— А, Джордж, входи.
— Боже мой, тебя укусила собака! — Джордж увидел ее завязанную ногу.
— Ничего… ничего страшного, небольшое растяжение. Проходи, ты как раз успел к кофе с тортом.
Она взяла его за руку и тепло пожала ее, стараясь этим жестом дать ему понять, что молодой симпатичный незнакомец, которого он сейчас увидит в столовой, для нее ничего не значит; после этого она ввела его в столовую.
Миссис Моргенштерн улыбнулась Джорджу одними губами. Сэнди Голдстоун встал с приветливым выражением лица, Марджори представила молодых людей друг другу.
Сэнди дружески протянул руку, а Джордж взял ее так, как будто это была телеграмма с плохими известиями, и коротко пожал. Марджори придвинула к столу рядом с собой еще один стул.
— Бедному Сэнди досталась нелегкая работа: он принес меня домой после того, как я довольно глупо упала с лошади. Ну, садись же, Джордж.
Джордж все еще стоял, вертя в руках коричневую шляпу.
— Я только что позавтракал. Я лучше подожду в гостиной.
— Не выдумывай, — она подтолкнула его к стулу, — не умрешь же ты от кофе с тортом.
— Торта больше нет, — сказала миссис Моргенштерн.
— Господи, ну пусть возьмет мой! — воскликнула Марджори. — Налей ему кофе, мама.
— Как поживают ваши родители, Джордж? — спросил мистер Моргенштерн.
— У папы снова открылась язва, — ответил молодой человек.
— А я думал, что его хорошо подлечили.
— Да это так и было, но только на некоторое время. Вообще-то он был на свадьбе и поел селедки.
— Селедки? Как глупо. — У мистера Моргенштерна не было язвы, но он боялся ее приобрести. Частенько, пока Марджори одевалась для прогулки, он любил поговорить с Джорджем о язве его отца. Ему было приятно слушать рассказ о симптомах мистера Дробеса, так как они были более острыми, чем у него самого. Он даже почувствовал особую симпатию к Джорджу однажды вечером, когда тот сказал ему, что его отца забрали в больницу с приступом.
— Я надеюсь, на этот раз он не в больнице?
— Нет, но если он не откажется от селедки, то попадет туда как пить дать.
— А я люблю копченую селедку, — проговорил Сэнди.
— Вам везет, — сказал мистер Моргенштерн, — вы еще так молоды, что можете не беспокоиться о язвах.
— Прошу вас! — прервала их мать. — Кому нужны эти язвы? Неужели мы должны сидеть за завтраком и разговаривать о каких-то язвах? — Она подала Джорджу чашку с кофе. Собираясь взять ее, он выронил шляпу, инстинктивно хотел ее схватить, зацепил чашку локтем и пролил кофе на стол.
— О Боже, миссис Моргенштерн, простите! О господи, это ужасно, прошу прощения…
— Ничего страшного. Кофейные пятна обычно отстирываются, — сказала хозяйка, вытирая коричневую жидкость тряпкой. — Но это был последний кофе, и я сейчас сварю еще.
— Я уверяю вас, что вовсе не хочу кофе. Я хотел взять его только из вежливости.
— Мне, пожалуй, пора, — произнес Сэнди.
— Не уходите, — сказал Джордж, — я потом вас отвезу, если позволите.
— Кто это собирается увозить кого-то из этого дома? — спросила хозяйка: — Прошу вас, Сэнди, проходите в гостиную.
В гостиной Сэнди уселся в самое удобное кресло, которое обычно занимал мистер Моргенштерн, а Джордж сел на низенькую скамеечку напротив искусственного камина и довольно неуклюже вытянул ноги. Он все еще держал в руках шляпу, непрерывно вертя ее. Подождав, пока все усядутся, Марджори села рядом с Джорджем на небольшую персикового цвета подушечку.
— Марджори, ты так травмируешь свою лодыжку, иди-ка садись рядом со мной.
— Ах, мама, успокойся! Она мне нисколько не мешает. Мне очень удобно.
Мистер Моргенштерн взял сигару и предложил закурить обоим молодым людям, но они отказались. Последовало молчание, во время которого только два человека были заняты делом — мистер Моргенштерн, закуривавший сигару, и Джордж, вертевший свою шляпу.
— А вы не курите, Сэнди? — спросила мать.
— О, что вы, мадам, я выкуриваю тонны сигарет. Сейчас мне просто не хочется, благодарю вас.
— Вы еще достаточно молоды и могли бы бросить эту привычку, — сказал мистер Моргенштерн. — Послушайтесь моего совета и бросайте.
— То же самое говорит и мой отец, — засмеялся Сэнди. — Сам он выкуривает двадцать сигар в день.
— Мистер Голдстоун — владелец универмага «Лэмз», — уточнила миссис Моргенштерн.
