— Какое письмо? Любовное? — усмехнулся Алексей.
— К сожалению, не любовное. Подсунули под дверь, я утром обнаружила. Открытым текстом предлагают унести отсюда ноги, пока цела. Просто потрясающее гостеприимство, вы не находите? Правда, автор пожелал остаться неизвестным.
— Оно у вас с собой?
— Конечно нет. Зачем мне его с собой таскать? В квартире осталось.
— Позволите взглянуть?
— Да ради бога! Может, хоть вам что-то путное в голову придет. Я лично абсолютно ничего не понимаю. Кто-то считает, что я здесь лишняя, и рекомендует убраться. Непонятно только, из квартиры, из города или из страны вообще.
— Пойдемте, Вика. Вам же все равно к ужину надо переодеться. А я пока посмотрю на это таинственное письмо.
— Пойдемте, — согласилась я. — Вы же все равно за мной зайти собирались.
Войдя за мной в квартиру, Алексей остановился и восхищенно присвистнул:
— Н-да, красиво жить не запретишь.
— Но можно помешать, — не без раздражения отозвалась я. — Вы тут развлекитесь, а я пойду соль с себя смою и переоденусь. Да и прохладно здесь, мягко говоря.
— Кондиционер отключать не советую. Ночью задохнетесь. Да, письмо-то ваше знаменитое дайте, пожалуйста.
Я взяла письмо, которое так и лежало посреди журнального столика, и передала его Алексею. А сама отправилась приводить себя в порядок. Никакие задвижки и замки тут внутри предусмотрены не были, так что мне оставалось только полагаться на порядочность своего нового знакомого.
— А вы ведь должны были прилететь вместе с кем-то, а не одна? — вдруг спросил Алексей. — Я правильно понял? Может быть, письмо ему адресовано?
Я пожала плечами, хотя версия была довольно успокоительная: а вдруг писали Олегу? Тогда это точно меня не касается.
— А в квартире без вас никто, не побывал? — поинтересовался Алексей.
— Здесь? Сегодня? Н-не думаю. Зачем?
— Вот и я думаю: зачем нужно было вас пугать. Или это просто, как иногда говорят, «проверка на вшивость».
— В каком смысле?
— Ну, не в прямом же. Вдруг у вас совесть нечиста и эта записка заставит вас занервничать и даже уехать.
— Занервничать она меня, конечно, заставила. Но уезжать все равно не хочется. Да и Олег вот-вот приедет.
— Вот-вот, это когда?
— Скоро, — усмехнулась я. — Плюс-минус два дня. Или неделю. Мой друг — человек совершенно непредсказуемый. Например, сам себе посылку на мое имя прислал. Господи, куда же я ее дела? Совсем из головы вон.
— Посылку?
— Да-да, маленькую такую… Куда же я ее засунула? Слава богу, все в порядке, обычный склероз. Если бы потеряла, Олег бы меня просто убил, он такой.
— Ладно, Вика, пойдем, столик ждет, — сказал Алексей, которому, по-видимому, не терпелось поесть и выпить. — Обсудить все это мы прекрасно можем и в ресторане.
— Пошли, — вздохнула я.
«Поехали», сказала канарейка, когда кошка потащила ее из клетки.
Только на улице я сообразила, что клятая посылка по-прежнему у меня в сумке. С другой стороны, не могла же я ее прятать в присутствии постороннего человека. Ладно, вечером спрячу, сейчас с ней тем более ничего не произойдет, если за день ничего особенного не случилось.
Глава четвертая
Ряд волшебных изменений…
Столик Алексей заказал в ресторане соседнего отеля, на открытой террасе. Солнце уже село, но электрического освещения хватало с избытком. Равно как и музыки: на небольших подмостках соловьем заливалась какая-то девица в блестках. Надо полагать, местная дива.
— Шумновато, конечно, — вздохнул Алексей, — но тут хоть живая музыка. В других местах на полную мощь диски включают, там вообще разговаривать невозможно. А вот и наш кормилец бежит, меню несет. Вы какую кухню предпочитаете?
— Ту, где самой у плиты стоять не надо, — усмехнулась я. — Я быстрее отвечу, какую терпеть не могу: японскую. Наверное, у меня плебейские вкусы, но полусырую или вообще сырую рыбу и прочие морепродукты — это без меня.
— Ну, здесь вам это вряд ли предложат. Рекомендую салат по-гречески и фондю.
— Что-что? — изумилась я.
— Фондю. Вы что, не пробовали никогда?
— Даже не знаю, что это такое, — честно призналась я. — Судя по названию, что-то французское.
— Почти угадали. Швейцарское. Полагаетесь на мой вкус?
— Уговорили. Любопытно к тому же. Потом тоже буду небрежно говорить, что бифштекс — это для лохов, а вот фондю…
— На самом деле это мясо почти мгновенного приготовления. Готовить будем сами.
Официант стоял возле нашего столика совершенно неподвижно: то ли был так вышколен, то ли по-русски все-таки не понимал. Когда Алексей стал делать заказ по-английски, я поняла, что верным было второе предположение, хотя понять этот английский мне, например, было трудновато. Но главное — официант его понимал!
— Пить что будем? Вино или пиво?
— А что полагается к этому самому фондю?
— А все равно, что. По вашему усмотрению.
— Тогда вино. Красное.
Н-да, кажется, я начала входить во вкус. Давненько я не бывала в ресторанах. Пожалуй, с тех самых пор, как познакомилась с Олегом… Что ж, грех не воспользоваться ситуацией — когда еще такой случай подвернется.
— Возможно, я лезу не в свое дело, но почему вы прилетели одна?
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Олег вообще плохо предсказуемый человек, но тут, конечно, вообще особый случай. Наверняка это его бизнес, будь он неладен!
— Бизнес — штука коварная, — охотно подтвердил Алексей. — Никогда не знаешь, что тебя завтра ожидает. Это я по своей супруге могу судить. Даже не помню, когда мы последний раз вместе отдыхали. Вообще не помню, когда отдыхали. А чем ваш друг занимается?
— По-моему, строительством, — не совсем уверенно произнесла я. — Или какое-то производство чего-то. Как-то не могу я суть ухватить.
Я даже не заметила, как передо мной появились блюдо с салатом и корзинка с хлебом. Врубилась, когда официант начал наливать мне вино в бокал.
— За что пьем? — осведомился Алексей.
— За мир во всем мире, — предложила я. — Или за нормальный отдых каждому нормальному человеку.
— Очень хороший тост, — похвалил Алексей. — Особенно в первой части. Вторую, пожалуй, будет труднее реализовать.
— Ну, я лично намерена все-таки как следует отдохнуть. Пусть бы и в одиночестве.
— Это вам не грозит.
— Думаю, не грозит. Меня уже сегодня куда только ни приглашали. Даже на дискотеку. Жаль, на поздний час, да и кавалер не вполне в моем вкусе. Ну так ведь лиха беда начало.
— А если ваш… друг все-таки приедет?
