— Не сомневаюсь, вы понимаете, в чем заключается обет священника.
— О-о! — Она вспыхнула. — Неужели передо мной мужчина, начисто лишенный земных страстей?
— Да! — ответил Тим, испытывая страшные угрызения совести.
— Господи, мне так стыдно! Я вас не обидела? Вы теперь меня не возненавидите навеки?
Она была с ним совсем рядом. Ее лицо было так близко от его глаз, что он лишь невероятным усилием подавил в себе порывы, возбуждаемые ее прелестями. Он мягко произнес:
— Нет, Мойра. Я не обиделся. Если это вас утешит, скажу, что я вас понимаю, только выразить этого не могу. Надеюсь, мы можем остаться друзьями?
Она с нежностью смотрела на него.
— Конечно. Только на это мне и остается надеяться.
Тиму это далось весьма нелегко. Как мужчина, он не мог отрицать, что она очень привлекательна. Но служитель церкви в нем возобладал над мужчиной. Причем настолько, что он не побоялся поцеловать ее в лоб и прошептать:
— Спокойной ночи. Храни вас Господь, Мойра.
Тим сел в машину. Он не смог повернуть ключ в замке зажигания и упал на руль. В глубине души ему было сейчас так же больно, как и ей. И он презирал себя за ложь — за то, что сказал ей, что, как священника, его не волнуют земные желания.
Ибо его уберегли от искушения не религиозные принципы, а скорее неизбывная тоска по Деборе.
— Что, мистер Лури, позволили себе небольшую растрату?
Молодой партнер бесцеремонно ввалился в кабинет.
— Ты мог бы и постучаться, Макинтайр! — с раздражением ответил Дэнни.
— Ой, прошу прощения! Я не знал, что ты так чтишь приличия.
Питер Макинтайр Третий непривычно вызывающе держался с владельцем контрольного пакета акций его семейной фирмы. И еще больше вывел Дэнни из себя, когда уселся и задрал ноги в дорогих туфлях от Гуччи на край его стола.
— Признайся, ты и не подозревал, что я знаю такие слова?
— Если честно, то нет, — ответил Дэнни с нарастающим нетерпением.
— Вообще-то, латинское peculatio[78] одного корня с pecunia, что значит «деньги». А это, в свою очередь, — производное от pecus, что означает «скот». Так-то вот, Дэнни…
— Послушай-ка, может, ты уберешься отсюда?
Питер пропустил его реплику мимо ушей и с ухмылкой продолжал:
— Удивительная вещь эта латынь! Кто бы мог подумать, что слово, означающее растрату, происходит от коров? Ну, да в тех школах, куда ты ходил, латынь небось не изучали? Так ведь, Дэн?
Он с минуту плотоядно смотрел на Дэнни, после чего наконец перешел к делу:
— Но сейчас это не важно. Важно, что это — преступление, и его совершил ты.
Дэнни в бешенстве вскочил, нагнулся и сбросил ноги Макинтайра со своего стола.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать, Пит?
— Видишь ли, — пропел тот, — во-первых, речь идет о добром имени моей семьи. Во-вторых — о добром имени Аллейнов. — Он помолчал и дал эффектный залп: — И наконец, о твоей голове.
Да, Питер Макинтайр Третий явно вознамерился наилучшим образом разыграть оказавшийся у него в руках козырь.
— Для содеянного вами, мистер Лури, наверняка есть и еврейское слово. Что-нибудь вроде «нецелевого использования средств», «расхищения», «мошенничества» — назови как хочешь.
Дэнни внутренне содрогнулся.
— Знаешь, что я тебе скажу? — невозмутимо продолжал Пит. — Когда я с тобой познакомился, я подумал, что ты самый умный парень из всех, кого я когда-либо встречал. Я даже стремился тебе подражать во всем, вплоть до мелочей… Надеялся таким образом раскрыть твой секрет. Бьюсь об заклад, ты даже не заметил, что, когда стал заказывать костюмы у Франческо, я тоже переключился на него. Я старался читать все, что читаешь ты. Я даже отучился на компьютерных курсах — и наша фирма тебе за это очень благодарна.
Неожиданная лесть встревожила Дэнни, но он продолжал хранить молчание.
— Сознаюсь, — продолжал Макинтайр, — я иногда возвращался в офис в час или два ночи. Если знал наверняка, что ты уже дома. Я изучал все бумаги, которые были у тебя на столе, слова, которые ты обвел в кружок, твои пометки…
— Иными словами, — зло буркнул Дэнни, — ты вел себя как подлый воришка!
— Называй как хочешь, — согласился Питер. — Но это все цветочки по сравнению с тем, что сделал ты. Я хочу сказать, твоя шалость с «Уолстон Индастриз» была махинацией чистой воды, которую в другом месте даже назовут мошенничеством в особо крупных размерах.