— О! — сказал Джордж, меняя направление вращения шляпы.
— На днях я собираюсь начать курить сигареты, — заявила Марджори, — мне нравится запах их дыма.
— Только через мой труп! — воскликнула миссис Моргенштерн.
— Это не так уж вредно, — успокоил ее Сэнди.
— Это очень неприлично, когда девушка курит, — сказала мать. — Замужняя женщина — другое дело, но не девушка. Сначала выйди замуж, а потом кури, сколько захочешь.
— Это верно, — отозвался Джордж. — Я думаю, что от курения девушка выглядит грубой.
— Что это вы такое говорите? — возмутилась миссис Моргенштерн. — Марджори ни от чего не может стать грубой.
— Конечно, я тоже так думаю. Но если от чего-то и сможет, то это будут сигареты.
— Ни от чего не сможет! — отрезала мать.
— Джордж, — сказала Марджи. — Ради Бога, положи наконец свою шляпу.
— Я и не заметил, что все еще держу ее, — признался Джордж, глядя на шляпу, которая продолжала вращаться в его руках. Марджори схватила ее и положила позади себя на стол.
— А что, ваш отец тоже занимается конным спортом? — спросил у Сэнди мистер Моргенштерн.
— В основном папа играет в гольф, но, когда мы собрались ехать в Аризону, он обучился езде на лошадях. Ведь там больше и делать нечего. И он ездит очень хорошо. Он вообще делает хорошо все, за что берется.
— Я вижу, ваш отец сильный мужчина и держит себя в хорошей форме, — сказал мистер Моргенштерн, вертя в пальцах сигару.
— Он меня во всем побеждает. Только в теннис со мной не любит играть, потому что я могу выиграть. А проигрывать он не любит.
— Похоже, что он прекрасный человек, — сказала миссис Моргенштерн. — Крупный бизнесмен, а находит время, чтобы поиграть с сыном.
Теперь Сэнди выглядел менее самоуверенным, даже почти робким. Он достал из кармана рубашки сигарету и зажег ее от желтой металлической зажигалки.
— Да, отец говорит, что собирается сделать из меня мужчину, чего бы это ему ни стоило. Он считает меня почти безнадежным.
— Держу пари, что это не так! — засмеялась миссис Моргенштерн. — Он просто хочет, чтобы вы пошли по его стопам.
— Да, я знаю. Но я скорее хотел бы быть доктором.
— Вы учитесь на подготовительных курсах? — взглянув на него с интересом, спросил Джордж, который до этого сидел в печальной задумчивости.
— Что-то вроде этого. Правда, неофициально, чтобы избежать семейных сцен. Но я прослушиваю все курсы.
— Быть доктором — это прекрасно, — заметила миссис Моргенштерн. — Но променять бизнес, сулящий миллионы долларов, на семилетнюю учебу и последующее отсиживание в крошечной приемной в течение еще не менее десяти лет, прежде чем достигнешь более или менее сносного существования… — Она пожала плечами и улыбнулась. — Со временем вы это поймете.
— Вы на стороне моего отца, — присвистнув от удивления, сказал Сэнди. — Он говорит точно то же самое.
— А я на вашей стороне, — поддержал его Джордж. — Я сам бактериолог. Я скорее согласился бы брать анализы крови в какой-нибудь благотворительной больнице, чем участвовать в соревновании миллионеров.
— Это, может быть, и так, — парировала миссис Моргенштерн, — но подождите сначала, чтобы вас кто-нибудь пригласил в нем участвовать.
— А я хотел бы быть доктором, — признался мистер Моргенштерн.
— Вы говорите, что каждый мужчина хочет быть доктором или писателем, — сказала миссис Моргенштерн. — Это как болезнь, хотя все писатели и половина докторов живут впроголодь. А почему? Потому что большинство людей здоровы, и мало кто читает книги. Это так просто понять. Бизнес — вот что заставляет мир крутиться. Но еще никто не сказал доброго слова о бизнесе.
Марджори, смеясь, объяснила Сэнди:
— Это старый семейный конфликт. Папа хочет, чтобы мой брат Сет стал доктором, а мама толкает его в бизнес.
— А чем же хочет заниматься сам Сет? — спросил Сэнди.
— Он очень честолюбивый, — ответила мать. — Он хочет быть первым человеком, который полетит на Луну.
— Я его понимаю! — расхохотался Сэнди.
Он встал и, прощаясь, протянул руку Джорджу.
— Мне пора идти. Рад был встретить вас. Вы, кажется, работаете в больнице?
Джордж, слегка скривившись, ответил:
— В этом плане я — плохой образец. Я уступил и теперь помогаю отцу. Надеюсь, что только временно.
— Это провидение, — сказал Сэнди.
