(Не) по любви - Вероника Карпенко

В салоне было уютно. Теплый свет люстры имитировал солнечный. И весь интерьер в постельных тонах был призван служить однотонным фоном. Здесь все было вкусным, как кремовый торт! И мягкий диван, и ваза, в которой льнули друг к другу живые цветы. Большой каталог на журнальном столе, с новинками свадебных платьев. И сами же платья, на плечиках вдоль стены. Настолько красивые, что даже касаться их ей представлялось кощунственным. Не то, чтобы мерить! Тончайшее кружево, сияющий атлас, ручная работа. Безумно, просто заоблачно дорого! Пожалуй, одно лишь такое платье могло обеспечить кому-то безбедную старость.

На безголовом манекене, что стоял в центре зала, вероятно, красовался «гвоздь весенней коллекции». То самое платье принцессы, облачиться в которое в детстве мечтает каждая девочка. Пышные юбки струились до самого пола. Воздушные, как будто облако сахарной ваты. Мелкая россыпь камней украшала корсет, создавая иллюзию «голого тела». Вдруг так захотелось примерить его! Взглянуть на себя, покружиться. Но Кэтрин не решилась. Считая себя недостойной подобного великолепия. Да и в принципе, любого из этих творений.

— Ну же, пташечка! — Виктор сел на диван, вальяжно закинув ногу на ногу. Он говорил с акцентом, делая ударение на второй слог. Чем неизменно смешил её. Весь его вид, с этим шарфиком в тон башмакам и прической «волосок к волоску, не скрывал», а напротив, подчеркивал принадлежность к другой ориентации. Вероятно, еще и поэтому он вызывал у неё доверие.

— Я не знаю, — Кэтти пожала плечами, — Все это слишком… красиво.

Его идеальные брови взлетели:

— Слишком красиво! — повторил он, смакуя.

— Под стать невесте, — льстиво заметила Илона, хозяйка элитного бутика. Но даже в её комплименте отчетливо слышалась неприязнь. Она возникла сразу же, когда они появились в дверях. Поняв, кого ей предстоит наряжать, Илона вспыхнула, но мастерски подавила эмоции. Недоумение на её лице сменилось учтивость, и профессионализм возобладал.

— Не спеши, осмотрись, — посоветовал Виктор, — Попробуй почувствовать некую тягу внутри. Подвенечное платье — не просто одежда, это твоя сущность.

«Сущность», — про себя повторила Кэт. Она осторожно приблизилась к первой витрине. Здесь платья висели не тык впритык, как обычно бывает в салонах. И чтобы их рассмотреть было не нужно снимать с вешалки. Длинное, с лентой на талии сразу понравилось. Но декольте было слишком глубоким! А Кэтти хотелось закрыться, спрятаться ото всех. Пускай хотя бы за тонким слоем гипюра.

Рядом висело другое, со шлейфом и кружевной окантовкой. И Кэтти представила, как идет по проходу, сжимая в руках миниатюрный букет, а сзади подол её платья несут две нарядно одетых девчонки. Сквозь слой невесомой фаты она видит алтарь и священника. А сбоку — фигуру мужчины, её жениха…

Тут сказка закончилась! И вместо того, чтоб идти к алтарю, ей захотелось сбежать, отобрав у девчонок свой шлейф, и бросив к чертям миниатюрный букет. Какая разница, в чем идти по венец, если ты отправляешься туда через силу? Если кроме отвращения и ненависти, не чувствуешь ничего, то в пору надевать черное. Осмелев, она даже собралась бойкотировать выбор наряда. Как вдруг… На одной из вешалок, вдали, увидела её. Свою сущность!

Невыразительное с виду, платье меркло на фоне других, куда более роскошных. Оно было скромным, но каким-то живым, настоящим! Французская сетка скрывала корсет. На запястьях расшитая кружевом, она струилась поверх однотонной юбки, и чуть ниже колен превращалась в изящную вышивку. Никаких складок, рюш и камней. А только сережки с сапфирами в форме цветов, что достались в наследство от мамы.

Ткань на ощупь была очень мягкой. Она провела рукой, повторяя линию бедер, пощупала кружево.

— Эта модель из последней коллекции, — заметив её интерес, проговорила Илона, — Ручная вышивка, французский шелк. К нему можно выбрать фату и венок из цветов. Как правило, невесты предпочитают более пышные варианты, но я бы посоветовала одноярусную, длинной до локтя.

Она выудила из закромов чуть помятый кусочек материи, встряхнула его.

— Может быть, лучше «фонтан»? — вставая с дивана, предложил Виктор. — Наша девочка маленького росточка, а жених богатырь!

— Рост можно скорректировать каблуками. Хотя… — Илона взглянула на Кэтти, и, укрытая от взгляда Виктора, её неприязнь к девушке стала почти осязаемой.

Кэтрин сглотнула. И что она сделала этой красивой, пускай и не очень молодой женщине? Вероятно, лишь только наличие рядом Виктора давало ей доступ к «святая святых». Реши Кэт заглянуть сюда в одиночку, то, ровно, как в фильме «Красотка», ей указали бы на дверь. Хотя на ней не было ни мини-юбки, ни лакированных ботфортов.

— Мы опробуем оба варианта! — провозгласил «имиджмейкер» и взглядом велел ей отправляться в примерочную.

Из-за ширмы возникла помощница. Стройная девушка лет двадцати. Она, с отрешенной улыбкой на лице, помогала застегивать платье. За стеной говорили вполголоса. Обрывки фраз, словно порывы ветра, достигали ушей.

— Я просто поверить не могу, чтобы Энтони…, — прозвучал женский голос.

— И, тем не менее, — дипломатично заметил мужской.

— И где он её откопал? — негодующе бросила хозяйка свадебного бутика.

— Ила, прошу тебя! — прошипел Виктор.

Кэтти с трудом проглотила обиду. Она и сама понимала, что ей не место здесь. Что в своих стоптанных кедах и джинсах no name, на фоне всей этой роскоши она выглядит словно подкидыш. И всяк норовит ей напомнить об этом! Хотелось сбежать, хлопнуть дверью, вернуться домой. Но только где теперь её дом?

— Готово, — голос девушки прозвучал непривычно тепло и дружелюбно. Кэтти подняла глаза и поймала в зеркале её восхищенный взгляд. Она и сама затаила дыхание, изучая себя… Или это была не она? Лебединая шея в круглом вырезе горловины, ускользающий шов декольте и заметные юные груди под мягким, ласкающим тело атласом. Как же сильно меняет человека одежда! Вдруг даже осанка приобрела непривычную легкость, расправились плечи, взгляд сделался взрослым.

— Ах, Божечки! — всплеснул руками Виктор, стоило ей покинуть примерочную. Он обошёл её вокруг, любуясь, словно куклой, велел покружиться, поднять руки, сделать реверанс. Кэтти, вдохновленная собственным отражением, покорно выполняла просьбы своего наставника. За каких-то несколько дней он обучил её манере держаться, вальсировать и красиво есть устрицы.

— Статуэтка из фарфора! — подытожил он и обратился к помощнице, — Давай же фату!

Водрузив ей на голову кусок белоснежной материи, он отошел и встал чуть поодаль. Илона нехотя поднялась с дивана, оставив недолистанный журнал. Злость перекосила её лицо.

— Н-да, вполне, — заключила женщина,