— Нет, — он медленно ответил, качая головой. — Они не станут забывать. Но …
— Но?
Он усмехнулся, и я настороженно на него уставилась. Возможно, я была не единственным сумасшедшим.
— У меня есть несколько планов.
— И эти планы, — сказала я голосом, становящимся всё кислее после каждого слова. — Эти планы сосредоточены на том, чтобы я осталась человеком.
Мои слова укрепили его уверенность. — Естественно. Его тон был бесцеремонным, его божественное лицо — высокомерным.
Мы с негодованием смотрели друг на друга в течение долгой минуты.
Потом я глубоко вздохнула, расправила плечи, и отодвинула его руки так, чтобы могла сидеть.
— Ты хочешь, чтобы я уехал? — спросил он, заставляя мое сердце забиться быстрее, так как увидела, что эта идея приносит ему боль, хотя он пробовал не показывать свои чувства.
— Нет, — сказала я ему. — Я уезжаю.
Он подозрительно наблюдал за мной, так как я встала с кровати и возилась вокруг неё в темной комнате, ища ботинки.
— Могу я поинтересоваться, куда ты хочешь идти? — спросил он.
— Я иду в твой дом, — сказала я ему, все еще вслепую шарясь вокруг.
Он встал и перешел на мою сторону. — Вот — твои ботинки. Как ты планируешь добраться туда?
— На своем пикапе.
— Вероятно, это разбудит Чарли, — предположил он, пытаясь меня напугать.
Я вздохнула. — Я знаю. Но честно, я буду чувствовать себя виноватой еще долгое время за то, что сделала. Сколько еще неприятностей я ему причиню?
— Ни одной. Он обвинит меня, а не тебя.
— Если у тебя есть идея получше, я — вся во внимании.
— Оставайся дома, — предложил он, но по его выражению было видно, что на это он не надеялся.
— Не получится. Ты пойдешь первым и будешь ждать меня у себя дома, — приказала я, удивляясь, как мои слова прозвучали в воздухе, и продвигаясь ближе к двери.
Он встал передо мной, загораживая проход.
Я нахмурилась и повернулась к окну. Не так уж и далеко до земли, причем на ней растет трава …
— Хорошо, — вздохнул он. — Я отвезу тебя.
Я пожала плечами. — Как хочешь. Но, наверное, ты тоже должен там быть.
— И почему — это?
— Поскольку ты необычно самоуверенный, я уверена, что ты захочешь, чтобы появился шанс хотя бы воздуху просочиться через твои взгляды.
— Мои взгляды, на который предмет? — Он спросил сквозь зубы.
— На сей раз не насчет тебя. Ты — не центр вселенной, Ты знаешь об этом. — Моя собственная личная вселенная была, конечно, совсем другой историей. — Если ты собираешься бороться с нападением на нас Волтари только по такой глупой причине, как оставление меня человеком, тогда твое семейство тоже должно иметь мнение.
— Мнение о чем? — спросил он, отделяя каждое слово.
— О моей смертности. Я выношу этот вопрос на голосование.
Он не был доволен таким поворотом, это легко читалось в его лице. Но, без дальнейшего спора, он взял меня на руки и гибко выпрыгнул из моего окна, приземляясь без малейшего толчка, словно кот. Земля внизу находилась гораздо дальше, чем я себе вообразила…
— Тогда хорошо, — сказал он голосом, кипящим от неодобрения. — Пойдем.
Он помог мне вскарабкаться на его спину, и побежал. Даже после всего прошедшего времени, для меня это выглядело обычно. Легко. Наверное, это было чем-то, что вы никогда не забудете, сделав один раз, подобно поездке на велосипеде.
Очень тихо и темно было в лесу, когда Эдвард мчался сквозь деревья, его дыхание было ровным и спокойным, а деревья, летящие мимо нас, были почти невидимы, и только ветер, дувший в мое лицо, давал мне представление о той бешеной скорости, с которой мы мчались. Воздух отдавал влажностью; но мои глаза не жгло, у ветра не было достаточно места, чтобы разгуляться, и это успокаивало. Воцарилась ночь, подобно толстому стеганому одеялу, я чувствовала себя словно ребенок, в знакомом защищенном месте.
Я помнила, что пробежки по лесу подобно этой пугали меня, и я всегда держала свои глаза закрытыми. Теперь это казалось глупой реакцией. Мои глаза были широко раскрыты, мой подбородок опирался на его плечо, моя щека прижималась к его шее. Скорость была волнующая. В сто раз лучше, чем на мотоцикле.
Я потянулась к нему и прижала губы к холодной каменной коже его шеи.
— Спасибо, — сказал он, а мимо нас пролетали неопределенные темные очертания деревьев. — Это означает, что ты уже решила, что не спишь?
Я рассмеялась. Смех звучал легко и естественно. Он звучал правильно. — Не совсем. Просто я не хочу просыпаться. Не сегодня вечером.
— Я верну твое доверие назад, — бормотал он, главным образом для себя. — Если это — мой последний шанс.
— Я доверяю тебе, — уверила я его. — Дело во мне, я себе не доверяю.
— Объясни, как это, пожалуйста.
Он замедлился и пошел прогулочным шагом, ветер прекратился — и я предположила, что мы находимся уже недалеко от его дома. Я могла слышать доносившийся откуда-то шум реки, бурлящей где-нибудь рядом в темноте.
— Хорошо — я изо всех сил пыталась выразить свои мысли правильно. — Я не доверяю себе, я не думаю, что справлюсь, чтобы быть … достаточно хорошей для тебя. Заслужить тебя. Нет ничего во мне, что может удержать тебя рядом со мной.
Он остановился и снял меня со спины. Его нежные руки не освободили меня; после того, как Эдвард поставил меня на ноги, он сильно обхватил меня, прижимая к своей груди.
— И почему ты такая упрямая, — прошептал он. — Никогда не сомневайся в себе.
Но как я могла не сомневаться?
— Ты так мне и не сказала… — пробормотал он.
— Что?
— Какова твоя самая большая проблема.
— Я дам тебе одно предположение. — Я вздохнула, и дотронулась до кончика его носа указательным пальцем.
Он кивнул. — Я хуже, чем Волтари, — сказал он мрачно. — Я думаю, что заработал это.
Я закатила глаза. — Худшее из того, что Волтари могут сделать — убить меня.
Он ждал, смотря на меня напряженными глазами.
— Ты можешь оставить меня, — объяснила я. — Волтари, Виктория … они ничто по сравнению с этим.
Даже в темноте, я могла видеть, что на его лице отразилось мучение — это напомнило мне о его выражении, когда он мучился под пристальным взглядом Джейн; я почувствовала себя отвратительно, и сожалела, что сказала ему правду.
— Не надо, — прошептала я, касаясь его лица. — Не грусти.
Он равнодушно скривил уголок рта, пытаясь улыбнуться, но улыбка не затронула его глаз. — Есть только один способ заставить тебя поверить, что я не могу тебя оставить, — прошептал он. — Я думаю, что единственное, что убедит тебя — это время.
