— Погоди, мам, — перебила я. Эдвард не открывал глаз, но был слишком напряжен, чтобы сойти за спящего. — О чем ты говоришь? Я не поеду во Флориду, я останусь в Форксе.
— Но тебе больше не надо жить в Форксе, глупенькая, — засмеялась она. — Фил теперь сможет проводить дома гораздо больше времени! Мы много говорили об этом, и я собираюсь реже бывать на выездных играх: половину времени с тобой, половину — с ним.
— Мам, — я нерешительно остановилась, раздумывая, как бы поаккуратнее ей все объяснить. — Я хочу жить в Форксе. Я освоилась в школе, у меня там есть пара хороших подруг, — стоило упомянуть о дружбе, как мама бросила взгляд в сторону Эдварда. Так что пришлось зайти с другой стороны. — И я нужна Чарли. Он там совсем один, и он вообще не умеет готовить.
— Ты хочешь остаться в Форксе? — спросила она, совершенно сбитая с толку. Эта мысль не укладывалась у нее в голове. И она снова искоса глянула на Эдварда. — Но почему?
— Я же говорю — школа, Чарли… ай, — это я пожала плечами. Не лучшая идея.
Ее руки бестолково запорхали вокруг меня, выбирая место, которое можно было бы успокоительно похлопать. Наконец, она обнаружила мой незабинтованный лоб.
— Белла, солнышко, но ведь ты ненавидишь Форкс, — напомнила она мне.
— Ну, он не так уж плох.
Она нахмурилась и стала переводить взгляд с Эдварда на меня и обратно, на этот раз более решительно.
— Это из-за него? — шепотом спросила она.
Я открыла рот, чтобы соврать, но мама пристально смотрела мне в лицо, и я поняла, что она раскусит мгновенно любую ложь.
— Частично да, — признала я. Не обязательно было признаваться в том, насколько велика эта часть.
— Ты уже говорила с Эдвардом? — спросила я.
— Да. — Она колебалась, глядя на его совершенно неподвижную фигуру. — И я хотела бы обсудить это с тобой.
Ой-ой-ой.
— Что именно? — спросила я.
— Я думаю, что он влюблен в тебя, — тихим голосом обвинила она меня.
— И я так думаю, — я не стала отпираться.
— А что ты к нему чувствуешь?
Она почти не старалась скрыть жадный интерес. Я вздохнула и отвела глаза. Как я ни любила маму, не хотелось говорить с ней об этом.
— Я от него просто без ума.
Пожалуй, так — вполне подходящие для девушки-подростка слова о первом бойфренде.
— Он, вроде бы, хороший парень и — мой ты бог! — редкостный красавец, но, Белла, подумай, ты же еще совсем ребенок…
Ее голос звучал неуверенно. Насколько я помню, последний раз мама пыталась изобразить родительский авторитет, когда мне было восемь. Этот разумный-но-принципиальный тон был мне знаком по нашим с ней прошлым беседам о мужчинах.
— Я знаю, мам. Не волнуйся, это просто увлечение, — успокоила я ее.
— Ну хорошо, — легко согласилась она. Ей очень хотелось услышать что-нибудь подобное.
Потом она вздохнула и виновато посмотрела через плечо на большие настенные часы.
— Тебе надо идти?
Она закусила губу.
— Фил должен позвонить с минуты на минуту… Я не думала, что ты сегодня очнешься…
— Ничего, мам. — Я постаралась скрыть свое облегчение, чтобы не ранить ее чувства. — Я буду не одна.
— Я скоро вернусь. Знаешь, я здесь ночи проводила… — объявила она, гордая собой.
— Что ты, мама, зачем это? Ты можешь ночевать дома — я даже не замечу.
Коктейль из болеутоляющих не позволял как следует сконцентрироваться даже сейчас, после того, как я проспала несколько дней.
— Я просто нервничала, — покорно призналась она. — В нашем районе было совершено преступление, и мне не хотелось оставаться одной дома.
— Преступление? — заволновалась я.
— Кто-то взломал танцевальную студию рядом с нашим домом и сжег ее дотла — вообще ничего не осталось! А у ворот нашли украденную машину. Помнишь эту студию, зайка, ты туда ходила когда-то?
— Да, помню. — Я вздрогнула и поморщилась от боли.
— Я могу остаться, доча, если хочешь.
— Не надо, мама. Все будет в порядке. Эдвард побудет со мной.
Кажется, как раз из-за этого она и хотела остаться.
— Вечером я вернусь.
Поскольку она смотрела на Эдварда, эти слова прозвучали не только как обещание, но и как предостережение.
— Я тебя люблю, мам.
— Я тебя тоже люблю, Белла. Будь поосторожнее, когда идешь куда-нибудь, я не хочу потерять тебя.
Эдвард глаз не открыл, но на его лице мелькнула широкая ухмылка.
В палату торопливо вошла медсестра, чтобы проверить мои трубочки и проводки. Мама поцеловала меня в лоб, похлопала по забинтованной руке и ушла.
Медсестра тем временем просматривала ленту записи моего кардиомонитора.
— Тебя что-то беспокоит, детка? Вот здесь что-то очень уж высокий ритм…
— Нет, все в порядке, — заверила я ее.
— Я скажу доктору, что ты проснулась. Она через пару минут придет тебя проведать.
Как только за ней закрылась дверь, Эдвард вернулся на прежнее место у моей кровати.
— Ты украл машину? — спросила я, подняв брови.
Он улыбнулся без тени сожаления.
— Отличная была тачка, очень быстрая.
— Как спалось?
— Видел интересный сон. — Он прищурился.
— Правда?
Он отвел глаза.
— Я такого не ожидал. Я думал, Флорида… и мама рядом…. Мне казалось, это как раз то, что тебе нужно…
Я непонимающе посмотрела на него.
— Но ведь во Флориде тебе пришлось бы сидеть целый день взаперти. Ты выходил бы только по ночам, как настоящий вампир.
Он начал было улыбаться, но вдруг снова посерьезнел.
— Я остался бы в Форксе, Белла. Или в любом другом месте вроде Форкса. Там, где я не мог бы влиять на твою жизнь.
Поначалу я не поняла, что он хочет сказать. Я тупо смотрела на него, пока слова одно за другим не сложились в некий ужасающий паззл. Я не слышала, как все быстрее пищал кардиомонитор, но по резкой боли в протестующих ребрах я поняла, что дышу, как загнанная лошадь. Он ничего не говорил, с тревогой наблюдая за тем, как боль, не имеющая отношения к сломанным костям, боль бесконечно сильнее физической грозила уничтожить меня.
Тут в палату решительным шагом вошла другая медсестра. Эдвард хранил каменную неподвижность. Она наметанным глазом оценила мое состояние, даже не взглянув на мониторы.
— Пора принять обезболивающие, детка? — по-доброму спросила она, пощелкивая пальцем по трубке капельницы.
— Нет-нет, — пробормотала я, стараясь не показать своего состояния. — Мне ничего не нужно.
Сейчас я ни в коем случае не могла позволить себе закрыть глаза.
— Не надо храбриться, девочка. Лучше не трать напрасно силы, тебе надо отдыхать.
