— Не переживайте. Я привыкла достойно оплачивать услуги, оказанные мне и моим друзьям. Диана и сама, если… когда поправится, отблагодарит Вас по полной программе…
— Вот спасибо! А я уж и не надеялся разбогатеть когда-нибудь в ближайшем будущем, а оказывается, все просто… Жаль только я не на Вас работаю, и зарплату мне государство выплачивает, а к Вам я устраиваться пока, вроде, не собирался…
— Может, хватит, а? — Устало вздохнула я и опустилась на кушетку. — Я уже поняла, что Вы жгуче ненавидите деньги и всех, кто рядом с ними… Вы, может быть, коммунист даже… Какое мне дело? Не хотите гонорар? Да черт с Вами, работайте даром… Я только что прилетела из Франции специально для встречи с подругой, а тут такой трагический сюрприз… Диана умирает, а я ничем не могу ей помочь… Вы же доктор, должна быть у Вас хоть капелька сострадания…
Тихомиров посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— Скажите, есть хоть какая то возможность того, что Дина сделала это не сама?
— Имеете ввиду, могла ли здесь быть попытка убийства? — Удивленно переспросил Денис Алексеевич. — Но мне сказали, что она была в квартире совершенно одна, дверь заперта…
— Не говорите ерунды, доктор. — С досадой ответила я. — Какая разница, кто с ней был, когда ее нашли… Я имею ввиду не заметили ли Вы чего то подозрительного, когда ее осматривали… Ну, я не знаю, синяки там… порезы…
— Синяки есть, слабые правда… на запястьях. — Задумчиво протянул Тихомиров, — и насчет царапин Вы угадали, кожа у Городецкой на спине немного свезена…
— Что это значит? — Я заинтересованно ждала ответа доктора, мне очень хотелось курить, но своих сигарет у меня не было, а просить у Тихомирова не хотелось…
— Может, ничего… А вообще так бывает, когда обнаженного человека тащат за руки по ни слишком мягкому ковру, например…
— Значит…
— Это ничего не значит, — с досадой перебил меня Денис Алексеевич. — Она могла получить такие же повреждения, к примеру, во время активного занятия сексом на полу в спальне… — В кабинете повисла напряженная тишина, потом Тихомиров подумал и добавил. — Еще в крови Городецкой обнаружена большая доза снотворного.
— Ее усыпили? — Немедленно ухватилась за эту мысль я.
— Возможно. — Пожал плечами Денис Алексеевич. — Но самоубийцы и сами не редко перед тем, как вскрыть вены, принимают снотворное.
— Зачем? — Не поняла я.
— Чтобы умирать не так страшно было. — Ответил врач. Резко затушил сигарету и встал. — Пойдемте, посмотрим еще разок на Вашу подругу, да мне все таки домой пора отправляться, поспать, иначе во время следующего дежурства я буду похож черт знает на что…
Я, едва поспевая за его размашистым шагом, вслед за ним направилась к палате Дианы. Войдя туда, Тихомиров, казалось, полностью позабыл о моем присутствии, во всяком случае он обращался теперь исключительно к Юле и время от времени давал распоряжения сиделке, которые та тщательно записывала в лежащий на коленях блокнот.
— Давление у пациентки слегка стабилизировалось, — в заключении сказал он. — Состояние тоже пока особых опасений не внушает…
— Значит, она поправится? — Радостно воскликнула Юля.
— Это значит, что до завтрашнего утра ей не должно стать хуже. — Без особых эмоций отозвался доктор. — Я могу пойти домой и быть уверенным, что ваша подруга доживет до моего следующего дежурства.
— А вдруг она в себя придет в Ваше отсутствие… — С надеждой посмотрела на него Юля.
— Не думаю. Она потеряла слишком много крови, в мозг долго не поступал кислород в надлежащем объеме… За ее рассудок нам, боюсь, придется еще не мало побороться… Но это потом, в том случае если ее организм сумеет выкарабкаться из этой пропасти…
— Но надежда то есть? — Спросила я, когда Тихомиров уже почти скрылся за дверью.
— Надежда есть всегда. — Донеслось мне в ответ. Денис Алексеевич даже не обернулся.
— Ну, и как тебе доктор? — Поинтересовалась Юля, когда фигура Тихомирова скрылась из вида.
— Сама не пойму… — Я постаралась быть искренней и справедливой. — Как человек он мне не слишком симпатичен, а в медицине я мало смыслю… Он подал мне прекрасную мысль, нужно привезти сюда для консультации профессора Ильина, у него лечатся почти все мои знакомые… Я ему доверяю… Только сделать это хорошо бы сегодня, пока этот Денис Алексеевич будет дома отдыхать. Зачем обижать хорошего человека. — Пояснила я в ответ на удивленный взгляд Юли.
— Так он же все равно узнает.
— Но мы же должны убедиться насколько профессиональную помощь получает здесь Диана. Если Ильин подтвердит компетентность Тихомирова, я лично принесу ему свои глубочайшие извинения…
— А если нет?
— Тогда милейший Денис Алексеевич, выйдя завтра на работу, найдет палату номер восемь пустой, и обижаться не на кого будет…
Голос профессора Ильина в телефонной трубке сразу же потеплел, как только он услышал, кто с ним говорит.
— Лизонька, солнышко, я рад, деточка, что ты, наконец то, вернулась домой. Давно пора, не дело строить свою жизнь вдали от родины… За границей можно работать, отдыхать, учиться, но детей рожать нужно в родных стенах… Уж не замуж ли ты снова вышла? Хотя нет, вряд ли… Ты бы меня пригласила…
— Обязательно! — Невольно рассмеялась я.
— Как сынок? Здоров? — В голосе профессора появилась легкая тень беспокойства. — Если ты мне звонишь, значит, у кого-то со здоровьем не все в порядке…
— Да, Вы угадали, Альберт Владимирович, у нас проблемы… крупные. Диана в больнице. Состояние очень тяжелое, она в коме.
— Почему ее не привезли в мою клинику? — Ильин, в течении всего разговора напоминавший престарелого добродушного дядюшку, как только речь зашла о серьезных вопросах, связанных с его любимой медициной, мгновенно изменился, превратившись в серьезного квалифицированного профессионала.
— Ее милиция, когда обнаружила, так сразу на скорой в ближайшую больницу направила… Я сама только сегодня утром из Франции прилетела, теперь даже не знаю, что делать… Она вены в собственной ванне вскрыла, выжила просто чудом…
— Перевозить ее не рекомендуют?
— Категорически. Условия мы ей, конечно, создать попытались приличные… ну, насколько это там вообще возможно. Палата отдельная, сиделка… А вот насчет компетентности врачей я, честно сказать, сомневаюсь.
— Какое леченье ей прописано? — Озабоченно поинтересовался Ильин. — Надеюсь, ты им сказала, что у Дианы аллергия на многие лекарственные препараты?
— Да, это Юля, подруга наша, доктору сообщила… А насчет леченья, Вы же знаете, Альберт Владимирович, я мало что понимаю… Врач сказал ждать нужно, как организм прореагирует на огромную кровепотерю… Но я не могу просто так сидеть и ждать, умрет Диана или не умрет, я должна что то сделать… Я поэтому и позвонила Вам, Альберт Владимирович, не могли бы Вы…
