— Ты и не была. Не будешь. Черт, давай присядем на минутку.
— Не желаю, чтобы ты сидел в моем доме. Ты уже получил от меня то, что хотел. Вот и до свидания.
— Не говори так. Линда-Гейл, это не то, о чем ты думаешь.
— Хочешь сказать, ты не лгал мне?
Ло смущенно сдвинул на затылок шляпу.
— Ну да, так получилось…
— Убирайся.
Он швырнул в сторону шляпу и розу.
— Ну нет, постой. Да, я солгал тебе насчет вчерашнего вечера, но у меня были на то причины.
— Правда? И как же ее зовут?
Теперь лицо его было не столько смущенным, сколько рассерженным.
— Я не обманщик. И никогда не плутовал. Ни с женщинами, ни с картами, ни с чем-либо еще. С какой же стати мне обманывать тебя, если ты столько для меня значишь?
— Откуда мне знать? — Глаза ее наполнились слезами.
— Я не был у другой женщины, клянусь тебе.
— И я должна поверить тебе на слово, при том что ты уже обманул меня однажды?
— Я могу понять тебя. И все же, если любишь, постарайся довериться мне.
— Доверие нужно заслужить, Вильям, — она смахнула слезы. — Скажи мне, где ты был.
— Не могу. Пока не могу. Не уходи, прошу тебя. Мне нужно было кое-что сделать. Но это никак не связано с другими женщинами.
— Тогда почему бы тебе не рассказать мне?
— Так я и сделаю, если ты подождешь до субботы.
— Какое отношение к этому имеет суббота?
— Самое непосредственное. Извини, что не могу пока ничего объяснить. В субботу я намерен пригласить тебя на свидание. Тогда-то ты все поймешь.
Линда-Гейл наконец села.
— Ты назначаешь мне свидание? Солгав и не объяснив даже причину своей лжи?
— Это так. Но я прошу тебя довериться мне — всего лишь на этот раз. Уверяю, оно того стоит. — Присев, он смахнул слезинку с ее щеки. — Клянусь тебе, Линда-Гейл, дело вовсе не в другой женщине.
— Ты что, ограбил банк? — фыркнула она.
Он улыбнулся ей своей чарующей улыбкой.
— Ну, не совсем. Ты любишь меня?
— Кажется, да. Хотя в настоящий момент меня это скорее раздражает.
— Я тоже люблю тебя. И говорю это от всего сердца.
Она внимательно всмотрелась ему в лицо.
— Что ж, я даю тебе время до субботы. Я готова поверить, что дело тут не в другой женщине. Надеюсь, это правда и ты не собираешься меня дурачить.
— Я не стал бы этого делать, даже если бы мог, — наклонившись, он коснулся губами ее губ.
— Я как раз собиралась готовить пиццу, — объявила Линда-Гейл. — Я часто готовлю ее, когда грущу или злюсь — она поднимает мне настроение. Если хочешь, я поделюсь с тобой пиццей. А вот на секс даже не рассчитывай. Если я должна ждать субботы, чтобы узнать правду, то и тебе придется подождать, чтобы разделить со мной постель.
— Что ж, это по-честному, — он встал, протянул ей руку. — Найдется у тебя пиво, чтобы запить пиццу?
Он шел за ней — сквозь тьму, сквозь ветер. Сапоги ее скользили по камням, и звук шагов эхом разносился вокруг. Интересно, слышит ли он это? Сама она слышала лишь шум реки да гул ветра. Но она знала, что он где-то рядом — движется за ней, как тень, подбираясь все ближе и ближе. Очень скоро она ощутит его дыхание у себя за спиной, а его руки сомкнутся у нее на горле.
Она уже не знала, куда идет. И как она вообще здесь очутилась. Но выбора не было — только вверх и вверх. И ноги ее уже болели от усилий.
В неясном свете луны она разглядела тропинку, отлогую поверхность скалы, блеск реки где-то внизу. Она увидела путь, но не увидела выхода. Рано или поздно он настигнет ее.
Она быстро оглянулась. Ничего. Только небо и каньон. Облегчение было таким глубоким, что из груди вырвалось приглушенное рыдание. Ей все-таки удалось сбежать. Еще немного, и она будет в полной безопасности.
Но когда она повернулась, чтобы идти вверх, он уже был там. Каким-то чудом он оказался прямо перед ней. Темная фигура, лица не разглядеть.
«Кто ты? — крикнула она. — Да кто ты, черт возьми?»
В тот момент, когда он шагнул к ней, Рис сделала выбор. Она прыгнула.
Ветер ударил ей в лицо. Отшвырнул на кухню к Манео. Поворот к двери, еще один безликий человек — тот, в куртке с капюшоном. Громкий выстрел. Всплеск боли — от удара пули и от удара о воду.
Река сомкнулась над ней, захлопнулась дверь кухни.
Ни света, ни воздуха. Ни жизни.
Она проснулась от того, что Броуди тряс ее за плечи.
— Ну же, просыпайся, — повторял он.
— Я прыгнула.
— Точнее, упала с кровати.
— Я умерла.
Кожа ее была липкой от пота, а сердце колотилось, не переставая.
— Я бы так не сказал. Послушай, это всего лишь сон, плохой сон. Но сражалась ты, скажу я тебе, геройски.
— Я… что?
— Пиналась, царапалась. Давай же, приходи в себя.
— Подожди. Подожди секунду. — Сон еще не успел испариться — она помнила все до последней детали. — Я бежала, — медленно начала она. — Но он уже был там. Тогда я прыгнула. В реку. А затем сны смешались. Я падала в реку и одновременно — на кухню к Манео. Но я не отступила, — она прижалась к Броуди, ощутила его тепло, — я не сдалась.
— Я бы сказал, ты пробивала себе путь на поверхность. Пыталась плыть.
— Вот и хорошо. Значит, я способна бороться.
Привычка вставать рано во многом повлияла на планы Броуди. Теперь он куда чаще мог наблюдать за восходом солнца и вынужден был признать, что зрелище того стоило. Кроме того, он успевал написать за день больше страниц, а это не могло не радовать его издателя и литературного агента. Наконец, он получил возможность детально осмотреть свой дом, а также поразмыслить о перспективах на будущее.
Место было очень удачным. Он и прежде подумывал о том, чтобы выкупить дом в полную собственность. Возможно, настало время реализовать эти планы.
Но это еще и дополнительные хлопоты.
Ипотечный кредит, страховка.
Что ж, в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя.
Если он все-таки купит дом, то сможет его расширить. Добавит к нему кабинет, построит на крыше террасу. Наверняка оттуда лучше видно озеро — особенно летом, когда листва на деревьях становится густой и непроницаемой.
Как приятно будет посидеть на такой террасе ранним утром. Выпить кофе, настроиться на грядущий день.
Стоя с чашечкой кофе у окна кабинета, Броуди представлял себе возможные изменения. А что, действительно неплохо.
Сколько же стульев поставить на террасе — один или два? Приобретение дома уже было для него серьезным шагом. Но установление постоянных отношений с женщиной вообще представлялось прыжком над пропастью.
Ему всегда нравились женщины — их общество, как и их тела. Но если бы кто-то сказал ему в то время, что рано или поздно он решит связать себя с одной-единственной женщиной, Броуди изложил бы ему целый список причин, по которым это попросту невозможно.
