— Отличная идея. Тони. Я уже подсоединил провода, а громкоговоритель будет слышно на соседней улице. Толпы народа будут привлечены хотя бы новизной твоего изобретения.
Хотя я и впала в оцепенение, мне было ясно, что Билл избрал неверную тактику. Несколько минут назад он еще мог поднять тревогу. Но теперь благодаря ему, мы оказались втянутыми в какой-то заговор и вынуждены молчать. Сказать правду было уже поздно.
Шаги приблизились к двери вплотную, но мне было слишком страшно, чтобы я могла оглянуться. Я попыталась догадаться о том, что происходит, по выражению лиц Билла и Тони. Но Билл выглядел спокойным, а Тони опустил голову и поправлял воротник рубашки.
— Добрый вечер, мисс Уинн, — произнес тягучий голос. — Привет, Тони.
Я наконец повернулась лицом к двери. В комнату вошел человек крупного телосложения. Массивные плечи и руки, профиль поэта и темные мечтательные глаза. Ему, как на грех, досталась фамилия Геринг. Сильвестр Геринг. Но он не был великим грешником, скорее печальником. Глядя на нас троих, он погрузился в мрачное раздумье. Мрачное и зловещее; вид он имел очень многозначительный.
— Подумал, не застану ли я кого-нибудь здесь, наверху, — пояснил Геринг, давая понять, что совсем не рад нашей встрече. — Вам следовало пойти домой сразу после работы, мисс Уинн. Сегодня вы выглядели усталой.
Он замолчал, прислушиваясь к музыке, доносившейся из кабинета Сондо.
— Очаровательная мелодия, вы не находите? — мечтательно произнес Геринг. — Просто завораживающая. Дум-да-де-ум. Это Норгор нас развлекает?
Я как-то умудрилась ему кивнуть, но мои нервы были на пределе. Мне хотелось бомбардировать его вопросами. Я хотела закричать: "Нашли ли они труп? Знают ли они, кто это сделал?" Но я только тупо кивала головой.
Геринг посмотрел на Тони.
— Не хотелось бы прерывать концерт, но будет лучше, если вы приведете ее сюда.
Тони, слегка покачиваясь, направился к двери; Геринг, проводив его взглядом, повернулся ко мне.
— Жалею, что приходится сообщать такую плохую новость, — сказал он, заботливо глядя мне в глаза. — Мистер Монтгомери убит. В окне номер пять. Вы… вы не упадете в обморок, мисс Уинн?
Жаль, что у меня это не получается. Я всегда завидовала героиням романов, которые погружаются в сладкое временное небытие, как только над их головами сгущаются тучи. Но я в таких случаях сохраняю ясность сознания, как будто подвергаюсь операции без наркоза. И все же мне безумно захотелось с трогательной слабостью опереться на его надежную руку. Сильвестр Геринг был моим добрым приятелем. Мы с ним всегда ладили. Он часто заходил ко мне в кабинет поболтать, и ему никогда не надоедало рассматривать картинки на стенах. Но мне, разумеется, не случалось сталкиваться с ним в его профессиональной сфере.
Сильвестр Геринг был одним из детективов, работавших на Каннингхема.
Кто-то выключил музыку, и Тони вернулся вместе с Сондо.
— Послушайте, у меня работы по горло, — заявила она. — Не могли бы вы перенести ваши общественные мероприятия на другое время? — Тут она заметила Геринга, и в ее манере поведения появилась необычная для нее осмотрительность. — Мистер Геринг! Чему мы обязаны честью иметь такое удовольствие?
— Это не моя вина, — сказал Геринг. — Ваш босс найден мертвым в одном из окон.
Сондо как-то пожелтела и стала доставать сигареты и спички из карманов халата.
— Курить здесь, кажется, запрещено, — напомнил ей Геринг.
Сондо закурила и бесцеремонно пустила струйку дыма прямо в лицо Герингу, но руки у нее дрожали.
— Что произошло? — спросила она. Геринг опечалился еще сильнее.
— Матадоры подобного толка не оставляют автографов. Но в магазине есть люди, которые не очень-то любили Монтгомери.
— Вы хотите сказать, что это… убийство?
Ее самообладание заслуживало восхищения, но я чувствовала, что оно дается Сондо нелегко. Несмотря на потрясение, ее мысль заработала, о чем свидетельствовал взгляд, который она бросила на Тони.
— Я могу предложить кого-нибудь в кандидаты? — ядовито осведомилась она.
— Вам удобнее будет сделать это внизу, — ответил Геринг. — Для этого я, собственно говоря, сюда и явился. Решено собрать всех, кто еще не ушел домой, на первом этаже. Так что спускаемся все вместе. — Оказавшись рядом со мной, он тихо произнес: — Поверьте, мисс Уинн, мне очень жаль.
Я подумала, что в моем положении было бы неплохо извлечь выгоду из дружбы с детективом, и поэтому уцепилась за Геринга, когда он предложил мне руку, и мы рядышком пошли к лифту. В глубине Души я понимала, что не должна вести себя подобным образом. Но я была напугана, расстроена и смущена.
Мне не впервые приходилось видеть первый этаж та ле закрытия магазина, но, когда я вышла из лифта, мне показалось, что я по ошибке попала в какое-то странное и незнакомое место. Свет был, разумеется, уже погашен, ковровые дорожки свернуты и уложены в штабеля, магазин словно отошел ко сну. Но не это меня тревожило.
Ко мне снова вернулось уже испытанное наверху ощущение беспощадной непоправимости происшедшего. Магазин Каннингхема отныне не был тем местом, которое я хорошо знала. Это было место, где произошло убийство. Возможно, убийца находится сейчас здесь, в магазине. Где-то прячется. В темном проходе за следующим прилавком. Крадется…
— С вами все в порядке, мисс Уинн? — тревожно спросил Геринг, наклонившись к самому моему уху.
Я попыталась уверенно кивнуть головой, но он смотрел на меня с большим сомнением, пока мы шли к той части первого этажа, которая еще бодрствовала. Площадка рядом с окном номер пять была ярко освещена, там установили несколько рядов скамеек. Полиция уже приступила к работе. Мимо окна сновали фотографы, криминалисты, детективы. Человек по фамилии Мак-Фейл руководил расследованием. Когда мы приблизились, детектив окинул нашу маленькую группу недоверчивым и недоброжелательным взглядом.
Я узнала нескольких продавщиц из ювелирного и парфюмерного отделов; они держались вместе, заняв одну из скамеек, и выглядели напуганными и потрясенными. Им трудно было свыкнуться с мыслью, что убийство было совершено всего в нескольких шагах от их прилавков, пока они занимались своей обычной работой.
Среди них находилась и Елена Фарнхем; когда мы подошли, она повернулась и вопросительно взглянула на меня. Елена знала, что я была в том окне. Я попыталась изобразить на лице ободряющую улыбку и села на скамейку рядом с Крис Монтгомери.
Крис была в шоке, она рыдала, и Сьюзен Гарднер, жена Оуэна, безуспешно пыталась се утешить или хотя бы успокоить. Сьюзен принадлежала к тому тину невзрачных и бесцветных женщин, которые всегда остаются в тени. На нее обычно просто не обращали внимания, и мне всегда казалось странным, что одержимый страстью к красоте Оуэн женился на ней.
