прозрачным верхом и разными финтифлюшками.
У Раисы загорелись глаза: и на деньги, и на конфетки.
Собака тоже хорошая, только лучше бы чего из одежки... Хотя было, что надеть Анночке. Анатолий сначала не хотел отдавать, что купил там, потом как-то бросил сверток на диван, сказав, - что мне торговать этим? Пусть носит.
- Конешно, конешно, схожу, - запела Раиса, - только вы-то водочку не пьете? Вам - красненького?
- Отчего же? - Удивилась Леля, - пью я водку, а вино как раз и не люблю.
... Купит какого-нибудь портвешка!
Раиска обрадовалась и убежала быстрехонько, кинув: я - мигом. Леля тут же встала и как вор пробралась в другую комнату.
Там, в детской высокой кроватке спала, разметавшись, девочка. Леля жадно ее стала разглядывать.
Девочка была копия - Митя. В еще младенчески пухлом личике уже проявились его высокие скулы, капризно изогнутый рот, и его
густые волны волос спелого золотого цвета...
Она была очаровательна. Леля даже задохнулась от восторга, но ушла, не надо, чтобы эта хитрожопая Раиска застала ее.
И тут как тут примчалась Раиска. Далеко бежать ей не пришлось: рядом в доме жила эта сестричка, Ленка, с больницы, она потаскивала спиртогаз оттуда, а ее мамаша торговала вроде бы от себя, и закусь всегда была: из заказов.
Раиса взяла поллитра неразведенного и баночку шпротов. Быстрехонько развела спирт на кухне, чтоб не при этой, и
внесла в бутылке из под водки.
Сели честь по чести. Выпили со свиданьицем и за здоровье Анички. Раиска решила помалкивать, пусть дамочка расхристается. У таких в заднице живая вода не держится... И точно.
- А девочка спит? - Спросила вкрадчиво Леля
- Спит, чего ей сделается. - Ответила Раиса и поняла, что дамочка заглянула в комнату, - она об это время завсегда спит, долго, рассоня она у нас.
Леля рассмеялась и такое тепло разлилось по ее лицу, что Раиска уверилась: родная она Митьке! Мать, - рупь за сто!
- Да давайте я вам ее покажу, она не проснется, крепко спит, - заюлила Раиса.
Они встали и пошли к Анечке. Та спала все в той же позе.
Леля еще раз полюбовалась ею, но заметила, что раскрасневшиеся щечки девочки вроде бы шершавенькие. Она обеспокоенно спросила: у нее диатез? Смотрите, какие щечки шершавые! И очень красненькие...
- Диатез, - беспечно ответила Раиса, - дак сейчас у всех детей этот диатез, говорят, сам пройдет, я ей сливочным маслицем мажу.
- Я достану лекарство, есть очень хорошая мазь, - пообещала Леля, а сама не могла наглядеться на девочку...
Раиса стояла около молча и ела ее глазами. Вот, думала она, какие дела-то заворачиваются! Митька велел ездиить к дочке! ... Во какая у тебя, Аничка, - бабка! Надо ее на крючок подцепить и тогда будут они жить: кум королю, сват министру!
Они снова сели за стол. Раиса налила еще по рюмке, Леля с испугом смотрела на содержимое, понимая, что это не водка, а
что-то такое забористое, что уже сейчас у нее голова пошла кругом.
Да и Раиска подпила.
- Трудно вам одной... - начала Леля почти неподъемную беседу. Ребенок еще маленький... А что они ее с собой не взяли, в Алжир?
Пьяная Раиса решила переть конем. - А того, что Анатолий не захотел. Он ведь Ритке моей выговаривает, что не день - не моя, мол, и не моя девка! Видеть ее не хочу! Вот так и живем, хлеб
жуем... - пригорюнилась Раиса.
- А-а, это... правда? - Спросила Елена Николаевна.
- Милая вы моя-а! - вдруг взвыла Раиса, - правда это, правда! Я уж как переживаю!- Она якобы спохватилась и уже тихо сказала: мне Ритка не велела никому говорить. Да и Анатолий-то вроде как ничего не знает... Только он не детный... Семя у него пустое. Врачи сказали, - вот он и психует.
- Раиса Артемовна, - попросила Леля, - расскажите мне... Я ведь ваш друг, поверьте... Расскажите все. Клянусь вам - никто от ме
ня ничего не узнает!
- А чего рассказывать-то? Ну, снюхалась она там, в этой Америке с парнем, женатым... Любовь у них была. Уехала она суда рожать, отослали. Анатолий потом приехал и начал скандалить! Я слышала. Квартирка-то у нас, сами видите... А потом съехал - не хочу, говорит, с такой-сякой жить и на чужую девку глядеть. Ритка плакала! Ой, как плакала ( Леля сама чуть не заплакала, пришлось платок вытаскивать, - так ей стало жаль трех этих женщин: и Раису, и неведомую Риту, и - главное - малышку Анночку, которая пока что, - ничего не знает и не понимает...).
- Тогда почему же он взял Риту с собой? - спросила Леля.
