а звонкий удар. Как будто кто-то кинул камушек. Затем ещё один. Через секунду раздаётся глухой лай.
Торопливо натягиваю на себя футболку и выглядываю в окно. Никого. Странно. Я почему-то подумала, что он…
Снова глухо гавкает пёс. Опускаю глаза вниз и замираю в удивлении.
Дейв стоит на задних лапах, а мордой тянется к ставням, мощными лапами облокачиваясь о стену. В его зубах зажаты тонкие стебельки. Не знаю, из каких цветов собран букет. Вероятно, лесные…
Осматриваю дорожку под окном и сталкиваюсь с завораживающим янтарным взглядом.
Мужчина приближается к стене, знаком велит открыть окно.
А я отчего-то подчиняюсь беспрекословно. Может, потому что я отчётливо понимаю, что он лично собрал миниатюрный букет специально для меня? Я пытаюсь себя уговорить не реагировать так бурно, но глупое сердце уже с замиранием ожидает чуда.
– А я думал, ты про нас забыла.
Смотрю на Беркута и молчу в ответ. Не знаю, что сказать. Что всю ночь о нем думала? Представляла, каким нежным он может быть с женщиной? Или страстным? Как он жадно будет касаться меня. Или о том, что будет после…
– У тебя взгляд затуманенный. Мы разбудили?
Очень мило, что он говорит «мы», когда имеет в виду себя и собаку. Этот пёс занимает в его жизни неприлично много места.
– Нет, я давно уже встала, просто… я… – просто я боюсь себя, когда ты рядом. Мои желания будоражат. А для тебя я лишь мимолетное развлечение.
– Не хотела попадаться мне на глаза?
– Хотела побыть одна.
– Ты мне снилась сегодня, – вдруг заявляет ни с того ни с сего.
Странный, недалёкий, дешевый и совершенно лишенный изящества и красоты подкат, но он работает безотказно. Даже необычно слышать от этого мужчины подобные банальности.
– Не надо, – с улыбкой мотаю головой и осуждающе замечаю. – Эта выдуманная банальщина не в вашем стиле.
– Эй, я серьезно. За последнее время я запомнил пару снов с погоней и недавним ранением. А сегодня сам удивился.
– Ранением…? – выхватываю то единственное слово, что резануло слух.
– Не бери в голову. Пойдёшь с нами гулять?
Тут к мужчине подбегает второй пес. Его имя Рей. Отчего-то он выглядит более ухоженным: шерсть лоснится и блестит, она более густая, чем у Дейва.
– Нет, я лучше ещё немного побуду у себя.
– Тогда и мы сегодня останемся дома. Да, кстати. Будь другом, покажи, как работает посудомоечная машина.
Что? Здесь есть посудомойка?!
Я ошарашено уставилась на мужчину.
– И цветы не забудь поставить в воду. Возьми любой стакан, ваза в этом гостеприимном доме не предусмотрена.
Его просьбу я выполнила, с опаской приняв букетик из пасти собаки.
Да и прогуляться меня Беркут все же уговорил. Это так странно. Как будто мы находимся рядом по обоюдному решению. А не так, как на самом деле – первый не может отпустить второго. Второй так необдуманно украдкой смотрит за первым.
После гуляния он не стал загонять животных в вольер, предоставив им возможность свободно передвигаться по территории.
И вот я уже почти на пороге, до крыльца остаётся каких-то пять-десять шагов, как вдруг Рей бежит к нам наперерез, и с громким агрессивным лаем бросается к крыльцу.
Я совсем не ожидала такого рывка, пес кидается мне под ноги, а я спотыкаюсь о него и неумолимо лечу вниз. Схватиться не за что – опоры поблизости нет. И с тихим вскриком я падаю на каменную дорожку и чувствую резкую боль в колене.
Глава 19
Рей тут же оказывается рядом и ложится возле меня.
Не успеваю я отреагировать, когда чувствую сильные мужские руки. Беркут приподнимает меня в воздухе, надежно прижимая к себе. А я обнимаю его за шею и утыкаюсь в неё носом.
То, что мои джинсы безнадёжно испорчены, я поняла, только когда мы оказались в ванной. Мужчина поставил меня на ноги и быстрым уверенным движением расстегнул пуговицу на поясе.
У меня сводит дыхание от его мощи. От того, какая у него крепкая фигура, жилистые руки. Когда он стоит так близко, весь мир отходит на второй план. Есть я и он. Жаль, он никогда не будет относиться ко мне, как к желанной женщине. Желанной по-настоящему. А не как к девочке на одну ночь. Но предательское осознание откровенно бьет обухом по голове. И шепчет, что я, глупая, согласна уже даже на это.
Я мягко перехватываю его руку и тихим голосом произношу. Вся уверенность рядом с ним устранилась без следа.
– Что ты делаешь?
– Снимаю с тебя испорченную одежду, – его голосом можно резать металл. Странно, обычно со мной он более… мягок, что ли.
– Нет, не надо, ты…
– Рану нужно промыть. Это обязательно, – он снова подхватывает меня на руки. Тянет вверх и произносит очень сухо. – Вот душ. Дальше сама, ладно?
Я вроде не просила мне помогать. А теперь его слова звучат слишком грубо и неприятно. А я стою перед ним без штанов. В одной только толстовке. И мне нечего ему сказать. От обиды закусываю нижнюю губу.
– Яна. Я не железный. Если ты думаешь, что мне так уж легко смотреть на тебя полуголую, то ты жестко ошибаешься, – он осторожно кладёт руку на мой затылок и, надёжно удерживая, приближает своё лицо. – Возьми этот чертов душ. Промой колено. И… – тут его голос вдруг опускается до шепота, – перестань кусать губы.
Вкладывает холодный металл мне в руку, разворачивается и быстрым шагом выходит прочь.
А я ещё с полминуты стою, не в силах пошевелиться.
Его будоражит моя близость? Так же сильно, как и меня – его?
Медленно стягиваю с себя толстовку, прочь гоня от себя единственную мысль – что будет, если он вернётся?
Сердце бешено колотится, но я заставляю себя смахнуть наваждение, включить душ и взять в руку мыло.
Глава 20
Неожиданно раздаётся громкий стук в дверь.
– Ты закончила?
Я резко вскидываюсь.
– Нет! Я не одета!
– Значит, оденься. Я вхожу через полминуты.
Что за приказной тон?
Уверена, мужчина именно так и сделает. Я наскоро обтираюсь полотенцем после душа и повязываю им бёдра, натягиваю обратно толстовку. У меня какое-то странное предчувствие, но я не понимаю, какое именно.
Колено болит после мыла. Щиплет. Но я, крепко опираясь о бортики ванной, медленно переношу ногу и опускаю ее на прохладный пол.
Дверь раскрывается, и мужчина делает два шага по направлению ко мне.
Приближается и снова берет на руки.
– Ты при мне уже разбила себе бровь и колено. Не хватало ещё нос расквасить. Заканчивай.
– А что? Переживаешь за меня?
– А что… Решилась, наконец, обращаться ко мне на «ты»?
Вопреки резкому тону Беркут бережно опускает меня на диван, завораживая колдовским взглядом. Встаёт на колени возле меня.
Потом смотрит в сторону и дотягивается до белого полотенца на подлокотнике.
Секунда, и он прикладывает прохладную ткань к разодранной до крови коже, а я чувствую резкую боль, аж слепит. С тихим шипением я дергаюсь в строну
