Так далеко от дома, на краю света, это была одна из самых потрепанных палаток, что он видел в жизни. Ткань штопали так много раз, что заплаток было больше, чем оригинальной ткани. Каркас напомнил ему провисшую спину мула. Старая, уродливая и, вероятно, ненадежная в шторм, но способная пригодиться в обычный день.
Как будто в этом лагере бывали обычные дни – этот благочестиво-показной притон либералов, спасающих эту экстра-дрянную часть без-малого-безнадежного мира.
Но, без сомнения, все же в этой части Африки собралось столько монахинь и священников на квадратную милю, сколько он не встречал нигде во время своих путешествий. Если кому-то нужно было спасение, то это место было самое то.
И все же Джина, с темно-каштановыми волосами и убийственно красивым телом, на самом деле думала, что никому не... что? Не будет дела? Или, может быть, что никто не заметит внезапной совместной ночевки добровольцев?
Согласно правилам и инструкциям МОС – он получил подробный буклет в офисе в Найроби – неженатым мужчинам и женщинам не позволяли «вступать в отношения».
Включая любое путешествие за пределы лагеря. Сотрудникам рекомендовали путешествовать и организовываться в группы, магическим числом являлось три.
Буклет утверждал, что эти правила были созданы, чтобы обеспечить защиту сотрудникам и послужить очевидным примером предельного уважения МОС к различным традициям и культурам Кении.
Так... разделить палатку в лагере МОС с двумя очень привлекательными женщинами?
Ни за что.
Он пошел, преисполненный недоверия, поговорить с монахиней-нацисткой со строгим лицом. Он полагал, что дойдет до высшей инстанции, чтобы выяснить, где в действительности будет проживать сегодня вечером.
Но, очевидно, лагерь исповедовал политику «баловать-новых-парней» и сестра Брунхильда тоже согласилась, что он временно останется в этой палатке, пока две женщины поспят в больнице – где, на полу? – и это будет лучшим решением проблемы переполнения.
Она дала ему понять, что все будет под ее бдительным присмотром. И он мог сказать, просто взглянув на нее, что она из тех, кто спит вполглаза. Если вообще утруждает себя сном.
Так что он был тут.
Он опустил трость и сумку на ближайшую к двери кровать – с прикованным к металлическому каркасу пустым чемоданом.
Две женщины пришили яркие трикотажные полотнища к верхним панелям палатки, и они свисали вниз там и сям, каким-то образом обращая пространство в экзотическое, вместо патетического. Койки покрывали пестро раскрашенные покрывала, внутри стояли уютные самодельные стол и стулья. Книжные полки, сработанные из старых бельевых корзин, были забиты до отказа.
Каждую доступную поверхность покрывали свечи и орнаменты, всякие мелкие безделушки, фотографии и рисунки, коллекционные предметы, каждый с собственной историей, что делало эту вылинявшую палатку в богом забытом уголке мира больше похожей на дом, чем любое место, в котором он побывал за долгие годы и что он мог припомнить.
Но на столе был и другой плакатик: «Пей воду только из бутылок» с трижды подчеркнутым текстом и примерно шестью восклицательными знаками.
Это напомнило ему о священнике, которого стошнило. Поездка сюда и предложение помощи принесет ему спасение. А также оградит его от искушения обыскать личные бумаги, письма, дневники. Он поклялся себе, что не будет этого делать.
Или, по крайней мере, не попадется.
И еще меньше шансов, что кто-то вломится к нему с неправомочным осмотром после того, как лагерь заснет. Кроме того, выглядело, как будто все, представляющее интерес, надежно спрятано в больших чемоданах. Запертых на замок, который мог сбить и начинающий преступник.
Он быстро расстегнул сумку, переложил свою одежду в пустой чемодан и закрыл его.
Его реальные ценности будут в других местах. Не то чтобы их было много. Банки театрального лака для волос «Сильвер Фокс» – незаменимого здесь в Нигделандии – разместились вверху, между верхушкой палатки и тканевым фальшивым потолком. Он подвесил их к столбу палатки так, чтобы они были незаметны ни изнутри, ни снаружи.
Паспорт он держал при себе, вместе с остатками наличности. Он вышел в двери и сделал уже несколько шагов по направлению к столовой, прежде чем его осенило, и он повернул назад. Иисусе! Это была небрежная ошибка, глупая ошибка. Что, черт возьми, с ним было не так после приезда сюда?
Но его никто не видел. Спасибо, Господи, за это.
Сердце все еще колотилось, когда он подхватил свою трость и, тяжело опершись на нее, прохромал в двери.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ ДАЛЛЕС
20 ИЮНЯ 2005
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Джулз отвез Макса в аэропорт.
По НПР[7] передавали удивительно живое обсуждение альтернатив природному топливу, и это плюс хлопанье дворников, разгоняющих с ветрового стекла ранний вечерний дождь, избавляло их от необходимости говорить больше необходимого.
Но сейчас Макс откашлялся:
– Ты позвонил в отель в Гамбург?
Джулз прикрутил радио.
– Тот, в котором Джина...
– Да.
Останавливалась.
– Да, они не тронут ее комнату, – доложил Джулз, – до тех пор, пока вы готовы платить за дополнительные сутки...
– Я сказал, что готов.
– Да, сэр, я передал им это. Менеджер отеля сказал, что поместил на дверь табличку.
«Не беспокоить», – поведал ему Джулз, – так что комната в точности такая, какой она ее оставила.
Макс хмуро кивнул:
– Хорошо.
Он повернул регулятор громкости обратно.
Джулз ощутил потребность снова выключить радио.
– Ее комната не место преступления, – осторожно напомнил он боссу. – Она не...
Макс оборвал его.
– Я знаю, – сказал он, но Джулз должен был высказаться.
– Это была случайность, – напомнил он Максу. – Смерть Джины. Это не имело к вам никакого отношения. Вы не можете винить себя в том, что она оказалась не в том месте не в то время.
Макс потянулся и снова сделал погромче.
– Просто веди машину, – приказал он.
Так что Джулз вел, пока Тери Гросс брал интервью у Вилли Нельсона – нашел у кого спросить – по поводу топлива, сделанного из растительного масла.
Он опять взглянул на Макса.
В его ручной клади был лишь крупногабаритный портфель. Джулз воспринял это как верный знак, что его шеф действительно собирается прибыть в Гамбург, опознать Джину, забрать ее вещи из отеля и затем вернуться с ее телом – о боже – домой ближайшим авиарейсом.
Брат Джины, Виктор, планировал встретить их в аэропорту Нью-Йорка. Джулз должен был позвонить ему и сообщить об обратном рейсе. Сегодня он уже несколько раз говорил с Виком по телефону – чтобы дать знать семье Виталиано, что Макс собирается привезти Джину домой.
