руки обвивают его шею и прижимают к себе. Он целует меня во время моей взрывной разрядки. Его толчки не прекращаются и не замедляются, он продлевает волну моего оргазма, как мне кажется, бесконечно долго, прежде чем я чувствую, как его мышцы напрягаются и поддаются его собственной кульминации.
Ричард падает на меня сверху, невесомый, и с хрипом выдыхает мне в горло.
— Навеки моя.
***
Мы так и не вышли из спальни. Музыка стихла примерно полчаса назад, когда гости поняли, что мы не спустимся. Я лежу на груди Ричарда, выводя мелкие круги пальцем на его татуировке. Он гладит меня по волосам. Я удивляюсь, как он может быть так груб во время секса и так нежен после.
— Значит, это наша спальня?
Ричард довольно мурлычет, прижимая нос к моей макушке. — Да, мышка. Тебе нравится?
— Да. Гардеробная просто огромная.
— Это еще не все. Пошли.
Ричард встает и тянет меня за руку. Мы полностью обнаженные, идем на экскурсию по дому. Я лишь надеюсь, что все уже ушли. Он выходит из спальни и следует в обратном направлении от лестницы. Доходит до крайней двери и открывает её. Ричард находит выключатель и передо мной появляется огромное открытое пространство. Две стены выкрашены в белый, а две другие полностью панорамные. Здесь пусто, кроме небольшого стола, нескольких стульев и высокого пустого стеллажа.
— Что это за место?
— Твоя новая мастерская.
Моё сердце стучит от восхищения. Сейчас ночь, но я уверена, что когда встанет солнце — эта комната, будет идеально освещена, чтобы творить.
Подхожу к столу и открываю первый ящик. Там лежит куча новых баночек с краской. Открываю следующий и вижу новые кисти, карандаши, предметы для каллиграфии. В последнем — листы бумаги и сложенный этюдник.
Разворачиваюсь, чтобы поблагодарить Ричарда, но вижу за его спиной большой лакированный мольберт. Он купил всё это для меня.
— Я не знаю, что сказать. Я поражена, Ричард.
— Эта квартира была готова к тебе еще несколько месяцев назад.
Несколько месяцев. Мы могли бы жить здесь уже давно, если бы не Марианна, авария и все последующие события.
Подхожу к нему ближе и целую. — Спасибо.
— Тебе нравится?
— Я в восторге! — Резко отхожу. — Жди здесь.
Ричард непонимающе смотрит на меня, пока я бегу в нашу спальню и беру портрет, который спрятала в пустующей гардеробной. Разворачиваю и возвращаюсь к своему мужчине.
— Вот. С рождеством. — Я протягиваю ему полотно. Ричард переворачивает его, и я замираю.
Конечно, он видел его много раз, но я закончила его несколько дней назад, перерисовав губы. Сейчас на моем изображении Ричард Стрейдж широко улыбается. Той самой редкой улыбкой, в которую я влюбилась. Я хотела сделать его глаза светлее, но поняла, что лишила бы его своей истинной натуры.
— Алиса… — Он смотрит на портрет с благовением. — Это потрясающе.
Он отставляет холст в сторону и притягивает меня за талию. Нежно целует, затем улыбается легкой улыбкой.
— Пойдем.
Ричард ведет меня обратно в сторону спальни, но открывает дверь перед ней.
Она меньше, чем наша спальня, меньше, чем мастерская и полностью пустая. Лишь стены выкрашенные в бежевый цвет. Я смотрю на него с недоумением.
— Здесь можно будет сделать детскую. — Ричард кладет руку на мой голый живот. — Не сейчас, но очень скоро я сделаю всё, чтобы в тебе появился наш ребенок. Я ничего не покупал сюда, решил, что ты захочешь выбрать мебель и декор сама.
Слезы прорываются сквозь веки. Я обнимаю его за шею и крепко целую. Ричард хватает меня за ягодицы и поднимает вверх по своему телу.
— Ты идеален, Ричард Стрейдж.
— Только для тебя, любимая.
— Ты отлично выглядишь, девочка. Успокойся. — Повторяет Хелен, кажется в десятый раз за последний час.
— Не знаю, Хел. Мне кажется, что я не готова к такому количеству внимания. — Бубню я, глядя в зеркало.
Мои руки дрожат, когда я снова и снова провожу пальцем под нижней губой, думая, что могла заехать за контур красной помадой. Но это не так. Мой макияж идеален. Как и все остальное. Темно-синее платье до колен струится по телу, словно вторая кожа, изящный вырез на груди демонстрирует, но не выделяет мою грудь, а золотистые пайетки выгодно подчеркивают талию.
— Ты бы не справилась с этим два года назад, может даже год назад, но сейчас ты готова. — Хелен подходит ко мне сзади, кладет обе руки на плечи и разворачивает к себе. — В первую очередь, люди пришли смотреть не на тебя, а на твою выставку. Конечно, им будет интересно, кто все это нарисовал, но твой внешний вид не определяет твое искусство. Даже если бы ты пришла в старых джинсах и футболке, гости продолжали бы восхищаться твоим талантом.
— Восхищаться? — Шепотом спрашиваю я.
— А как иначе? Ты продала душу дьяволу, чтобы добиться такого успеха за последний год. Я видела бОльшую часть картин, но каждый раз они вызывают только восторг. И я говорю тебе это не потому, что ты моя подруга, а потому, что мне действительно нравится. Поверь мне. Ты готова.
Хелен права. После того, как я переехала к Ричарду, у меня будто открылось второе дыхание. Может я действительно продала душу одному знакомому дьяволу, но мои художественные навыки значительно выросли, хотя мне предстояло, еще многому научится. И все же, когда Ричард заставил меня подать заявку на проведение личной выставки, я сомневалась, но сделала это. Владелец галереи в Сохо, почти сразу дал положительный ответ, и это стало шоком и радостью одновременно.
Я специализировалась на портретах, как Уоррен Чанг, но работала в черных, белых и красных тонах. Это стало моей изюминкой. Когда то, я испугалась этих цветов, но жизнь с Ричардом заставила меня принять эту темную сторону меня и дать ей возможность вылиться на полотно.
Не секрет, что моей любимой работой стала та, которую я нарисовала в порыве своего безумства. Никто не знает, что на холсте изображены мы с Ричардом, но каждый, кто её видел, сразу хотел купить. Об этом не могло быть и речи. Когда я впервые показала её Ричарду, он замер с открытым ртом, затем трахнул меня так, что я увидела звезды. После, когда мы лежали в постели, и я спросила, понравилась ли ему картина, он сказал, что если бы мог, то вырвал бы свое сердце в реальной жизни и положил его передо мной на блюдечке.
С тех пор, она висит в нашей спальне.
Я киваю. — Ты права. Но предупреждаю, меня
