— Кирсти, все просто замечательно, — успокоил ее Роб. — Первое, что я собираюсь сделать, — пройти по основным комнатам и поснимать чехлы. Я даже не могу вспомнить, что там под ними, так долго их уже не снимали. Так что, будем надеяться, в течение следующих двух-трех дней погода будет хорошей и мы сможем открыть окна и дать дому глотнуть свежего воздуха.
Кирсти радостно заулыбалась.
— Для меня ваши слова — уже глоток свежего воздуха, милорд. Я припасла пылесос и средство для полировки и в любой момент договорюсь с местными девушками, чтобы они пришли помочь. Вам нужно только слово сказать.
— Отлично. Как Ангус? Пришел в себя после катастрофы?
— Ну, у него еще бывают ночные кошмары, но дорогу уже починили, и теперь вы с трудом найдете место, где это случилось. Однако нам очень не хватает вашего дедушки.
— Да, конечно. Нам всем его не хватает, — грустно сказал Роб.
Он отнес дорожную сумку Катрионы в симпатичную комнату, расположенную в передней части дома. Она была большой и светлой, в ее убранстве преобладали различные оттенки желтого цвета — лимонный, кремовый, золотой и бежевый. Мебель, хоть и не новая, была удобной и чистой, из окон открывался вид на сапфировую чащу озера, лежащую среди полукруга холмов. На их склонах уже появились яркие пятна — это березы и рябины успели надеть свой летний наряд. Весна поздно приходит в Хайлэнд, но сейчас Катриону заворожил контраст между застывшим серым гранитом, свежей зеленью папоротника и золотым сиянием цветущего дрока. Несколько минут Катриона простояла у окна, впитывая эту картину и думая о том, что никогда не устанет любоваться красотой Хайлэнда.
— Чувствуешь ли ты себя в силах приняться за работу? — спросил ее Роб, когда, распаковав свой скромный багаж, она спустилась вниз. — Я хотел бы прямо сейчас снять чехлы в парадной гостиной, и мне понадобится твоя помощь.
— Ага, теперь я знаю, почему ты меня пригласил, — воскликнула Катриона. — Тебе нужна поденная работница!
— Правильно, — кивнул он. — А если начнешь бунтовать, я достану хлыст и высеку тебя.
После напряженной получасовой работы все великолепие парадной гостиной, так долго скрывавшееся под чехлами, наконец предстало перед ними в полном блеске: позолоченные стулья с обивкой из темно-синего Дамаска, два изумительных комода розового дерева, пара столиков с мраморными крышками, несколько каминных экранов ручной работы и ошеломляющей красоты голубой ковер с изображениями львов и павлинов.
— Здесь очень красиво и элегантно, — заметила Катриона, когда они стояли, любуясь плодами своих усилий, — но я не вижу примет принадлежности к клану. Где символы клана Гэлбрайтов? Где оленьи головы, фамильное оружие, охотничьи трофеи и плевательницы?
— Ты забываешь, что символы кланов были запрещены после Каллодена. А моя прапрабабушка была, вне всяких сомнений, очень утонченной дамой, — серьезно произнес Роб. — В ее гостиной подавали только чай и никому не разрешали плевать в камин. Конечно, вожди кланов были более грубыми личностями, и в других комнатах ты увидишь больше кожи и дуба.
— Интересно, по какому пути — рафинированной элегантности или грубоватой мужественности — пойдешь ты? — поинтересовалась Катриона.
— О, без сомнения, по пути простоты и целесообразности, — ответил он. — Правда, при этом я постараюсь не переусердствовать и не быть смешным.
— А ты не собираешься вновь завести лошадей в конюшнях?
— Почему ты спрашиваешь, увлекаешься верховой ездой? — заинтересованно спросил Роб.
— Фермеры редко умеют ездить верхом, — заявила Катриона. — Но мне всегда хотелось научиться.
— Почему ты постоянно подчеркиваешь, что ты — дочь фермера? — упрекнул Роб, которого это, судя по всему, задевало.
— Потому что я, как и ты, горжусь своим происхождением.
— Или потому что по каким-то причинам считаешь нужным все время мне об этом напоминать?
Это был опасный момент. В течение нескольких секунд Катриона обдумывала обвинение, затем неловко пожала плечами.
— Честно говоря, мне легче разговаривать с тобой, как с мистером, чем как с лордом, — призналась она.
Он мгновенно рассмеялся, снимая напряжение.
— Как и всем, наверно, — сказал он. — Быть лордом — не такое уж удовольствие. Сомнительная ценность, как ты когда-то сказала о красоте и об уме.
Катриона почувствовала огромное облегчение.
