Он замолчал, чтобы справиться с волнением. А, возможно, просто потерял основную мысль.
– А, давайте, все с самого начала, – подсказала она.
– Пожалуй, вы правы. Думаю, нужно рассказать обо всем с самого начала, так будет понятнее.
Со Стасом мы дружили с детства, жили в одном дворе. Потом пути наши надолго разошлись. Я служил на благо родины, а он работал на себя и, нужно сказать, далеко не безуспешно. Когда подошло время пенсии, я несколько растерялся. Жизнь резко и непривычно изменилась. До этого я каждое утро вставал и шел на службу. Домой возвращался затемно, а иногда и вообще на следующий день. Сами знаете, что тогда творилось в стране? Но вот все осталось позади. Я даже не представлял, чем могу заняться? Стас сам позвонил и предложил возглавить службу безопасности на фирме. Так я попал к нему. И то письмо он получил, когда мы уже были вместе…
– Письмо? – переспросила Дана.
– Да-да, все, что происходит сейчас с Ольховским, я связываю именно с письмом. Оно пришло из Гданьска от какого-то дальнего родственника. Стас срочно уехал в Польшу и словно пропал. Ни звонков, ни распоряжений, ни личных сообщений. Вернулся он примерно через месяц. Это был другой человек. Его как-будто подменили. Ссутулившаяся фигура и пустой взгляд, обращенный в землю. Казалось, он несет непосильную ношу. Я, конечно же, несколько раз пытался с ним поговорить, однако он отвечал уклончиво или вообще отмалчивался. Короче, не шел на контакт. Как назло, в этот период на фирме появилась некая молодая особа. Она свалилась ниоткуда, как снег на голову. Говорили, что встретил он ее на закрытой корпоративной вечеринке. Кто ее туда пригласил, узнать не удалось. Как-то вовремя освободилась должность секретаря-референта, и шеф принял решение о ее назначении, даже не позволив проверить девчонку. Та, к слову, оказалась на удивление сообразительной и вскоре прочно осела не только в приемной, но и в доме шефа, не говоря уже о его постели.
Ольховский исчез с поля зрения. Я лишь видел его машину, когда он утром проезжал через проходную и вечером, когда уезжал домой. Алиса, так зовут девушку, неизменно присутствовала рядом.
Дела фирмы заметно ухудшились, и даже мне пробиться в кабинет шефа стало невозможно. Все распоряжения он отдавал через своего нового екретаря. За глаза Алису прозвали «многорукий Будда», потому что она каким-то образом умудрялась держать под контролем почти всю деятельность фирмы. Эта дама-телохранитель лично решала, кого можно допустить к шефу, а кого послать куда подальше.
Однако бдительность божественно красивого монстра, со временем притупилась. Алиса быстро привыкла к новой жизни, и, возомнив себя современной Клеопатрой, укатила на горячие Тиберийские источники принимать грязи и ванны с водорослями. Я сразу заметил, что ее отсутствие положительно сказалось на Ольховском. Он как-то встряхнулся, много работал. Другими словами, стал возвращаться к жизни, хотя в глазах, по-прежнему, оставалась непонятная тоска и затаенный страх. Меня он намеренно избегал. Однажды, прихватив бутылочку коньяка, я явился к нему домой.
Стас искренне обрадовался. Мы неплохо посидели: поговорили, вспоминали прошлое. Заметив, что он расслабился, я, признаюсь, намеренно воспользовался ситуацией. Все-таки, не зря столько лет отдал следственным органам. Короче, мне не составило большого труда вызвать его на откровенный разговор. Он и не заметил, как сам начал рассказывать нелепую и странную историю, связанную с их семьей, которой, кстати, уже давно на самом деле не существует. Давайте, еще выпьем чаю, – предложил Костя. – Это уже другая история и меня она пугает намного больше, чем увлечение девушкой «с улицы».
Дана послушно встала и поставила на конфорку чайник. Казалось, Костя ушел в себя. Он смотрел в свою чашку, и после каждого глотка зачем-то ставил ее на блюдце. Она терпеливо ждала.
– Так вот, я вам уже говорил о письме, – начал медленно новый рассказ. – Как потом оказалось, его написал дальний родственник – тяжелобольной и совершенно древний старик. Похоже, они остались единственными наследниками панов Ольховских, некогда проживающих в своем большом поместье под Гданьском. При встрече старик рассказал о том, что над всем родом давлеет тяжелое проклятие. Вам лучше других должно быть известно, что это действие не имеет срока давности. Все потомки, некогда богатых и известных на всю Польшу панов, уже два века, выражаясь современным языком, запрограммированы на вымирание. Трудно во все это верить, но, как показывают последние события… – Костя озадачено потер подбородок. – Честно говоря, впервые с таким сталкиваюсь, хотя за годы службы всякое приходилось видеть. В, общем, все по порядку.
У старых панов Ольховских был единственный сын Вольдемар. Гулена и повеса. Он успешно прожигал жизнь и не менее успешно просаживал родительские денежки и поместья в карты. Вольдемар учился в Кракове, а летом приезжал к родителям на каникулы. Молодой человек, вкусив плоды запретной городской жизни, состоявшей из соблазнов и приключений, изнывал от скуки в старинном замке, где жили по строгим католическим законам. Не трудно догадаться, что очень скоро он заметил молоденькую горничную Марысю. Это было действительно прелестное и юное создание с нежным румянцем, кукольным личиком и толстой, черной, как смоль, косой.
– Откуда вы знаете, как выглядела эта прелестная горничная? – с любопытством спросила Дана.
– Об этом позже. Слушайте дальше. Сердце Вольдемара вспыхнуло страстью и ему легко удалось заморочить голову неискушенной девушке. Каникулы закончились быстро. Он вернулся в Краков, прихватив с собой портрет Марыси, написанный в часы досуга. И, как показали дальнейшие события, очень скоро забыл мимолетное романтическое приключение. Все бы ничего, но, как известно, от любви рождаются дети. История до боли тривиальна. Марыся ждала ребенка, но еще больше она ждала возвращения легкомысленного возлюбленного. Старая пани Ядвига и слышать ничего не хотела о пылкой любви и, как только заметила увеличивающийся живот, тут же выгнала несчастную из дома, сунув ей на прощанье несколько золотых в руку. Девушка долго скиталась по окрестностям, но нигде не находила пристанища. Наступали холода, и ее приютил старый ксёндз, разрешив перезимовать в строжке. Вначале весны родился мальчик. Наивная Марыся полагала, что у старой пани есть сердце, поэтому и осмелилась явиться в поместье с ребенком на руках. Я забыл сказать, что перед отъездом, Вольдемар подарил ей старинные золотые серьги с изумрудами, которые в качестве свадебного подарка предназначались его будущей жене. Когда пани Ядвига увидела на служанке эти серьги, она едва не лишилась чувств и сорвала их с такой силой, что капельки крови упали на плечи девушки, застыв яркими пятнами на рубашке. На ребенка она даже не взглянула, и приказала выгнать их за ворота, натравив собак.
