы ставите ее в глупое положение? Что вы на ней вымещаете?
— Ничего, я просто развлекаюсь.
Бернар был вне себя. У него начался тик. Жозе вспомнила, что когда-то было много разговоров о его связи с Лорой. То были лучшие времена имения в Во.
