На следующий день я решила, что с хандрой пора кончать. От Сэнди я избавилась, пора было избавляться от особняка Маплбарк. Проблема состояла в том, что никто не хотел его покупать.
— Рынок такой вялый, — объяснила мне Дженет Клейборн, когда я поинтересовалась у нее, почему мой дом еще никто ни разу не смотрел, хотя он был выставлен на продажу аж в августе. А когда я спросила у нее, почему она не присылает фотографа, чтобы сделать фотографии для цветной брошюры, то получила следующий ответ:
— Я жду, когда начнут цвести деревья.
— Но это же произойдет только весной, — возразила я.
— Да, но положитесь на меня, дорогая. Я знаю свое дело, — сказала она.
Мне бы хотелось положиться на Дженет в вопросе продажи моего дома, но, похоже, у нее совершенно не было на это времени. Неделю спустя она позвонила мне и сказала, что, в конце концов, нашла покупателей, но слишком занята для того, чтобы самой привезти эту пару.
— У меня важный сеанс у массажиста. Настоящий вопрос жизни и смерти. Я не могу его отменить, — сказала она и поинтересовалась, не могу ли я сама показать особняк Маплбарк мистеру и миссис Финк из Манхеттена.
— Без проблем, — ответила я. Теперь-то я начала понимать, почему рынок недвижимости так увял.
Осмотр дома был назначен на полчетвертого следующего дня. Шел снег, и я волновалась, что Финки не приедут. Но они прибыли вовремя на своем красном «рэнж ровере», который, как они объяснили позже, был их «загородной машиной».
— Привет. Заходите, — сердечно пригласила я их внутрь, распахивая двери перед людьми, которые, возможно, купят мой дом и спасут мои финансы. Но при этом я окажусь в положении тридцатидевятилетней женщины с неопределенным будущим, которая дважды была замужем и скорее станет жертвой террориста, чем еще раз найдет себе мужа.
— Здорово. Я Айра Финк, — сказал мужчина, протягивая мне руку. Ему было что-то около сорока лет. Он был невысокого роста, довольно толст и одет в такие обтягивающие джинсы, что его живот едва не подпирал уши, которые, между прочим, были оба проколоты.
— А я Сюзен Франклин-Финк, — произнесла Женщина, которая была примерно такого же возраста и размера, как и ее муж.
— Добро пожаловать в особняк Маплбарк, — обратилась я к этой парочке, что стояла в прихожей моего дома. Следующие двадцать пять минут я, как могла, изображала из себя брокера по торговле недвижимостью. Я водила Франклин-Финков из комнаты в комнату, обращая их внимание на такие детали, как лепные потолки, кондиционеры, Комнаты для стирки и хозяйственных нужд, жилые комнаты, библиотеку, столовую, кухню, комнату дворецкого, винный погреб, бильярдную, комнату для занятий музыкой, солярий, телехолл, гимнастический зал и мой офис. Потом я вывела их наружу и показала бассейн, теннисный корт, домик для гостей, беседку для вечеринок, дом для прислуги и гараж на три машины. Когда мы вернулись в дом, я поинтересовалась, есть ли у них вопросы.
— У вас нет семейной комнаты, — сказал мистер Финк, причем вид у него при этом был совершенно идиотский.
— Нет семейной комнаты? — удивилась в свою очередь я. — А у вас большая семья?
— В настоящий момент нас только двое, но мы собираемся заводить детей, — ответила миссис Франклин-Финк. Затем она поведала мне, что мистер Финк живет отдельно от своих пятерых детей от прошлых браков и с нетерпением ждет, когда снова станет «настоящим отцом».
— А что в вашем понятии представляет собой семейная комната? — спросила я, стараясь быть такой же терпеливой, какой, по моему мнению, была бы Дженет Клейборн, если бы показывала мой дом, а не пошла бы на массаж.
— Ну, вы понимаете — «семейная комната», — сказал мистер Финк, не веря моей непросвещенности в этом вопросе. — Это большая комната по соседству с кухней, в которой есть камин и где вся семья может смотреть телевизор вместе.
— Ну конечно, ведь у вас нет детей, — произнесла миссис Франклин-Финк с укоризной. — Люди, у которых есть дети, обязательно имеют семейную комнату.
— А почему бы вам не переделать одну из комнат в семейную? — спросила я как можно более вежливо при сложившихся обстоятельствах.
— Миссис Кофф, — ответил мистер Финк, — за тс деньги, что вы просите за этот дом, не думаю, что нам хотелось бы «переделывать» какую-либо комнату.
В этот момент зазвонил телефон.
— Извините меня, — сказала я и направилась в кухню снять трубку. Это была моя мама. — Мам, я сейчас не могу говорить. Кто-то у дверей. Это был первый раз, когда я произнесла эту фразу и не соврала. Я поспешила назад, но Франклин-Финки уже уехали, даже не сказав что-то вроде: «Спасибо, что потратили столько времени и показали нам ваш милый дом». Тоже мне, милый дом. В нем даже нет семейной комнаты.
На следующий день Дженет Клейборн позвонила снова и сказала, что у нее есть еще одна пара потенциальных покупателей. Она выразила надежду, что и на этот раз я не откажусь сама показать им дом. Кажется, у Дженет был урок верховой езды, который она не могла перенести. Она сказала, что у нее хромал легкий галоп.
Но вот что действительно захромало через несколько часов после того, как ушли «покупатели», так это мое настроение. Похоже, их больше интересовало прибирать вещи к рукам, нежели покупать. Пока я водила женщину по второму этажу, ее супруг, сославшись на то, что ему надо спуститься к машине и сделать телефонный звонок, спер все мое серебро! Подумать только, я потратила сорок пять минут на то, чтобы показывать свой дом жуликам!
— Пожалуйста, найдите мне настоящих покупателей, — кричала я в трубку Дженет Клейборн день или два спустя, после того, как утрясла все дела с полицией и страховой компанией. — Мне плевать, что сейчас зима! Мне плевать, что деревья не в цвету! Пришлите мне фотографа!
— Не стоит так расстраиваться, дорогая, — успокаивала меня Дженет. — Если вы хотите фотографа, вы его получите. Это же ваш дом, в конце концов.
Мой дом. Мой прекрасный дом. Мой дом, ставший воплощением пресыщенности моей жизни. Джулия была права. Зачем нам с Сэнди был нужен дом площадью в семь тысяч двести квадратных футов? Чтобы никогда не стукаться лбами? Чтобы произвести впечатление на друзей? Каких друзей? Где они теперь все? Что случилось со всеми этими людьми, которые были счастливы прийти к нам на воскресный бал или вечеринку в честь присуждения «Оскара»? Которые были не менее счастливы пригласить нас на праздник, устраиваемый в честь выборов? Где все эти супружеские парочки, которые обедали вместе с нами, путешествовали вместе с нами, плакались насчет растущих налогов, цен на бензин и исчезновение как класса хорошей домашней прислуги? Пропали, все пропали. В ту же секунду, когда Сэнди облажался на фондовой бирже, они вдруг сделались очень «занятыми». Все перестали звонить нам, а мы — им. А когда мы с Сэнди разошлись, то все вдобавок еще и ослепли — я махала им рукой на улице, а они делали вид, что не замечают меня. Когда же мы вот-вот должны были лишиться дома, то у них просто отшибло память. Когда упоминалось мое имя, они говорили: «Элисон? А кто это?»
