Хелен Филдинг - Как отказать красивому мужчине

© Бологова В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

– Вся беда в том, Оливия, что у тебя слишком буйное воображение.

– Вовсе нет, – с искренним возмущением в голосе произнесла Оливия Джоулз.

Барри Уилкинсон, редактор международного отдела газеты «Sunday Times», откинулся на спинку кресла, старательно втягивая наметившийся животик, и уставился поверх полукруглых очков на изящную фигурку сидящей перед ним девушки, которая просто кипела от негодования. «К тому же считаешь себя самой умной», – добавил он про себя.

– А как насчет той самой истории про полчища гигантской саранчи с клыками, обрушившиеся на Эфиопию? Черное облако, затмившее солнце? – ехидно напомнил редактор.

– Вообще-то это случилось в Судане.

Барри издал тяжкий вздох.

– Мы послали тебя туда за счет газеты, а ты вернулась с парой кузнечиков в полиэтиленовом пакетике.

– Но облако саранчи – это не выдумка. Просто к тому времени вредители уже улетели в сторону Чада. Они там гнездятся, понимаете? И к тому же я ведь привезла вам отличную историю про животных, умирающих в зоопарке от голода, не так ли?

– Если мне не изменяет память, Оливия, речь шла об одном-единственном бородавочнике, да и тот, на мой взгляд, выглядел довольно упитанным.

– Я практически договорилась об интервью со сторонницей исламского фундаментализма и жертвой вооруженного конфликта – инвалидом без рук и ног, но тут вы отозвали меня обратно!

– Но это еще не все проколы – как насчет репортажа в прямом эфире на телеканале BSkyB по поводу рождения ребенка у Пош и Бекса?[1]

– Это была далеко не самая важная новость.

– Вот и слава богу!

– На самом деле я тогда ничего не придумала.

– Разумеется. Просто первые десять секунд ты молчала. Стояла как истукан, но зато ветер красиво развевал твои волосы, а потом вдруг возопила: «Малыш еще не появился на свет, но мы все просто сгораем от нетерпения. А теперь возвращаемся в студию».

– А я-то тут при чем? Ассистентка не подала мне сигнала, потому что в кадр все время лез какой-то тип с надписью «Дитя королевской любви» на голом пузе.

С выражением полной обреченности на лице Барри пролистал пачку пресс-релизов на столе.

– Послушай, дорогуша… – Оливию передернуло от такой фамильярности. Ну ничего, как-нибудь она тоже обратится к нему «зайчик» или «котик». Посмотрим, как он взовьется! – …У тебя неплохой слог, ты очень наблюдательна, тебе не откажешь в интуиции, а уж воображение, как я уже отметил, просто зашкаливает. В «Sunday Times» такие качества больше подходят для рубрики «Стиль жизни», а не для колонки новостей. К тому же ты ведь внештатный сотрудник.

– То есть вы имеете в виду, что мой удел – писать обо всякой ерунде и не касаться важных тем, требующих глубокого осмысления?

– Писать о стиле жизни знаменитостей тоже надо с умом, детка.

С губ Оливии сорвался смешок.

– Ушам своим не верю! Неужели это говорите вы?

Барри тоже не удержался от смеха.

– Послушай, – произнес он, выуживая из кипы бумаг пресс-релиз косметической компании. – Если тебе не сидится на месте, на следующей неделе в Майами состоится банкет с кучей знаменитостей в честь презентации… кажется, духов?.. а, нет, нового крема для лица.

– Банкет по поводу крема? Всего-то? – произнесла Оливия с явно разочарованным видом.

– Ожидаются Джей-Ло, П. Бинни и эта, как ее – а, вот – Деворе… А это еще что за птица?

– Белая рэперша, а по совместительству – модель и актриса.

– Ну вот и прекрасно. Если ты еще сможешь уболтать какой-нибудь журнал, чтобы он разделил с нами расходы, то можешь ехать и делать репортаж по поводу этого чудодейственного крема для рубрики «Стиль жизни». Как тебе такая идея?

– Ну хорошо, – с сомнением в голосе сказала Оливия. – А если я найду там интересный материал для раздела новостей, могу я этим заняться?

– Ну разумеется, дорогуша, – усмехнулся Барри.

Холл гостиницы «Делано» выглядел как плод больной фантазии буйнопомешанного дизайнера, сдвинувшегося на «Алисе в стране чудес». Пропорции были причудливым образом искажены – все вокруг казалось либо слишком маленьким, либо слишком большим, либо какого-то дикого цвета и явно не на своем месте. Перед стойкой регистрации с потолка свешивалась люстра с абажуром трехметрового диаметра. Муслиновые занавески метров двадцать в длину колыхались на ветру у стены, утыканной миниатюрными настенными светильниками, а рядом красовался бильярдный стол, покрытый бежевым сукном, на котором в живописном беспорядке лежали шары грязно-бежевого цвета. По соседству со столом, в прозрачном пластиковом кресле, подозрительно смахивающем на унитаз, сидел темноволосый мужчина, поглощенный чтением газеты. Он поднял голову, когда в холл вплыла стройная девушка со светлыми волосами до плеч. Незнакомец опустил газету, наблюдая, как она оглядывается вокруг с легкой игривой улыбкой на губах – отражением каких-то одной ей ведомых мыслей, словно затевает какую-нибудь шалость, – а затем направляется к стойке регистрации. На ней были джинсы и легкий черный топ, а в руках – спортивная сумка из дорогой кожи песочного цвета. За собой она волочила потрепанный чемоданчик бежевого цвета с оливковыми вставками.

– Какая интересная фамилия, – произнес администратор, сидящий за стойкой регистрации. – Вы, наверное, бесценный бриллиант от Тиффани?[2]

– Ошибаетесь. Диктую по буквам: Д-Ж-О-У-Л-З. Надеюсь, вам знакома единица измерения энергии? – не без гордости произнесла девушка.

– Подумать только! А, вот – нашел, – сказал администратор. – Пошлю портье, чтобы он отнес ваш багаж в номер.

– Не стоит беспокоиться. Собственно, это вся моя поклажа.

Темноволосый человек весьма заинтересованным взглядом проводил изящную фигурку, решительным шагом направившуюся в сторону лифтов.

Оливия ошарашенным взглядом уставилась на двери лифта, видимо, сделанные из гофрированной стали. Они уже почти закрылись, когда гламурного вида портье в белоснежной футболке и шортах просунул руку межу ними и вскочил в лифт, настаивая на том, что непременно должен донести до номера скудный багаж новой гостьи.

Комната слепила своей навязчивой белизной: белый потолок, белые стены, белое покрывало на постели, белый стол, белое кресло и пуфик и в довершение всего – белая подзорная труба, направленная на окно, закрытое белыми же жалюзи. Смазливый юнец в белом поднял жалюзи, распахнул окно, и в комнату ворвались аквамариновая синева и запах бензина, сливаясь в единую симфонию Майами-Бич – словно картина, написанная в голубых и синих тонах, в массивной белой раме.