На улице уже совсем стемнело. Молодая кукуруза на поле за домом престарелых шелестела на ветру. Где-то вдали гавкнула собака, и снова стало тихо — ни шума автомобилей, ни звуков музыки из открытых окон. Все вокруг дышало покоем — или так только казалось? — и сладко пахло геранью, жимолостью и свежескошенной травой.
Элизабет прислонилась к кирпичному столбу у подъезда, глядя в темноту. Интересно, есть ли где-нибудь настоящий покой или это просто мечта, несбыточная, как все .мечты? Она вспомнила о Джолин — какое счастливое у нее было лицо, когда Игер признавался ей в любви, — и подумала, что все-таки кому-то везет и в этой жизни.
Дэн смотрел на нее, чувствуя себя кругом виноватым.
— Прости, — выговорил он наконец, — ты ведь с самого начала подозревала Кэннона, а я отмахнулся. Даже после вчерашнего допроса я все-таки не видел в нем убийцу. Наверно, потому, что слишком давно его знаю.
Элизабет рассеянно обернулась, погруженная в свои мысли, встрепенулась и бросила на него острый, внимательный взгляд.
— Ты думаешь, Джарвиса убил он?
— Он признался Джолин, что убил Фокса. Будто бы Фокс пытался его шантажировать. Поскольку у Фокса книжки не оказалось, выходит, он видел, как случилось убийство. Чем еще он мог угрожать Ричу? А мотивом к убийству была все та же книжка. Я на нее только одним глазом взглянул, но подробности впечатляют. Джарвис подкупал первых лиц в правительстве штата, чтобы получать выгодные контракты на строительство дорог. Рич был его доверенным лицом. Если бы это выплыло, все его карьерные планы рассыпались бы в пыль.
— А зачем бы Джарвису допускать утечку такой информации? — спросила Элизабет. — Правда погубила бы и его. Кроме того, от победы Рича на выборах он только выигрывал. Подумай, какая у него появилась бы опора.
Дэн пожал плечами, сунул руки в карманы джинсов и прислонился к столбу с другой стороны.
— Может, в том-то и дело, что Ричу не хотелось быть марионеткой Джарвиса. Убив его, он получал свободу, а Сюзи Джарвис — наследство… Впрочем, что теперь об этом.
Элизабет с сомнением качнула головой:
— Может быть, не знаю…
Дэн недоверчиво улыбнулся, блеснув в темноте зубами, отошел от столба, прищурился.
— Как не знаешь? Ты ведь первая показывала пальцем на Кэннона, а теперь сомневаешься, он ли убил? После того, как он сознался в одном убийстве и чуть не совершил второго?
— Это слишком… — начала она, устало рассмеялась, провела рукой по волосам, — …легко. Как раз так, как ты любишь.
— Но легко не значит неверно, — ощетинился он.
— Нет, конечно. — Элизабет зябко обхватила себя обеими руками, понимая, что холод внутри ее и согреться не удастся. — Просто я вспоминаю, как был убит Джарвис. Так жестоко…
— А монтировкой по голове — не жестоко? — Да, разумеется, но все же не так. Удар — и кончено. Когда я представляю себе, как это — перерезать человеку горло, наблюдать, как из него вместе с кровью вытекает жизнь…
Она опять ушла в себя. Жуткая сцена разворачивалась на экране ее воображения, как в кино. Она видела это убийство с точки зрения убийцы, стоящего у Джарвиса за спиной: вот он с усилием ведет лезвием по горлу, разрезает кожу и мясо, прислушивается к хриплому, булькающему звуку… Картинка перед глазами была настолько яркой, что Элизабет вздрогнула и помотала головой, чтобы отвлечься.
— Надо испытывать очень сильную ненависть к человеку, чтобы решиться на такое.
— Или не чувствовать ничего.
— Это похоже на преступление в состоянии аффекта…
— Или на хладнокровное злодеяние.
— В той книжке были и другие имена, — напомнила она, думая о Шефере и Элстроме. — Мотивы были не только у Кэннона.
Рассказать ему, как Элстром приперся к ней в редакцию с визитом? Нет, сейчас нет сил… Кауфман сам во всем разберется. Пусть лучше Дэн узнает эту историю от того, кому не нужно его сочувствие и нежные слова. Она отвела взгляд, вздохнула.
— Наверно, ты прав. У меня извращенное воображение. И все же ты выбираешь путь наименьшего сопротивления. Если Рич умрет, даже суд не понадобится. Все вернется на круги своя, и торжественное открытие фестиваля пройдет как по маслу.
Дэн помрачнел; намеки Элизабет были ему неприятны.
— Ну и что такого, если это правда?
— Правда, — вполголоса повторила она. Это слово уже не первый день тяжелым якорем тянуло ее вниз, в самую глубину омута. — Все, хватит с меня на сегодня правды. Я еду домой.
И действительно пошла к машине. — Элизабет, — тихо окликнул Дэн. Она остановилась, оглянулась, но нужные слова не приходили ему в голову. Сегодня, когда он смотрел на Игера и Джолин, в нем что-. то проснулось. Потребность в тепле. Одиночество, которого он столько лет старался не замечать. Нет, все это чушь собачья, малодушие и больше ничего. — Хочешь, я тебя провожу? Так мне спокойнее.
Разочарование было настолько глубоким, что Элизабет стало больно. А чего, собственно, ты ждала, милая? Признания, как Джолин?
— Нет, спасибо. Ты ведь поймал убийцу. Что еще может произойти?
Дэн проводил ее долгим взглядом. Он не хотел, чтобы ему стала нужна женщина, женщина вообще и Элизабет в частности. Ни к чему ее вечные уколы, ее вопросы, от которых он начинал сомневаться в себе самом, в выбранной линии расследования, в родном городе…
Нет. Не так. Элизабет заставила его посмотретьна себя со стороны, и не ее вина, что ему не понравилось то, что он увидел. Она говорила, что он ленив, что хочет, чтобы все было просто и четко, а он огрызался, называл ее карьеристкой и додумался до того, что она похожа на Трисси. Чушь, клевета. Уж Трисси запустила бы коготки в Брока Стюарта и не выпустила бы его, и ей было бы все равно, сколько у него еще женщин. Трисси никогда не оставила бы спокойную, обеспеченную жизнь, чтобы начать все с нуля, почти без денег и без надежды на успех. Она никогда по доброй воле не приехала бы жить в такую дыру, как Стилл-Крик, и не поселилась бы в развалюхе, подобной ферме Дрю. И ей было бы глубоко плевать, кто убил Джералда Джарвиса, если это не затрагивает ее лично.
Элизабет ничем не похожа на его бывшую жену, а он смотрел на нее и видел только то, что хотел видеть, что было для него безопасней и проще… Вот она, правда.
Он устроил свою жизнь так, чтобы в ней не оставалось места для лишних сомнений, для потребностей, которые он не в состоянии удовлетворить. У него была работа, положение в обществе, дом, удобная, лишенная эмоций связь с Энн Маркхэм. Путь наименьшего сопротивления, как сказала Элизабет. И Эми… Проклятье, да чем он, в сущности, лучше Рича Кэннона? Тот тоже почивает на давно засохших лаврах, держится на плаву благодаря старой репутации, подгоняет жизнь под собственную схему. Элизабет права: он хочет, чтобы Рич оказался виновен, как до того хотел, чтобы виновным оказался Керни Фокс, потому что ему так проще.
