I
1
Когда я была совсем маленькой, то больше всего на свете любила сидеть у папы на коленях и смотреть на звёздное небо. Мой отец был не слишком разговорчив, поэтому мы чаще всего наслаждаясь моментом в тишине. Лишь в те редкие мгновения, когда в моей душе возникал невыносимо щекотливый вопрос, я осмеливалась нарушить молчание. Папа отвечал очень коротко, но я всё понимала.
Мое детство пролетело в сказочном дачном домике, который построил отец для большой семьи. У нас был огромный сад и несколько деревянных качелей. Помню, я очень любила кататься в такт с нежным ветром, поднимаясь всё выше и выше. Так хотелось дотронуться к белоснежно-воздушным облакам, парящим близко, и в то же время далеко.
Бабушка и дедушка жили вместе с нами. Они присматривали за мной, когда родители уезжали в город. Своего отца я видела редко, он мог целыми месяцами не появляться, пропадая в своих бесконечных командировках. Я любила его больше жизни. Всегда с нетерпением ждала с долгих путешествий, и каждый день расспрашивала родных о нем. Истории о папе были для меня словно самая захватывающая сказка в мире. Когда он приезжал, я со всех ног бежала к нему на встречу, запрыгивала на шею и радо зацеловывала его небритые щеки, а он так искренне смеялся, нежно гладя мои волосы. Отец редко рассказывал о том, где был и что делал. Он просто улыбался, а я улыбалась ему в ответ, и чувствовала настоящее счастье.
Мне безумно нравилось лето, а вот зиму я, мягко говоря, недолюбливала. В холодные дни мне не разрешали даже «сунуть свой нос» на улицу. Все свое время я проводила в доме, воображая себя принцессой, заточенной в замке. Я играла с куклами, помогала бабушке готовить. По вечерам сидела возле камина с толстой, красочной книгой и перечитывала сказки Андерсена. В каждого героя я влюблялась по уши, будь-то человек или зверёк, птица или ангел. Мне часто снились эти сказки. Цветные и захватывающие. Как жаль, что эти сны быстро забываются.
Много времени мы проводили вместе с бабушкой. Из-за плохого зрения она не могла подолгу читать мне. Каждый раз, когда на ее изящном лице появлялись толстые очки, я ахала от ужаса и просила ее включить музыкальный проигрыватель, ведь мне казалось, что ее нос вот-вот сломается от тяжести громадной оправы.
Я любила ложиться на пушистую шкуру овцы и слушать с упоением старый проигрыватель. Он так забавно потрескивал, и в этом звуке была особенная грация. В нашей домашней коллекции накопилось всего десять пластинок, и каждую из них я прослушала, наверное, по сто раз.
Сладкая идиллия наступала под вечер, когда случалось так, что все собирались дома – и папа, и мама, и бабушка с дедушкой. Самыми лучшими воспоминаниями я считаю те, когда мы все вместе садились за огромный дубовый стол, зажигали свечу и ужинали, общаясь о разных интересных вещах. Ах, как же я любила слушать взрослые разговоры. Для меня это занятие было гораздо увлекательней, чем что-либо другое. Я обожала бабушкины истории о детстве моей мамы и от души смеялась, когда узнавала новые подробности о невинных детских шалостях и приключениях ее дочери.
– Алина была еще той врединой. Слава Богу, твоя дочь полная противоположность, – поворачиваясь к маме, по-доброму провозглашала бабушка, и все заливались смехом. Это был невероятный звук счастья и радости, который я запомнила на всю жизнь.
Действительно, с мамой мы абсолютно разные. Она – брюнетка, немного пухленькая женщина, с круглой и очень доброй формой лица. У меня же всегда были светлые волосы, тонкий силуэт, губы «бантиком» и острые скулы. Но, несмотря на это несходство, мы словно плюс и минус всегда притягивались. Между нами всю жизнь царило понимание и дружба. Никогда мы не ссорились и не докучали друг другу.
Меня воспитывали бабушка и дедушка. Только сейчас, когда я далеко не девочка, понимаю, что росла в совершенно необычных, для современного ребёнка, условиях. До девяти лет я знать не знала, что существует такая штука, как телевизор. В моем сознании носителями различной информации всегда были только книги, газеты, радио, окружающий мир со всеми своими красками и, конечно же, пластинки. Правда однажды и с ними пришлось проститься. Старый проигрыватель сломался и больше никогда не играл. Помню, я горько плакала, словно потеряла близкого и родного друга. Жаль, что все в этом мире имеет свой срок годности: и проигрыватель, и человек.
С раннего детства, бабушка и мама по очереди занимались со мной. То, что я сейчас могу припомнить – это множество головоломок, загадок, ребусов, разрисовок. Меня подталкивали к размышлениям, заставляли думать, включать логику и смекалку. Вместе мы клеили, рисовали, вырезали, считали и думали над загадками, пели, танцевали, собирали пазлы и мозаику. В садик, как все нормальные дети, я не ходила. Конечно же, каждый день возить меня в город никто не стал. Родители считали, что если у человека есть возможность воспитывать и развивать ребенка самостоятельно, тогда садик не нужен.
Когда пришло время идти в школу, мои родители наняли репетитора. Добрая тетя учительница ежедневно приезжала ко мне заниматься. Это была прекрасная пожилая женщина. Она подружилась с бабушкой, завоевала доверие и одобрение моей матери и, конечно же, мое внимание. Я полюбила ее со всей своей детской наивностью и открытостью. Ее светлый образ навсегда остался в памяти радужным отрезком воспоминаний о времени, проведенном с ней вместе за книгами.
Учиться мне нравилось. Программу младшей школы я закончила на пятёрки и очень гордилась этим.
Что касается друзей, то у меня их попросту не было. Страдала ли я от этого? Наверное, нет. Мне и в голову не приходило, что жизнь может идти как-то иначе. Родители оградили меня от проблем детского мира, не задумываясь над тем, что однажды реальность может свалиться на меня всей своей мощью без предупреждения. Так и произошло.
После того, как я закончила очередную четверть домашнего обучения, мой дедушка настоял на том, чтобы меня отправили учиться в нормальную школу. Я помню этот летний день, когда родители приняли решение увезти меня в город. Можно сказать, что именно тогда закончилась