У Дэнни перехватило дыхание. Со дня его краткосрочного «заимствования» одного миллиона семисот пятидесяти тысяч долларов со счетов компании прошло уже больше двух лет, и он успел успокоиться, считая себя в безопасности. Он взял себя в руки и ответил по возможности убедительно:
— Финансы компании, которыми я управляю, дважды в год проходят аудит, Питер. И никаких вопросов никогда не возникало…
— Знаю, знаю, — ответил Макинтайр. — Никто не проделывает таких фокусов, как старина Дэн. К моменту очередной аудиторской проверки у тебя уже все было в полном порядке. Ты уже «купил» фирму «Уолстон Индастриз» и успел ее благополучно сбросить…
— С выгодой для компании, заметь! — перебил Дэнни.
— Номинально, мой друг, номинально, — огрызнулся Питер. — По любопытному совпадению, прибыль составила ровно столько, сколько набежало процентов за те шесть дней, что деньги находились у тебя. Я, конечно, тупой иноверец, но я никак не возьму в толк, что помешало тебе, с твоими талантами, наварить на этом больше прибыли?
— К чему ты клонишь? — спросил Дэнни.
— Мне жутко интересно узнать, какую цель преследовал ты, когда это делал. На что-то же тебе эти деньги понадобились! И мое ненасытное любопытство велит мне допытаться, на что.
— А что, если мне срочно понадобились ликвидные средства, чтобы покрыть временный дефицит? Хотя у тебя все равно нет никаких доказательств.
Макинтайр не спешил. Он хотел насладиться этим мигом, как последней каплей марочного портвейна.
— Подозреваю, компьютерная грамотность еще не пришла на Уолл-стрит, Дэн. Эти бедняги-аудиторы проверяют по старинке только распечатки. Им и невдомек заглянуть в святая святых твоей базы данных.
— Ты что же, опустился до того, что залез в мой персональный компьютер? — Дэнни рассвирепел.
Макинтайр нисколько не смутился.
— К счастью для компании — да, — сказал он. — Мне не нужно тебе говорить, что стало бы, если бы о твоих проделках стало известно Комиссии по ценным бумагам. Не только с тобой, но и со всей конторой. С уважаемым бизнесом, основанным задолго до того, как твои предки мучились морской болезнью на острове Эллис.
Он помолчал.
— Именно поэтому я и хотел уладить этот вопрос без огласки, — сказал он. — Кстати, об этом знают пока только мой отец и дед. И доверили мне побеседовать с тобой от их имени.
— О чем? — спросил Дэнни.
— Тебе, возможно, будет трудно это понять. О нашем добром имени. Вот наше предложение, мы считаем его справедливым и абсолютно не подлежащим обсуждению.
Дэнни, затаив дыхание, ждал, что скажет Питер. Тот мерил шагами просторный кабинет, как спортсмен, разогревающий мышцы перед решающим стартом.
Остановившись в дальнем углу, он, не повышая голоса, объявил:
— Ты продаешь нам свой контрольный пакет в «Макинтайр энд Аллейн» из расчета пятьдесят центов за доллар.
— Неслыханно!
— Согласен, — с притворным сочувствием вздохнул Пит. — Можешь мне поверить, Дэн, я бился за тебя изо всех сил. Отец на самом деле не хотел давать и двадцати пяти.
Дэнни остолбенел.
Макинтайр продолжал:
— Хочешь подумать? Минут пять-десять?
— Что, если я откажусь?
— Ах, в этом-то вся и прелесть: у тебя нет выбора. Фирме «Макинтайр энд Аллейн» в худшем случае грозит потеря репутации. Ты же, милый мой, рискуешь оказаться в кутузке. Улавливаешь разницу?
Дэнни рухнул в свое кожаное кресло. Немного посидел с закрытыми глазами, потом вздохнул.
— Хорошо, готовь бумаги, я их подпишу. Только, будь добр, выметайся побыстрей из моего кабинета!
— Конечно, Дэнни, конечно. Документы будут готовы завтра к одиннадцати, и мы были бы тебе крайне признательны, если бы к двенадцати ты покинул наш офис. Почту мы тебе, естественно, будем пересылать.
Пит снова заулыбался и протянул на прощание руку:
— Да, мне немного боязно оставлять тебя одного. Давай я угощу тебя стаканчиком? Я хочу сказать, если ты сделаешь какую-нибудь глупость — ну, скажем, выпрыгнешь из окна или еще что-нибудь, — весь уговор, считай, насмарку.
Дэнни схватил со стола золотые настольные часы — подарок ему от фонда — и что было мочи запустил в Питера Макинтайра. Он промазал — часы с грохотом ударили в стену.
— Не беспокойся, Дэн, — как ни в чем не бывало улыбнулся Макинтайр. — Стену мы поправим. Спокойной ночи, старик.
