скромный — чуть не силой пришлось его в постель тащить. Зато теперь — никаких проблем, информация от начальника кредитного отдела просто ручьем льется! И не только по его делам, Андрюшенька ведь в высшие сферы вхож, шутка ли, зять совладельца банка. Так что он многое слышит, многое до него доходит, и он очень любит демонстрировать глупенькой влюбленной в него девушке свою значительность и осведомленность. А она, разумеется, слушает, раскрыв рот… и раскрыв карман тоже — денежки от Шляпникова исправно капают.
Сейчас ему, конечно, не до любви, за дочь переживает — даже жаль его. Но и не воспользоваться сложившейся ситуацией глупо. Тем более как рецепт правильно оформить, она знает, не зря в студенческие годы в аптеке подрабатывала, а принтеры в банке хорошие, цветные — бланки получаются совсем как настоящие! Впрочем, что об этом рассуждать, пока дело не сделано еще. Надо Андрюшеньку-душеньку шевелить, чтобы шустрее поворачивался, — к сожалению, в том, что она задумала, слишком много от него зависит.
* * *
Виктор Петрович вышел из дома, потоптался на крыльце, раздумывая. Врача надо искать, и искать срочно, но как? Обзванивать знакомых, спрашивая, не посоветует ли кто хорошего психиатра, это означает самому запустить волну разговоров, обсуждений и сплетен, и тут Андрей прав: Марине такая слава ни к чему. А у людей надежных, которым можно было бы довериться, никогда таких проблем не было. Черт, получается, не то что помощи попросить — посоветоваться не с кем!
— Виктор Петрович, приветствую! — У забора, опираясь на палку, стоял сосед. Ему уже исполнилось семьдесят пять, но выглядел он вполне бодро, вот только ноги, как он сам выражался, «хулиганили» — без палки его никто и не видел.
— Здравствуйте, Пал Николаич, — коротко кивнул Виктор Петрович. Отношения между соседями были дружелюбно-ровными, мужчины, как правило, с удовольствием обменивались мнениями о погоде, о политике, о космической программе и прочих важных вещах, но сегодня тратить время на пустую болтовню не хотелось.
— Новостей, значит, нет, — не то спросил, не то сделал вывод Павел Николаевич.
Виктор Петрович только махнул рукой и прошел мимо, в сторону небольшого пустыря — машину они загоняли в гараж только на ночь, да и то не всегда, а днем оставляли на этой, полуофициальной, стоянке. Навстречу ему шла еще одна соседка — имени ее Виктор Петрович не знал, только фамилию, Торгашева. Это была моложавая, ухоженная женщина и, судя по тому, что была единственной хозяйкой опрятного двухэтажного домика и разъезжала на «порше-кайене», весьма небедная. Она могла бы быть симпатичной, если бы не отвратительный характер. За все годы, что они жили рядом, от Торгашевой не слышали ничего, кроме претензий… да что там, Алейников не мог даже вспомнить, чтобы хоть раз видел женщину улыбающейся! Сегодня она тоже не улыбалась, но, проходя мимо, слегка наклонила голову и бросила такой сочувственный взгляд, что у Виктора Петровича снова слезы навернулись.
В первые сутки поиски Леночки были довольно шумными, и не только ближние, но и дальние соседи были в курсе, что девочка пропала. Теперь Виктор Петрович немного жалел, что они тогда все трое метались по улицам, заглядывали во дворы, задавали вопросы, объясняли сами… все равно внучку не нашли. А ловить теперь вот такие, сочувственные, взгляды было гораздо больнее, чем проходить мимо равнодушных, не интересующихся ни тобой, ни твоими делами людей. Черт, да лучше бы эта Торгашева снова, как она это делает раз по двадцать за каждое лето, сварливо пожаловалась, что вишня, которую еще Тоня посадила, слишком разрослась и затеняет ее сортовые кабачки…
Алейников торопливо забрался в машину, захлопнул дверцу и съежился на сиденье, словно спрятался от всего мира. Потом выпрямился и с силой потер лицо. Куда же ехать? Есть на набережной новая частная клиника — серьезные, судя по всему, люди. Здание себе выстроили приличное, скверик рядом обустроили, стоянка для машин есть… наведаться к ним?
Конечно, современные люди в таких случаях открывают Интернет, задают вопрос, и, как смеялась Леночка, «Гугл всемогущий» дает и адреса клиник, и сайты их открывает, и частно практикующих врачей подсказывает. Но Виктор Петрович Интернету не особо доверял. Не доверял точно так же, как телевизионной рекламе или предложениям взять кредит на фантастически выгодных условиях! Нет уж. Машина под рукой: сел, доехал, посмотрел, поговорил с людьми — и только тогда составил собственное мнение и принял решение. Да, именно так! А начать действительно можно и с этой разрекламированной новой клиники на набережной.
Котов сверил номер квартиры с адресом, который записал в рабочем блокноте. До чего же бестолковый этот Соломин — сказал, что был у Решетовской в квартире номер двадцать один. А она зарегистрирована в квартире двадцать два, квартира двадцать один вообще выведена из жилого фонда, там какое-то ИП обосновалось — вон, даже табличка висит: «Дамское рукоделие». И вот как относиться к показаниям человека, который даже номер квартиры запомнить не может? Олег сердито фыркнул и нажал на кнопку звонка. Несколько секунд ожидания, легкие шаги, щелчок замка — и дверь распахнулась.
— Вам кого? — дружелюбно спросила симпатичная девочка лет двенадцати.
— Старший оперуполномоченный Котов Олег Юрьевич. Добрый день. Я хотел бы поговорить с Елизаветой Решетовской.
— Это я, здравствуйте, — так же дружелюбно отозвалась молодая женщина, незаметно появившаяся за спиной девочки. — Проходите, пожалуйста.
Девочка попятилась, не сводя с полицейского заинтересованного взгляда, и он неторопливо прошел в квартиру.
— Присаживайтесь. — Лиза указала на кресло, придвинутое к журнальному столику. — Кофе? — Она дождалась неуверенного кивка и обернулась к девочке: — Машенька, сделай, пожалуйста.
Та развернулась легким танцевальным па и двинулась в сторону кухни. Уже на пороге обернулась и сверкнула такой улыбкой, что Котов внутренне ахнул. И это еще пока ребенок! Что же будет, когда Машеньке исполнится восемнадцать? Родителям придется подходы к дому минировать, чтобы хоть немного отпугнуть потенциальных женихов!
— Я вас слушаю. — Улыбка у матери была не такой сногсшибательной, зато гораздо более… уютной, что ли? Олег и сам не заметил, как улыбнулся в ответ. И тут же, вспомнив, с чем пришел, сурово сжал губы.
— У меня есть основания считать, что вам известна важная информация по поводу преступления, совершенного в отношении несовершеннолетней гражданки Соломиной, — выговорил он, сам не ожидая, что перейдет вдруг на такой кондовый канцелярит.
На кухне что-то зазвенело — очевидно, беззастенчиво подслушивающая Машенька уронила ложку. А Лиза, слегка сдвинув брови, мягко уточнила:
— Боюсь, я не все поняла. Вы считаете, что мне известно… что?
— Похищение Елены Соломиной, — медленно выговорил Котов, пристально вглядываясь в безмятежное
