– Напрашивается вопрос: где же тогда она?
– Не знаю, – потирая висок, ответила Кайли. – Или нет, подожди... Прошлой ночью я слышала, как Алекс говорил с ней. Да, я уверена, это была она! И он говорил что-то о загородном доме.
Улыбка Ника была холодна, как лед.
– На ранчо?
– Не знаю.
– Зато я знаю. – Рывком он поднял ее на ноги. – Пошли!
Она хотела спросить: «А как же мы?», но не стала. Все кончено. Это она прочла по его глазам.
– Пошли.
Она вышла в прихожую и распахнула дверь.
За дверью стоял человек. Высокий худой мужчина с каштановыми волосами, усами и козлиной бородкой, в темных очках. И пистолет с глушителем в его руках был направлен ей в сердце. Кайли застыла на месте.
– Кто...
– Марла! – произнес он низким, хрипловатым голосом, который она уже слышала у себя в спальне.
«Сдохни, сука!» Вот кто произнес эти слова!
– Странно видеть тебя в таком непрезентабельном доме, – с холодной, жестокой улыбкой произнес незнакомец.
– Кто ты? – спросил Ник.
Но в следующую секунду понял, что это лицо ему знакомо. Да, они не виделись лет тридцать, и за это время оба сильно изменились – и все же сомнений не было: перед ним его двоюродный брат Монтгомери. Монти.
– Что такое, кузен? Привидение увидал? – ехидно поинтересовался Монти.
Ник прыгнул на него.
– Нет! – вскрикнула Кайли, судорожно прижав к себе малыша.
Монти нажал на курок.
Взвизгнула Кайли. Завопил ребенок.
Ник рухнул на пол. Из раны на животе хлынула кровь.
– Что ты наделал! – Упав перед Ником на колени, Кайли тщетно стремилась нащупать пульс. – Ник, Ник, пожалуйста.....
– Он мертв.
– Нет! Не верю!
– Хочешь, чтобы я всадил в него еще порцию свинца? Она вскочила и бросилась к Монти. Тот отступил и навел пистолет на ребенка. Кайли застыла как вкопанная.
– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею!
Господи! Он убьет ее сына. Так же, как убил Ника.
– Пожалуйста, пожалуйста, не трогай Джеймса! О господи! Ник! Мы не можем бросить Ника!
– Пошли, Марла, – нетерпеливо скомандовал Монти.
– Нет... Я не та, за кого ты меня принимаешь.
– Разумеется, милая кузина. Я тоже. Ну что, пойдешь, или мне придется стрелять?
Голос его был сух и безжалостен. Кайли не сомневалась: он ни на секунду не задумается, прежде чем спустить курок.
Выбора не было. Обернувшись, Кайли в последний раз взглянула на Ника: бледный, осунувшийся, он распростерся на полу, и кровь вытекала из его раны на грязный пол.
– Господи, нельзя же так его оставлять! Надо позвонить в «Скорую», хоть что-нибудь сделать. Ник! Боже мой, Ник! Я люблю тебя!
– Что ты знаешь о любви, Марла? Не сводя с нее дула пистолета, Монти вытолкнул ее на лестничную площадку, к лифту.
– Ник! – воскликнула она, едва не теряя сознание от ужаса.
Она встретила его лишь для того, чтобы тут же потерять. Он умирает. Истекает кровью. Из-за нее. Все из-за нее.
– Зачем ты его убил? – воскликнула она, не сомневаясь, что не сможет жить, если не выживет Ник.
– Он был у меня в долгу.
– В долгу? – прошептала она, судорожно прижимая к себе ребенка. Все закружилось у нее перед глазами. – Но как...
– Заткнись, дрянь! – рявкнул Монти. – Твой любовничек получил свое! Теперь нам с тобой надо кое-что уладить. Как раньше. Тебе понравится, детка.
Он ткнул пистолетом ей в щеку. Кайли хотела перехватить оружие, но Монти мгновенно прицелился в голову ее сына.
– Тише, милая, тише. Ты ведь не хочешь, чтобы его мозги разлетелись по всему лифту?
К горлу подступила тошнота. Ноги подкашивались. Ужас сжимал сердце ледяными когтями.
– Ты сумасшедший!
Монти нажал кнопку подвального этажа и, повернувшись, выхватил мальчика у нее из рук. Кайли хотела его отнять, но Монти оттолкнул ее к стене. Джеймс заплакал.
– Ты пойдешь со мной, Марла, и будешь делать то, что я скажу. Иначе я убью его у тебя на глазах. Или еще лучше – унесу с собой, и ты не будешь знать, где он и что с ним. Жив ли он, или умер, или я медленно режу его на кусочки. Остаток дней ты проведешь в своем собственном аду.
– Я убью тебя, подлец! – воскликнула Кайли.
Она могла бы дотянуться до кнопки «Вызов». Могла бы, но знала, что не станет. Не решится рисковать жизнью сына.
– Попробуй, сучка, – злобно усмехнулся Монти. Руки ее бессильно упали.
– Но чего ты хочешь?
– Того же, что и ты, Марла. Всего. Всего, мать твою! – Взгляд его жадно блуждал по ее телу. – Всего, что я заслужил!
На миг Кайли показалось, что ее сейчас вырвет.
– Ты хотел убить меня. Ты выпрыгнул на дорогу перед нашей машиной. Ты подмешал мне чего-то в сок. Ты был в больнице и в моей спальне.
– Разумеется. Не так-то просто, скажу я тебе, было проникнуть в твою комнату. Смотри-ка, а ты сообразительнее, чем кажешься.
Ей вспомнилась темная фигура в окне.
– У тебя ничего не вышло!
– Поначалу – да. – Он раздраженно взглянул на заливающегося плачем ребенка. – Заткнись, ты, кусок дерьма! Заткни свою вонючую пасть!
– Оставь его в покое! Он же ребенок!
– Не просто ребенок. Наследник миллионов Конрада Эмхерста, – со злобой выплюнул Монти.
Лифт остановился, и Монти ткнул пистолетом вперед, в полутьму подвала, где стоял запах солярки и машинного масла.
– Сюда! – приказал он и вывел ее по узким крутым ступенькам на улицу.
Небо потемнело, как перед грозой. Ветер трепал волосы, хлестал по лицу. Кайли отчаянно искала путь к спасению. И еще ей не давали покоя мысли об Алексе, Марле, Юджинии, Филе Робертсоне, Чериз и Доналде Фавьере. Сколько людей были посвящены в этот дьявольский замысел? И сколько человек погибло из-за миллионов Конрада Эмхерста? Пэм Делакруа. Чарлз Биггс. А теперь – Ник. Милый, бесценный Ник!
Все из-за нее. Из-за ее алчности. Из-за того, что она всегда хотела быть кем-то другим.
Сунув пистолет в карман и крепко сжимая орущего ребенка, Монти потащил ее к автостоянке. Оглядываясь кругом, Кайли прикидывала, каковы шансы позвать на помощь. Или выхватить у него Джеймса и броситься бежать. Нет. Слишком рискованно.
– Обещай, что не тронешь малыша! – взмолилась она. – Отнеси его обратно в квартиру. Или найми такси и отправь его домой. Или...
– Заткнись! – заорал Монти, бросив на нее злобный взгляд. – Мальчишка останется со мной.
– Но...
– Садись.
Перед ней стоял темно-синий джип. Тот самый, в котором Ник угадал преследователя. Тот самый, что они видели тогда на стоянке возле церкви. Ничего другого не оставалось: с чувством отчаяния Марла села в грязную кабину, захламленную окурками и банками пива.