- А потому, мне Риточка сказала, что неженатых в заграницу не пускают. Вот он ее и взял. Ну, вот, а парень этот из Америки приехал и к нам пришел. Рита ему звонила, сказала, что дочка от
него родилася. Красивенький, только маленький мужчина. А у маленьких знаешь, какой? - Хихикнула вдруг Раиса.
Леля покраснела: знает она все.
А Раиса разливалась: ну пришел, значит этот Митька, так его зовут. Денег принес хорошо. Аничка ему сильно понравилась. Я ушла, а они с Ритой поигрались. Хорошо он мужицкое дело делал, я слыхала, - по такому сохнуть можно. Но не остался. Сказал,
приду еще, но не пришел. Ритка говорила, - не знаю, правда ли
нет, что он обратно в ту Америку поехал...
А теперь вот вы... - и Раиса востреньким глазком зыркнула на Лелю, та сидела красная от спирта и от рассказа Раисы..."Поигрались"... Ах, Митя, Митя, не упустит ни одной...
Она встрепенулась от вопроса Раисы: вы, как я погляжу, - мамаша ему будете? Молодой замуж вышли?
... Вот и решила ее вопрос Раиса Артемовна! Мама Мити!.. А что
она думает? Что в свои под сорок она выглядит юной женщиной?..
Выглядит - на сорок с хвостиком, а то и с хвостом: толстая, рожа накрашенная, шубища дорогущая, - молодые таких не носят... Самое время заниматься тебе митиными детьми, а он пусть "играется"! И вдруг ей стало невмоготу обидно. Захотелось, - шапку в охапку и - отсюда. И никогда не видеть Анночку и не лезть со сво
ими заботами к Вере, - молодые женщины! Без нее они разберутся! И пусть разбираются!..
Раиса заметила какое-то построжевшее выражение ее лица и не знала, что она такого сказала? Может, не мать она ему? И вообще, не митькина родня?.. А от его жены кто? Теща? Обвела вкруг пальца ее, Раиску, которая считала себя пронырой и умнейшей женщиной...
- Нет, - ответила Елена Николаевна, - я не мама, а тетка. Его матери родная сестра. Мать у него далеко, не в Москве. Но я буду заботиться о девочке...
... Веру она больше трогать не будет. Как та сама. Захочет, - Леля ей поможет, нет, - нет. Леля навязываться не станет.
Так она вдруг решила.
Раиса успокоилась. Тетка. Ну да, мать все-таки по-другому бы как-то, а эта вроде и по-родному, а вроде - рассердилась на племянника... Конечно, мать все простит, а тетка - раздумает: чего простить, а за что и вломить. Вишь, Аничку жалеет. Не надо ей говорить, что Аничка на самом деле Жаночка, может, не понравится тетке-то.
А Леля вспоминала, сколько у нее денег с собой... Кажется рублей сто есть, она их отдаст, а в следующий раз, если он будет... подумала она, принесет что-нибудь дельное. А сейчас - домой. Сил нет. Ей этот визит дался с трудом. Хотя девочка - маленькое чудо.
Раиса не ждала, что тетка так быстро уйдет. Засуетилась, стала усаживать снова.
Но Леля стояла на своем: нет, нет, муж придет с работы, я должна быть дома. Я же ему ничего не рассказываю. Я - родная, я
- прощу, а он?
- Верно, верно, - соглашалась Раиска и спросила уже чуть не по-родственному: а когда тебя, Николаевна, ждать-то?
Леля в шубе стояла на пороге и при "Николаевне" чуть не грохнулась о земь! Вот теперь будешь знать, что ты - Николаевна...
Они расстались очень дружелюбно с Раисой - та была несказанно довольна сотней и обещанной заботой, а Леля, несмотря ни на что,
- тихо радовалась, что увидела девочку и поняла, что та - скорее всего - будет ее, лелиной, потому что, в принципе, Анночка никому не нужна: ни папам, ни маме, которой нужен сам Митя, а не его последыши, ни бабке, явной пьянчужке и равнодушной ко всему остальному.
Вере она не скажет ничего и никогда. Она записала номер телефона раисиных соседей, - на домишко был лишь один телефон и хозяева разрешали звонить, но брали за это плату.
Она брела незнакомой улицей, шуба казалась ей набитым тяжестью мешком.
... Вот ты и оказалась бабушкой, думала она с горечью и насмешкой, все лезешь в любовницы, а по статусу уже - бабушка, бабулька! Давай, давай, собирай всех митиных бесхозных детей! Он будет трахаться, а ты последышей собирать, дура...
Ей было горько и больно.
Однако поземка, секущая лицо привела ее враз в другое состояние: да, она будет собирать их! - этих никому не нужных детей! А потом скажет их отцу, когда-нибудь, в старости, когда ему станет очень нужно участие: вот они, твои дети, которые любят тебя, знают, и понимают... Но это будет, - ей казалось, - так нескоро!
И вообще, будет ли?
Пришел срок и две женщины, почти в одно и тоже время родили от Мити по мальчику.
Вериного назвали Митя, а нэлиного - Трофим, в честь дедушки, хотя Митя был в ужасе от такого имени сына и стал звать мальчика
