В ясный январский день яркие лучи полуденного солнца заливали улицы одного из торговых городов на реке Миссисипи, который с чисто американской быстротой вырос в каких-нибудь двадцать лет. Среди многочисленных зданий, расположенных в некотором отдалении от центра, особенно выделялся большой красивый дом.
В роскошной гостиной, обставленной с солидным комфортом, свойственным всем домам состоятельных американцев, у камина сидела молодая девушка в элегантном дорогом туалете. На вид ей можно было дать лет восемнадцать-двадцать. Пламя камина озаряло красноватым светом ее задумчиво склоненную голову. Темные волосы обрамляли продолговатое матово-бледное личико с правильными чертами и большими черными глазами. Но при всей красоте этого лица ему чего-то недоставало. Оно было слишком серьезным и малоподвижным; в нем не осталось и следа той детской жизнерадостности, которая придает столько очарования молодому существу.
Напротив юной хозяйки сидел господин в безукоризненном визитном костюме. Было что-то общее между молодой девушкой и ее гостем: на лицах обоих застыло одинаковое выражение холодного спокойствия и сознания собственной значительности.
– Отец находит, что мне необходимо попутешествовать по Европе, чтобы закончить свое коммерческое образование, – произнес молодой человек уверенным, солидным голосом. – Я охотно подчиняюсь его желанию, так как поездка обещает быть очень интересной. Сначала я поеду по делам нашей фирмы на два месяца в Нью-Йорк, а затем в марте отправлюсь в Европу. Мое путешествие, вероятно, продлится целый год, так как я собираюсь побывать в Англии, Франции и Германии, а на обратном пути заеду в Швейцарию и Италию. Вернуться сюда я рассчитываю в начале будущей весны.
Хозяйка дома с явным вниманием слушала своего гостя.
– Вам действительно предстоит очень интересная поездка, мистер Алисон, – заметила она. – Мой отец будет очень сожалеть, что не смог повидаться с вами перед вашим отъездом, но состояние его здоровья не позволяет ему вас принять.
– Я тоже крайне огорчен, что не имею возможности лично засвидетельствовать свое почтение мистеру Форесту. Надеюсь, вы не откажетесь передать ему мой прощальный привет?
– Благодарю вас, – ответила молодая девушка, слегка наклонив голову. – В свою очередь прошу вас принять от имени отца и от меня пожелание счастливого пути и благополучного возвращения домой.
Мисс Форест спокойно протянула свою красивую руку Алисону. Он крепко пожал ее и, не выпуская из своей руки, тихо спросил:
– Могу я предложить вам один вопрос, мисс Форест?
Легкая краска появилась на лице молодой девушки и тотчас же исчезла.
– Говорите, мистер Алисон! – ответила она. Молодой человек быстро поднялся и, все еще не выпуская руки мисс Форест, подошел к ней совсем близко.
– Может быть, сейчас неподходящий момент для объяснения, но я знаю, что многие претендуют на вашу руку и сердце, и в мое отсутствие я могу очень много потерять; потому я и решил заговорить о своем чувстве к вам, которое, конечно же, для вас не секрет. Смею ли я надеяться, что вы будете меня ждать и после моего возвращения отдадите мне свою руку?
Алисон начал объяснение в спокойном тоне, но постепенно голос его звучал все более взволнованно, а глаза с тревогой смотрели на девушку, как бы желая предугадать ее ответ. Мисс Форест молча, без тени девичьего смущения, слушала признание Алисона, ничем не показывая, приятно оно ей или нет. Когда он умолк, она подняла на него взор и, нисколько не волнуясь, ясно и твердо сказала:
– Вы прямо спросили меня, мистер Алисон, и я так же прямо отвечу на ваш вопрос. Я знаю о вашей склонности ко мне, ценю ее и сердечно к вам расположена. Когда вы вернетесь, я охотно соглашусь стать вашей женой.
Холодное лицо Алисона вспыхнуло радостью, но молодой человек словно бы стыдился проявления своих чувств и поспешил придать себе прежний невозмутимый вид.
– Ах, мисс Джен, вы делаете меня счастливейшим из смертных! – воскликнул он. – Можно мне сказать мистеру Форесту о моем предложении?
– Нет, нет, – быстро возразила молодая девушка, – я сама поговорю с ним. Вообще мне придется поставить вам, мистер Алисон, одно обязательное условие. Я не могу стать невестой сейчас, когда мой отец находится при смерти. Мой долг – быть неотлучно при нем, а официальное объявление о нашей помолвке заставило бы меня принимать и наносить визиты и вообще тратить много времени на все, что связано с положением невесты. Поэтому я вас очень прошу никому из посторонних ничего не рассказывать. Вернувшись из своей поездки, вы сможете уже не скрывать нашу тайну, а до тех пор должны молчать и не предъявлять на меня никаких жениховских прав. Я этого не хочу.
И в тоне, и в словах невесты было так мало нежности, что лицо Алисона омрачилось.
– Это очень тяжелое условие, Джен, – возразил он. – Надеюсь, по крайней мере, что вы позволите мне отложить путешествие и остаться при вас, так как я опасаюсь, что неотвратимый удар может обрушиться на вас в самом ближайшем будущем.
Молодая девушка слегка вздрогнула и, отрицательно покачав головой, ответила:
– Благодарю вас, но это совершенно излишне. Я знаю, что мне предстоит, но легче перенесу свое горе одна – мне не нужна поддержка. Я настаиваю, чтобы вы из-за меня не откладывали свой отъезд ни на один час и не возвращались ни на один день раньше намеченного срока. Мы увидимся через год, а до тех пор верьте моему слову так же, как я верю вашему.
Джен поднялась с кресла и стала рядом с женихом с таким решительным видом, что Алисон сразу понял: воля его невесты непреклонна, и никакие доводы не заставят мисс Форест изменить свое решение. Да, молодая девушка действительно не нуждалась ни в чьей поддержке!
– Постараюсь доказать вам, Джен, что я уважаю ваши желания, как бы мне ни тяжело было их выполнять, – проговорил Алисон. – Но, отказывая мне в жениховских правах, позвольте хотя бы раз воспользоваться моим первейшим правом.
Джен ничего не ответила, но не сопротивлялась, когда молодой человек заключил ее в объятия и прижал свои губы к ее маленькому рту. Огонь страсти вспыхнул в его глазах; он крепче обнял стан невесты и собирался повторить поцелуй, но она гибким движением выскользнула из его объятий.
– Довольно, Генри! – сказала она. – Не будем усугублять тяжесть расставания. Через год вы открыто назовете меня своей невестой, а до тех пор – полнейшее молчание.
Алисон неохотно отступил на несколько шагов. Холодность мисс Форест отрезвила молодого человека, и его лицо приняло такое же спокойное и надменное выражение, какое было все время у Джен. Он не пожелал вымаливать ласку, в которой ему отказывали.
