– Ни о том, ни о другом я понятия не имею.
– Ты от меня ничего не скрываешь? Такое возможно? – Элеонор сверлила Саманту взглядом.– Нет ли тут связи с твоим приключением в Мексике?
– Не думаю, – пожала плечами Саманта.
– А как насчет твоего бывшего муженька? Я помню его по Хьюстону.
– Вряд ли Джереми унизится до подобных глупостей.
– Но он все еще обитает где-то здесь, поблизости. Преподает в Тулейне, не так ли?
– Не забивай себе этим голову, Элеонор! Джереми снова женился... а то, что было между нами, давно быльем поросло.
– Однако кто-то ведь звонил в студию. Не бесплотный же дух, а живой человек. Я хочу знать, кто? Если бы мы могли отслеживать звонки... Но – увы! Сколько раз я это предлагала, но Джордж с таким скрипом идет на лишние траты...
Саманта позволила себе высказать циничное предположение:
– Может быть, нам повезет, и Джон позвонит снова.
– Не глупи! – прикрикнула на нее Элеонор. – У нас с тобой будет серьезный разговор.
Она чуть ли не втолкнула Саманту в помещение буфета, где сотрудники обслуживали самих себя, пользуясь общественной кофеваркой, холодильником и микроволновкой. Эти современные предметы, втиснутые сюда наравне с пластиковыми столами и стульями, никак не гармонировали с дубовой обшивкой стен и резными пилястрами, сохранявшими изысканный аромат прошлого. Высокое французское окно, словно картина в роскошной раме, открывало вид на пальмовую аллею и далекую серую полоску Миссисипи на горизонте. Окно выходило на маленький балкон, которым было опасно пользоваться, о чем предупреждала деревянная табличка с соответствующей надписью, прикрепленная проволокой к бронзовой дверной ручке.
У Элеонор в буфете была своя персональная кружка с девизом: «Все слышу, но не всему верю». Изречение вполне соответствовало характеру Элеонор. Она подходила к любой проблеме, как хорошо обученная сторожевая собака, недоверчиво обнюхивающая брошенную ей незнакомцем кость. Ну а уж если принималась ее грызть, то ни на что другое не отвлекалась.
Расположившись за столиком с чашками кофе, женщины выжидающе смотрели друг на друга. Элеонор обещала серьезный разговор, но не торопилась его начинать.
– Завтра в одиннадцать показываюсь хирургу, – сказала Саманта, нарушая затянувшуюся паузу. – Буду умолять его снять повязку. До смерти надоело таскать на ноге лишних пять фунтов.
– Понимаю и сочувствую, – небрежно бросила Элеонор и наконец перешла к делу: – Могу обрадовать тебя, что после звонка этого придурка радиостанцию осаждают звонками и посланиями по электронной почте. Джордж прогнозирует хороший урожай.
– И он его соберет, не сомневаюсь, – опять съязвила Саманта.
Элегантный, с безукоризненными манерами джентльмен, владелец «Р-1», слывший в определенных кругах высоколобым интеллектуалом, родился с серебряной ложкой во рту и бизнес получил по наследству. Однако он был готов удавиться за каждый цент, а ради повышения рейтинга, чтобы денежки от рекламы бесперебойно текли в коммерческий отдел, не брезговал ловить рыбу в самой мутной воде.
– Хочешь, я тебе выложу все начистоту? – вдруг решилась Саманта, хотя у нее тут же мелькнула мысль: не совершает ли она непростительную ошибку, посвящая Элеонор в свои проблемы.
Та мгновенно загорелась любопытством:
– А у тебя есть, чем поделиться?
– Есть. Тот парень не впервые входит со мной в контакт.
– Вот как?
– Он оставил мне послание на автоответчике. И еще он прислал письмо, а в нем мое фото... без глаз. Как тебе это понравится?
– Что значит без глаз?..
Получив полную информацию, Элеонор тотчас поинтересовалась:
– Ты сообщила в полицию?
– Конечно. Не беспокойся.
– Моя должность такая, чтобы за вас беспокоиться. Что там тебе сказали?
– Что будут почаще проезжать мимо и поглядывать, все ли в порядке.
– А охранять дом?
– Я так мало времени провожу дома...
– Бог мой, что за бред ты несешь? – возмутилась Элеонор. – Нельзя же быть такой легкомысленной! Хоть ты и живешь в районе Кембрей, но наша станция здесь, в центре Нового Орлеана, и ты должна немедленно позвонить в ближайший участок. Ведь это гаденыш может добраться и сюда.
– Я сделаю это утром, – пообещала Саманта.
– Зачем ждать?
– Хочу убедиться, что это не одноразовая выходка. Вдруг он заявит о себе и сегодня.
– Что это даст? – не поняла Элеонор.
– Хотя бы еще подогреет интерес к передаче и расширит аудиторию. Не к этому ли мы все стремимся?
– Ты играешь с огнем...
– Возможно. Разумеется, этот тип действует мне на нервы. Но я хочу выяснить, чем он живет, чем дышит, что заставляет его поступать так. Уверена, что мои слушатели также хотят этого.
– Я, право, не знаю...
– Если он снова позвонит, я сразу побегу к новоорлеанским копам и подброшу им это дельце.
– Поклянись, – потребовала Элеонор.
Саманта подняла вверх два пальца, как это делают бойскауты.
– Все равно мне это не по душе.
– Что не по душе нашему боссу? – спросил вездесущий Ворчун Роб. Он был одет так, будто ему предстояло гнать стадо по прерии. С полей его ковбойской шляпы еще капало. Он проветривал под дождем свои прокуренные легкие.
– Сэмми намерена выйти в эфир, не известив полицию, что у нее появился свой персональный псих.
Роб усмехнулся:
– Слово «персональный» тут не подходит. Вчера полгорода познакомилось с ним, и он уже для них «свой». Удивляюсь, что копы еще не добрались до тебя.
На плечо Саманты легла его ручища в грубой кожаной перчатке.
– Думаю, что им хватает других дел. – Саманта стряхнула его руку.
– Но ты к ним обратишься? – опять взялась за свое Элеонор. – Ты же обещала. И лучше бы не дразнить этого парня. Кто знает, насколько он опасен. Может, он сидит на игле и на волосок от срыва.
– Она права, детка, – поддержал босса Ворчун Роб. Он сдвинул шляпу на затылок и уставился на Саманту, словно увидел ее впервые. В его блекло-голубых глазах не было ни сочувствия, ни тревоги за коллегу, а, пожалуй, лишь интерес к тому, как она сумеет выкрутиться из непростой ситуации.
– Но ведь что тебе ни советуй, ты все равно сделаешь по-своему, – добавил он, как бы подытоживая обмен мнениями.
Саманта запаслась кофе и направилась в студию. По пути ей почему-то казалось, что коридоры и холлы освещены не так хорошо, как обычно, что за дверями пустых кабинетов происходит какое-то шевеление. Если все разом, начиная с ее «персонального психа» и включая Элеонор и Ворчуна Роба, взялись напугать Саманту, то они своей цели добились.
Слава богу, что ей не грозило провести вечер за микрофоном в одиночестве. Мелани уже была на месте и налаживала линии связи, втыкая штекеры в нужные гнезда. И Тини зачем-то околачивался в студии, хотя до начала своей передачи вполне мог часок-другой погулять на свежем воздухе. Однако Саманта вошла в звуконепроницаемую стеклянную кабинку с нехорошим чувством, как будто, отгородившись прозрачными стенками от коллег, она лишила себя их поддержки и одна идет на встречу с неведомой злой силой.
