Джейн скептически изогнула бровь:
— Поедет петля на чулке или нет?
— Ну что ж, возможно, не всеми. Но большинство вопросов интересны обоим полам.
— Как, например, секс.
На уме у женщины, очевидно, был только секс. Джейк на мгновение задумался, действительно ли на ней висела табличка «Руками не трогать».
Джейку Холлистеру, конечно же, хотелось увериться в ее отсутствии.
Он не должен был брать ее за руку, когда она споткнулась о валявшуюся на песке пальмовую ветку. Он не должен был позволять ей прислоняться к нему. В конце концов, он слишком хорошо знал о том, что под халатом у нее не было ровным счетом ничего. Он наблюдал за ее купанием — если это можно было назвать купанием — обнаженной.
Воспоминание о том, как выглядела Джейн Беннет обнаженной, положения явно не улучшило.
Затем она обескуражила его:
— Вы следили за мной, когда я была в воде.
Джейк сглотнул. —Да.
В ее словах сквозило скорее любопытство, чем обида.
— Почему?
— Я боялся за вас.
— И?..
— И не мог оторвать глаз. Вы — красивая женщина, Джейн Беннет.
Она поднялась на цыпочки и легко и приятно прильнула губами к его рту.
— Вы не знаете, что делаете, — предупредил он ее.
— Нет, знаю, — возразила Джейн.
— Ну что ж, между тем я чертовски уверен в обратном, — пробормотал Джейк, накрывая ее рот своим в страстном поцелуе.
Опасность.
Джейн следовало почувствовать ее приближение. Но опасность подступила незаметно.
В природе встреча с врагом заканчивается, как правило, борьбой или бегством. Хвала тому, кто умеет вовремя обнаружить угрозу — по звуку, запаху или просто шестым чувством.
Безумная.
Именно подобного эпитета заслуживала она за то, что поцеловала Джейка Холлистера. Едва начав, она продолжала, не желая останавливаться.
Сквозь легкий туман выпитого ею шампанского Джейн осознала, как приятно находиться в объятиях Джейка: он сжимал ее сильно и в то же время нежно.
Он был высоким — этакая гора мускулов — и, похоже, никогда не терял самообладания.
Где-то в глубине ее сознания запечатлелось, что, кроме потертых синих джинсов, на Джейке Холлистере ничего больше не было. Темная поросль волос на могучей груди спускалась вниз подобно стреле по его плоскому животу и исчезала под поясом его джинсов.
Она слышала звук его дыхания; ритмичные глухие удары его сердца походили на волны, накатывавшие на берег и лизавшие их ноги.
Она обвила руками шею Джейка. Его волосы были длинными, чуть неряшливыми. Она взлохматила их — на ощупь они были похожи на шелк.
Зато щетина на его подбородке напоминала наждачную бумагу. Как ни странно, ощущение его бороды, царапающей ее кожу, показалось ей приятным.
Джейн открыла глаза и стала внимательно изучать темную арку его бровей, аристократический нос, небольшие уши. Еще при первой встрече с ним утром на пароме она заметила, что глаза его были цвета лесного ореха. Как она вообще запомнила это?! Тогда ей и в голову не пришло, что она обратила внимание на такую мелочь.
Джейк открыл глаза и пристально посмотрел на нее.
Что она увидела в них? Ум. Заинтересованность. Любопытство. Силу. Убежденность. Это был мужчина, который привык подчинять себе ситуацию, окружающих его людей. Возможно в конце концов, что его совсем не напрасно называли патроном.
Тело Джейка Холлистера источало жар, словно в течение всего дня оно накапливало в себе тепло тропического солнца. От него пахло ночью и морем. А на вкус он был чуть горьковатым, словно шампанское.
— Ты на вкус как шампанское, — пробормотала она, откидывая голову назад и посматривая на него из-под полуопущенных век.
Он хрипло засмеялся. Она почувствовала, как едва различимо заиграли упругие мышцы его груди, живота.
— Позволь мне угадать, — сказал он. — Коллекция «Краг» 1973 года?
Джейн кивнула. Затем она облизала губы языком и глубоко вздохнула.
— А какая я на вкус? — Прежде она никогда не задавала мужчине провокационных вопросов.
— Как никто другой, — сказал он ей.
Она засмеялась. Ответ был из словаря ловеласа. Она не поверила, но неожиданно поняла, что очень бы хотела верить.
— На вкус ты словно сладость и горечь, невинность и соблазн, — сказал Джейк, наклоняя голову и снова целуя ее.
Это не был поцелуй неопытного мужчины. Он не проявил ни тени замешательства, не возникло никаких сомнений в его самоуверенности. Его губы были не слишком твердыми и не слишком мягкими, не слишком нежными и не слишком требовательными. Однако они были на редкость любопытными, изголодавшимися.
Это не был поцелуй эгоистичного мужчины. Он не покусывал ее губы. Он не притворялся, что испытывал страсть.
Страсть была подлинной.
Как мало ей пришлось узнать о страсти, подумала Джейн со вздохом. Да, она встречала коллекционеров, страстно желавших заполучить творения старых мастеров, антикварную мебель, предметы искусства, начиная от усыпанных драгоценными камнями яиц работы Фаберже и заканчивая не имеющими себе равных лампами от Тиффани. В мире, в котором она выросла и жила, а теперь и работала, часто присутствовали желание и страсть к обладанию. Но это была лишь страсть к вещам.
Чувствовал ли когда-нибудь кто-нибудь страсть к ней?
Или на самом-то деле желание мужчины обладать ею порождалось лишь ее привилегированным образованием, аристократическим происхождением, ее деньгами — у нее было собственное состояние, доставшееся в наследство от прапрабабушки по материнской линии, — возможно, ее классической внешностью, холодным обликом привыкшей повелевать принцессы, а может быть, тягой к ее телу, не лишенному привлекательности и изящества?
Любил ли кто-нибудь то, что было глубоко спрятано в ее сердце, душе?
Любовь и страсть, что и говорить, далеко не одно и то же, с горечью напомнила себе Джейн.
В том, как целовал ее Джейк Холлистер, не было любви, но бьиа подлинная страсть. Их тела тесно прижались друг к другу. Только тонкая материя ее халата и его видавшие виды джинсы отделяли их.
Он не пытался ласкать ее, руки были не такими уж смелыми. И все же в том, как они соприкасались, было что-то невероятно сокровенное. Она всей кожей чувствовала его жажду.
Джейк не стал ни извиняться, ни объясняться, ни оправдываться. Все случилось так, как случилось, и все.
Она, должно быть, теряла рассудок.
— Это безумие, — наконец вслух произнесла Джейн.
Джейк на мгновение поднял голову:
— Да.
Ее голова кружилась.
— Почему мы делаем это?
Он, казалось, был рад возможности объяснить происходящее:
— Нам нравится целовать друг друга. Так просто.
