Джулия засмеялась… не тоненьким истерическим смехом, а от души, чем озадачила Линкольна.
– Прости, – сквозь смех произнесла она, падая на стул. – Ты не изменился. Знаешь, Линкольн, я не была уверена в том, что буду чувствовать, когда снова увижу тебя, но я не ожидала, что не буду чувствовать ничего. Поэтому давай отбросим благодарности и перейдем к делу. Мой отец уважал тебя как адвоката, а я высоко ценю мнение отца. Ты получишь мое полное содействие и – на время, необходимое, чтобы все уладить, – мое полное доверие.
Он только кивнул. Линкольн Хэтуэй уважал здравый смысл.
– Ты убила Еву Бенедикт?
Ее глаза вспыхнули. Он удивился, увидев эту мощную и быструю вспышку гнева.
– Нет. Ты ожидал, что я признаюсь, если убила?
– Как дочь двух лучших адвокатов, с которыми я работал, ты знаешь, что было бы глупо лгать мне. А теперь… – Он вытащил из «дипломата» чистый блокнот и дорогую авторучку. – Расскажи мне все, что делала, с кем говорила, все, что видела в тот день, когда была убита Ева Бенедикт.
Джулия все рассказала дважды. Затем, направляемая его вопросами, повторила в третий раз. Линкольн кивал время от времени и делал записи аккуратным почерком.
– К сожалению, у меня было недостаточно времени, чтобы познакомиться с выдвинутыми против тебя обвинениями. Естественно, я известил окружного прокурора и полицию, что буду представлять твои интересы. Перед тем, как приехать сюда, я получил у обвинителя копии некоторых документов, но только мельком просмотрел их в такси.
Линкольн умолк, сложил руки на коленях. Скромно, аккуратно. Как и раньше, вспомнила Джулия. Вежливые манеры плюс печаль в глазах – вот что привлекло к нему романтичную впечатлительную девчонку, какой она была. Теперь, хотя жесты остались теми же, печаль в глазах сменилась проницательностью.
– Джулия, ты уверена, что отпирала дверь, когда в тот день входила в дом?
– Да, мне пришлось остановиться и поискать ключи. После взлома я всегда тщательно запирала дверь. Его взгляд остался непроницаемым, голос ровным.
– Ты абсолютно уверена? Джулия начала отвечать, осеклась.
– Линкольн, ты хочешь, чтобы я солгала?
– Я хочу, чтобы ты как следует подумала. Это привычка, автоматический жест. Ты могла предположить, что отпирала дверь. Особенно после шока. Ты сказала полиции, что парадная дверь была заперта, и, когда они прибыли на место преступления, все другие двери были заперты изнутри. Это убийственный факт. Ни на теле, ни в доме не было найдено никаких ключей. Следовательно, или парадная дверь была не заперта, или кто-то, имевший ключ, впустил Еву.
– Или кто-то забрал ключи Евы после того, как убил ее, – сказал Пол с лестницы.
Линкольн поднял глаза, почти полностью скрыв раздражение непрошеным вмешательством.
– Мы могли бы избрать подобную линию защиты, но, поскольку обстоятельства указывают на преступление, совершенное в приступе гнева, будет трудно убедить судью, что кто-то был с Евой в доме, убил ее и сохранил достаточно хладнокровия, чтобы забрать ключ и запереть за собой дом.
– Но ведь именно в этом состоит ваша задача? – Пол прошел к бару. Его пальцы метнулись к виски, вернулись и остановились на содовой. Он с трудом сдерживал гнев, и не стоило подпитывать его алкоголем.
– Моя задача – предоставить Джулии наилучшую защиту.
– Тогда, Линкольн, я очень сожалею, что не могу облегчить твою задачу. Я отперла дверь своим ключом. Он поджал губы и просмотрел свои заметки.
– Ты не упомянула, касалась ли орудия убийства – кочерги.
– Потому что я не знаю, касалась или нет. – Джулия вдруг почувствовала себя совершенно измученной. – Очевидно, касалась, иначе на ней не было бы моих отпечатков.
– Твои отпечатки могли остаться на кочерге, если ты разводила огонь в камине.
– Не разводила. Ночи были теплыми.
– Орудие убийства было найдено в нескольких футах от тела. – Линкольн достал из «дипломата» папку. – Ты готова просмотреть фотографии?
Джулия поняла, что он имеет в виду, но не знала, как ответить. Собравшись с духом, она протянула руку.
Ева лежала на ковре. Ее лицо было необыкновенно прекрасно. И кровь.
– В этом ракурсе, – словно издалека донесся до нее голос Линкольна, – ты видишь, где лежит кочерга. – Линкольн наклонился и ткнул пальцем в фотографию. – Как будто кто-то швырнул ее туда или уронил, пятясь от тела.
– Я нашла ее там, – прошептала Джулия. – Я подошла к ней. Взяла за руку. Кажется, я звала ее по имени. И я знала, что она мертва. Потом я встала, споткнулась. Схватила кочергу… кажется, на ней была кровь. И на моих руках. Поэтому я ее отбросила. Я должна была что-то сделать. Кому-нибудь позвонить. – Она отложила фотографию и неуверенно поднялась. – Прости, я должна пожелать Брэндону спокойной ночи.
Как только она взбежала по лестнице, Пол набросился на Линкольна:
– Обязательно так мучить ее?
– Да. Боюсь, что да. И будет еще хуже. – Линкольн ловко перевернул страницу блокнота. – Государственный обвинитель – очень толковый, очень решительный человек. И как все, занимающие выборные должности, честолюбив и прекрасно понимает ценность громкого процесса. Мы должны представить правдоподобное объяснение всех имеющихся у него улик. Мы также должны посеять обоснованные сомнения в головах не только судьи, но и присяжных – если дойдет до суда – и широкой публики. Теперь о вас. Как я понимаю, у вас с Джулией интимные отношения…
– Понимаете? – Мрачно улыбаясь, Пол опустился на подлокотник дивана. – Послушайте, адвокат, Джулия и Брэндон теперь мои, и я с огромным удовольствием переломал бы вам кости за то, что вы сделали с ней. Но если вы так хороши, как я слышал, если вы – ее лучший шанс выкарабкаться, тогда я сделаю все, что вы попросите.
– В таком случае я предлагаю начать с того, чтобы забыть о том, что случилось между Джулией и мной более десяти лет назад.
– Кроме этого, – сказал Пол и снова улыбнулся. – Попробуйте еще раз.
Линкольну случалось видеть более приятные улыбки на лицах приговоренных преступников.
– Ваши чувства ко мне только причинят боль Джулии.
– Нет. Ничто больше не причинит ей боль. Включая вас. Если бы я думал иначе, вы не вошли бы в эту дверь. – Не сводя глаз с Линкольна, Пол вытащил сигару. – Мне уже приходилось работать с подонками.
– Пол. Это не поможет, – тихо сказала спустившаяся в гостиную Джулия.
– Прояснение ситуации всегда помогает, – возразил Пол. – Хэтуэй знает, что – при всем моем отвращении – он получит мое полное содействие.
– Я приехал сюда, чтобы оказать помощь, а не предстать перед судом за ошибку, совершенную более десяти лет назад.
