Нора Робертс
Триумф смерти
Трупы – ее работа. Она изучает их, думает о них. Они часто снятся ей по ночам. Но мало этого – оказывается, в каких-то потаенных, ей самой неведомых закоулках сознания она жалеет их.
Десять лет службы в полиции закалили Еву, научили здравому взгляду на смерть и на то, что так или иначе к ней приводит. Кто-то, может быть, и назвал бы этот взгляд циничным. Да и зрелище, представшее ее взору дождливой ночью на замусоренной улице, не было чем-то из ряда вон выходящим. Но оно потрясло Еву.
Женщина была красива. Волосы ее золотой волной разметались по грязному тротуару. Широко раскрытые глаза казались неестественно лиловыми на омытом холодным дождем бескровном лице. В них застыло выражение горького недоумения, столь частое у нежданно встретивших смерть.
Дорогой костюм женщины был того же цвета, что и ее глаза. Пиджак оставался застегнутым на все пуговицы, но юбка задралась, оголив стройные бедра. На пальцах, в ушах, на лацкане пиджака – везде были драгоценности. Кожаная сумочка с золотой застежкой валялась рядом.
Горло ее перерезал страшный кровавый шрам.
Присев на корточки, лейтенант Ева Даллас внимательно осмотрела тело. Картина была ей знакома – чего только она не успела навидаться, – но каждый случай имел свои особенности. Ведь ни одна жертва не похожа на другую, и у каждого убийцы особый почерк, и потому всякое убийство в своем роде уникально.
Прибывший по вызову наряд знал свое дело – поперек улицы уже были расставлены полицейские маячки, а щиты заграждения надежно укрывали место происшествия от взоров зевак; благодаря этим щитам оно странным образом выглядело почти уютным. Дорожное движение, и без того не слишком интенсивное в этом районе, перекрыли. Из соседнего борделя неслась разудалая музыка, время от времени слышались вопли и гогот посетителей. Разноцветная вращающаяся вывеска заведения то и дело озаряла сцену вспышками неона, отчего по телу убитой женщины пробегали фантастические блики.
Ева подумала было прикрыть бордель на сегодня, но решила не связываться – себе дороже. В здешних местах убийства не были редкостью, и никто из посетителей заведения не понял бы, с какой это стати из-за незнакомой мертвой бабы им всем ломают кайф.
Один полицейский с разных ракурсов снимал место происшествия на видеокамеру. Чуть поодаль двое репортеров, съежившись от сырости и холода, ждали своей очереди, лениво обсуждая спортивные новости. Они еще не видели жертву и поэтому понятия не имели, кто она.
«Интересно, лучше это или хуже – знать жертву?» – размышляла Ева, немигающим взглядом уставившись на лужу крови, смешавшейся с дождевой водой.
С прокурором Сесили Тауэрс она общалась только по службе. Но и этого Еве было достаточно, чтобы составить о ней четкое представление как о женщине сильной и целеустремленной. Состоявшаяся личность, думала Ева, настоящий боец, твердо стоявший на страже правосудия.
Уж не по делам ли правосудия занесло ее в это ужасное место?
Со вздохом Ева нагнулась, достала из дорогой изящной сумочки удостоверение личности убитой и, глядя на него, начала наговаривать в диктофон:
– Сесили Тауэрс, сорок пять лет, разведена. Адрес: 83-я улица, 2132, квартира 61Б. Не ограблена. Ювелирные украшения на месте. При ней… – Ева быстро проверила содержимое бумажника, – двадцать долларов банкнотами и пять кредитных карточек. Явных следов борьбы или попытки изнасилования нет.
Закончив диктовать, она снова посмотрела на распростертую на тротуаре женщину. «И что ты, Тауэрс, здесь забыла? Какого черта тебя занесло так далеко от мест, где бывают люди твоего класса?»
Одета как на работу, пришло в голову Еве. Она отдавала должное вкусу Сесили Тауэрс и искренне восхищалась ею: безупречные костюмы насыщенных цветов, которые хорошо смотрятся на экране телевизора, и точно подобранные аксессуары, придающие облику прокурора женственность.
Ева выпрямилась, автоматически отряхнула колени.
– Убийство, – бросила она полицейским. – Упакуйте тело.
Ева ничуть не удивилась, увидев на тротуаре у дома Сесили Тауэрс стайку вооруженных телекамерами журналистов. Они уже пронюхали про убийство и теперь шли по следу. В их лицах Еве всегда чудилось что-то волчье. Это была стая хищников, не намеренных возвращаться в логово без добычи – сенсационной информации. На то, что уже три часа ночи и льет как из ведра, этим тварям было глубоко плевать.
Игнорировать камеры и не обращать внимания на градом обрушивающиеся вопросы Ева научилась сравнительно недавно. Телевизионщики и пресса впервые обратили на нее пристальное внимание из-за громкого дела, которое она расследовала минувшей зимой. Но не только из-за того дела, добавила Ева мысленно, ледяным взглядом изничтожив репортера, набравшегося было наглости преградить ей дорогу. Еще из-за ее отношений с Рорком.
Зимой она расследовала несколько убийств, совершенных с особой жестокостью. Но о любом убийстве, даже самом зверском, люди вскоре забыли бы. Рорк же не позволял забыть о себе ни на один день.
– У вас уже что-нибудь есть, лейтенант? Кого вы подозреваете? Каков мотив преступления? Правда ли, что тело прокурора Тауэрс найдено обезглавленным?
Чуть замедлив шаг, Ева окинула взглядом кучку мокрых насупленных репортеров. Она сама промокла, устала и была на взводе, но об осторожности не забывала. Она уже усвоила, что с людьми из средств массовой информации надо держать ухо востро: стоит хоть в чем-то подставиться – и они уже своего не упустят, сожрут со всеми потрохами.
– В настоящий момент от имени Управления полиции Нью-Йорка я могу заявить только, что расследование обстоятельств гибели прокурора Тауэрс начато.
– Дело поручено вам?
– Да, мне, – ответила Ева и, миновав двух полицейских охранников, вошла в подъезд.
Просторный холл многоэтажного здания был полон цветов. Благоухающие пышные букеты заставили Еву вспомнить об утопающем в ароматах весны экзотическом острове, на котором они с Рорком провели три незабываемых дня – ей тогда надо было восстановить силы после пулевого ранения и общего нервного истощения.
В других обстоятельствах она не отказала бы себе в удовольствии предаться волшебным воспоминаниям, но теперь, показав охране свое удостоверение, Ева решительно направилась к лифту.
По холлу сновали полицейские. Двое возились с компьютерной системой безопасности, другие наблюдали за входными дверями, у лифтов тоже была выставлена охрана. Народу сюда явно нагнали больше, чем это необходимо, – отметила Ева. Но, в конце концов, это можно понять, ведь при жизни прокурор Тауэрс была их коллегой.