— Да, могу себе представить, — кивнула она, но тут же добавила: — Но тысячи людей не могут! — Взглянув на часы, она увидела, что уже половина шестого. — Может быть, у тебя есть желание пойти со мной — я хочу навестить Каррузерсов, а сейчас самое подходящее для этого время.
— Хорошая идея, — согласился Роб. — С удовольствием пойду с тобой, я еще не знаком с Каррузерсами. Кирсти готовит для нас обед. Сказать ей, что мы сядем за стол около восьми?
— Да, отлично.
Представляя Роба Каррузерсам, Катриона ужасно волновалась. Ей казалось очень важным, чтобы они нашли общий язык, ведь им предстоит жить в непосредственном соседстве друг с другом. Но была и еще одна, не столь значительная, причина: все они были ее друзьями, и ей хотелось, чтобы они понравились друг другу. Если Каррузерсы проникнутся симпатией к Робу, то это укрепит ее растущее расположение к нему, а если и он нормально их воспримет, то это будет означать, что молодой, лорд разделяет ее понятия о честности, долге и хорошей репутации.
Вначале Катрионе показалось, что ничего не выйдет. Когда они свернули на стоянку позади дома, то увидели, что какой-то человек красит рамы в ярко-оранжевый цвет.
— Черт возьми, — выругался Роб, который не мог избавиться от чувства собственника по отношению к этому месту, несмотря на то что оно больше не являлось частью его владений. — Это невозможно! Они не могут оставить такой цвет!
Увидев, кто к ним приехал, Каррузерсы бросили все дела и подбежали к гостям. Во время церемонии представления Катриона заметила, что Роб то и дело бросает взгляды на злополучные окна и, по-видимому, умирает от желания поднять этот вопрос. На всякий случай она решила опередить его.
— Что с этими окнами? — спросила она после того, как все полагающиеся в таких случаях слова были произнесены, имена названы и закончен обмен рукопожатиями. — Почему вы красите их в такой цвет?
Ник громогласно расхохотался.
— Не бойтесь! — воскликнул он, отдышавшись. — Это только нижнее покрытие. Неужели вы подумали, что мы хотим встать под антиякобитские знамена?
— Я уже испугался, что попал на новое сражение у реки Бойн, — с заметным облегчением признался Роб. — Малиновый и белый — вот два цвета, которые признают в Хайлэнде.
— Да, мы это уже заметили, — ухмыльнулся Ник. — Но это специальное покрытие, предназначенное для защиты от влаги, солнечных лучей, пыли и тому подобного. Если не считать этого, то как вы находите наши достижения? Пожалуй, можно сказать, что в каком-то смысле ШДШ оказала нам услугу: если бы не пожар, мы ни за что не решились бы на такое радикальное переустройство.
Роб оглянулся, осматривая крепкие каменные стены, покатые крыши, покрытые новым шифером, мощную опорную стену, отгораживающую сад и подсобные помещения. Несмотря на все нововведения, усадьба, сохранив присущее ей своеобразие, ненавязчиво вписалась в окружающий пейзаж и казалась отлично сохранившимся осколком прошлого.
— Очень хорошо, — одобрил он, — только рамы должны быть белыми.
— Они и будут белыми, — со смеющимися глазами подтвердила Сью, — из-за названия, которое мы выбрали. Посмотрите на новую вывеску.
Она сдернула брезент с большой гладкой доски, прислоненной к стене. На зеленом фоне была изображена знаменитая бело-золотая якобитская эмблема, а пониже красовалась надпись «Белая кокарда». Блестящий стальной кронштейн, к которому должна была подвешиваться доска, уже был прикреплен к углу дома, где он мог быть виден издалека.
— Сами понимаете, разве можно было при таком названии оставлять оранжевые окна? — уточнила Сью.
— Вряд ли, — улыбнулся Роб. — Когда вы открываетесь?
— Через две недели, — вздохнула Сью. — Мне все не верится, что мы будем готовы, но Ник говорит, что успеем.
— Конечно, успеем, — вставил Ник. — Мы не можем пропустить пик сезона.
— Наверно, сам принц Карл окажет вам честь своим посещением, — сказал Роб. — Говорят, его призрак видели в Гленфиннане, так что ему недалеко будет добираться.
— Мы пошлем ему факс с приглашением, — усмехнулся Ник, но тут же посерьезнел: — На самом деле мы собирались просить вашего дедушку присутствовать на открытии. Мы ужасно расстроились, узнав о несчастье.
— Да, мы все скорбим по нему, — признал Роб. — Он с удовольствием согласился бы перерезать ленточку на вашем заведении, но взамен взял бы с вас обещание использовать местную рабочую силу.
