Ташариана повернулась к ней спиной. Женщина подняла волосы и коснулась кончиками пальцев затылка Ташарианы.
— Хмм, — мурлыкнула женщина и опустила ее волосы.
Ташариана не поняла, что она могла увидеть особенного, но ни о чем не спросила, считая, что все равно не дождется ответа.
— Ладно, девочка, поворачивайся обратно. Я видела все, что мне надо.
Ташариана выпрямила спину и повернулась, больше, чем когда-либо, не доверяя странным поступкам взрослых.
— Меня зовут госпожа Хепера, — сказала женщина, слегка наклонив голову. — С некоторых пор я слежу за твоими уроками пения.
Ташариана подняла на нее удивленные глаза.
— За последние несколько лет ты добилась больших успехов. Поэтому теперь ты будешь учиться у меня.
Ташариана смотрела на нее, не зная, то ли ей огорчаться, то ли радоваться. Единственное, чем она дорожила в жизни, была музыка. Если она сбежит из школы, то не завершит образования — следовательно, будет жить в нищете и к тому же без музыки. Интересно, кто эта госпожа Хепера? Какое отношение она имеет к школе?
— У тебя на удивление чистый голос, девочка, но, увы, он плохо поставлен. Я могу научить тебя владеть им в полную силу.
Ташариана молчала. За много лет она привыкла ничему не радоваться заранее и ни на что не надеяться.
— Вы меня слышите, мисс Хигази?
— Да.
Ташариана посмотрела прямо в глаза женщины, ища в них доброту, чтобы довериться ей. Ведь взрослым нельзя доверять. У женщины был твердый, ищущий взгляд, но в нем она не нашла ни нежности, ни доброты. Неужели она такая же, как здешняя начальница?
— Вы не улыбаетесь, мисс Хигази. Вы меня не благодарите.
— За что мне благодарить вас, госпожа? Я ничего не знаю о вас и о том, что мне сулит учение у вас.
Несколько минут госпожа Хепера смотрела на Ташариану, не зная, рассердиться ей или нет на эту откровенность. В конце концов она сложила руки под огромными грудями и важно изрекла:
— Ученичество сулит вам отъезд отсюда. Вы будете жить в моем доме в Каире и стажироваться в оперном театре.
— В оперном театре?!
— Да.
— И я уеду отсюда?
— Да. — Госпожа Хепера улыбнулась, приподняв уголки губ. — Мисс Хигази, кажется, вам это нравится?
— О, я с радостью уеду отсюда, госпожа!
— И будете учиться на оперную певицу?
— С радостью.
— Ну что ж, девочка, я прикажу начальнице собрать твои вещи. Мы едем немедленно.
Госпожа Хепера направилась к двери.
— Оставайся тут, пока я не пришлю за тобой.
— Слушаюсь, госпожа.
Ташариана смотрела, как легко она двигается, и не могла скрыть удивления. Кто она? Оперная дива? Вряд ли госпожа Хепера в ее возрасте может изображать на сцене юных женщин, но в ней есть что-то от звезды. Ташариана не знала ее имени. Она была отрезана от мира, и имена примадонн ничего ей не говорили. Занявшись своими волосами, она постаралась не очень радоваться. Впрочем, госпожа Хепера, наверное, не такая жестокая, как начальница, и с ней вроде можно ладить. Однако не следует полагаться на первое впечатление. Сколько людей — столько может быть и проявлений жестокости. Ташариана не поверит ей, пока она не докажет, что она не такая.
Через несколько минут дверь отворилась и вошел сторож Джабар, почти старик, хромой и с тусклыми глазами. Почти вся тяжелая работа в школе лежала на его плечах, и за это у него были комната рядом с бойлерной и несколько свободных часов в праздники. Из всех взрослых он был наименее враждебным к ней. Она часто видела его с метлой возле двери, когда занималась с учительницей пения, и ей приходило в голову, что, может быть, он тоже любит музыку.
— Ваш чемодан, мисс, — сказал он, кладя его на край постели.
— Спасибо, Джабар.
— Уезжаете?
— Да. В Каир. Буду учиться на оперную певицу.
— Ах, мисс, как хорошо-то! — Он широко улыбнулся, показывая плохие зубы. Но тут же выражение его лица изменилось. — Мои уши будут скучать по вашему пению. У вас ангельский голосок, мисс Хигази. Правда, правда!
Ташариана зарделась.
— Спасибо.
Он тоже покраснел, как будто не привык говорить такие слова. У него даже уши и вся шея стали красными. И тут вдруг он протянул ей бумажную сумку, которую до тех пор держал за спиной.
— Вот. Я сохранил.
Ташариана взяла сумку, не представляя, что там может быть, но когда открыла ее, запах сандалового дерева заполнил комнату. Сердце у нее быстро-быстро забилось.
— Я как раз за окном приводил в порядок живую изгородь и все видел, мисс Хигази. Я видел, как вы расстроились.
— Джабар!
— Госпожа Эмид плохая женщина. Она не имела права разбивать вашу шкатулку. Когда она ушла, я собрал все осколки до единого и положил в сумку. Потом в мастерской я их склеил. Шкатулка почти как новая, мисс Хигази. Там и записка, и роза. Только вот роза засохла.
Ташариана смотрела на него, пораженная его добротой.
— Джабар, ты даже не представляешь себе, что это для меня значит!
— Это подарок вашего возлюбленного, да, мисс Хигази? — Он улыбнулся и опять покраснел. — У меня тоже когда-то была возлюбленная, прежде чем со мной случилась горячка и все пошло кувырком.
— Спасибо тебе, Джабар! — стараясь сдержать слезы, проговорила Ташариана. — Как мне отблагодарить тебя?
— Да что вы, мисс Хигази? Какая тут работа? Но вы лучше спрячьте сумку в чемодан, пока не пришла госпожа Эмид. Эта старая ведьма не любит счастливых людей.
— Правильно. Сейчас спрячу.
Ташариана открыла дешевый чемодан и аккуратно уложила в него сумку со шкатулкой. Потом она закрыла его и поставила на пол.
— Спасибо, Джабар! Огромное спасибо.
— Удачи вам, мисс Хигази. — Он застенчиво улыбнулся. — Аллах да защитит вас!
Через несколько часов Ташариана с госпожой Хеперой сидела в отдельном купе поезда, шедшего между утесами и Нилом на север. Госпожа Хепера читала газету и потягивала белое вино, которое не только женщины, но и мужчины-мусульмане пили крайне редко. Неужели она не мусульманка? Ташариана держала в руках стакан со специально для нее приготовленным чаем, а мысли ее витали то в неизвестном будущем, то в прошлом. Что до операции, то она вообще ничего не понимала. Неужели шов сделает ее более привлекательной для мужчин? Где тут логика? Тем не менее тысячи египетских женщин проделывают это и находят себе мужей. Интересно, что скажет Джейби, когда узнает? Ей стало страшно, и она сделала глоток чая: он действовал на нее успокаивающе.
Луксор. Египет. Сегодня.
Ашерис проскользнул в калитку, стараясь не разбудить слуг, хотя ему нечего было бояться. Все вечера он проводил в своем кабинете в университете, и все-таки ему не хотелось привлекать внимание к своим поздним возвращениям. Это его проблемы, и нечего перекладывать их на других.
