Слова сами слетели с губ, но он готов был плясать оттого, что нашел такое простое объяснение. Не очень ему хотелось говорить ей, что даже вся побитая, в шрамах и синяках, она притягивала его к себе как магнитом.
— А…. Нет. Сейчас я хочу выспаться, а то, похоже, мне эти таблетки, которыми меня накачали в больнице, жизни не дадут. А еще было бы хорошо во что-то переодеться. И я очень надеюсь, что ты этим займешься, как мой жених. — Она очень мило улыбнулась. — И, Доминик, мне нужен телефон.
Он встал из-за стола.
— Хорошо, но меня не будет несколько часов. Я уверен, что никто не знает, что ты здесь, но все же….
Он достал из-за пояса свой пистолет, и Тони стоило большого труда удержаться от смеха и продолжать сидеть спокойно, когда он достал Глог.
— Я думаю, тебя учили пользоваться оружием?
— Как-нибудь справлюсь.
Он протянул ей пистолет и направился к выходу.
— Я скоро вернусь.
И уже через мгновение его фигура исчезла, оставив за собой пустой дверной проем.
* * *
Это чувство, оно возникает всегда, когда за тобой кто-то наблюдает. Тони давно привыкла к нему. В джунглях за каждое твое движением кто-то контролирует. Все животные, от мала до велика, смотрят на тебя. Остерегаются, готовятся к обороне и бегству. Они ждут твоих действий, твоего следующего шага. Ждут того момента, когда настанет их очередь действовать. И ты знаешь, что они следят за тобой, они — твои стражи.
Но сейчас это было не то.
Она чувствовала, знала, что наблюдает человек. Это чувство, когда на тебя смотрят осознанно, не со страхом и ожиданием, а смотрят, как на равного. Ждут, когда наступит момент действовать, и превратить охотника в добычу. Когда не ты охотишься, а наоборот, охотятся за тобой, не спутаешь ни с чем. Это можно назвать шестым чувством, но оно есть неотъемлемой частью каждого из нас.
Тони открыла глаза. Голова была тяжелой после сна и лекарств, действие которых, казалось, только усилилось. Ее взгляд устремился вперед, туда, где нечетко выделялась фигура человека. Но вот он шагнул вперед.
— Как ты можешь быть с ним? Как?
— Рик?
Она рванулась вперед и в тот же миг поняла, что это была ошибка. Голова словно взорвалась. Она упала на подушку, и, отдышавшись, снова открыла глаза. Но комната была пуста. Слабо шевелились старые занавеси на окнах, дверь по-прежнему была приоткрыта….
Тони тяжело дышала. Еще никогда ей не являлись призраки. Даже лицо своего мужа она уже с трудом представляла в своем воображении. И вот надо же…. Рик. О нем она вообще старалась не думать, хотя это сейчас как раз и было самым сложным.
Каждое ее действие заставляло ее вспоминать. Но она также знала, что будет продолжать идти выбранным путем. Пусть и не могла объяснить причин, которые заставили ее выбрать его.
— Рик, прости меня….
Она снова закрыла глаза, но вот сон больше не шел.
Ах, милая, поверь, мне все равно,
Кому когда-то сердце было отдано.
Я знаю, что с уходом дней, оно
Вернется вновь к тебе само.
В тот миг, когда его получишь ты,
Почувствую касание мечты.
Не хочешь снова ты иметь потерь?
Так подари ты мне его теперь!
В течение всей своей короткой поездки, он думал только о ней. Даже зная, что должен сосредоточиться на дороге, он продолжал истязать себя.
Зачем, ах, зачем он согласился на это? Зачем пошел на поводу своих прихотей и желаний? Перед ним стояла вполне определенная задача. Выполнить ее оказалось проще, чем предполагалось, но, тем не менее, свои сложности были. И что же теперь? Именно в тот момент, когда все казалось наиболее осуществимым, он встретил ее.
Антония Морти. Ангел, демон, лед и пламя, то легкий бриз, то буйный океан…
Фу ты, он уже даже думает как какой-то влюбленный юнец.
Он мог бы объяснить свои действия очень просто — это нужно для дела. Мог бы. Но в это поверило бы разве что его начальство. А мозг настойчиво повторяет — это не так.
Черт возьми, это далеко не так. Все было не так, едва они встретились. Можно сказать, с их встречи все как раз и пошло не так.
Да, будучи сейчас один на один с собой, он мог сознаться, что влюбился в Антонию Морти. Полюбил своего врага.
Когда сегодня он услышал о взрыве — внутри него все как будто заледенело и оставалось таким вплоть до того момента, как он ее увидел. И пусть едва они встретились, она начала молоть всякую чушь — это всего лишь заставляло его внутренне радоваться.
Да. Она была его врагом. Но, черт возьми, каким прекрасным был этот враг…
* * *
Он рассчитывал застать ее спящей. Ведь он вернулся так быстро, а она была такой уставшей…. Но не тут то было. Когда он вошел, она стояла у окна, прислонившись к оконной раме и охватив себя руками. Казалось, она не обращает на него никакого внимания, и вообще вряд ли заметила то, что он уже здесь. Ее лицо находилось в тени, и было невозможно рассмотреть его выражение.
Он подошел почти вплотную и прикоснулся рукой к ее шее. Вопреки его ожиданиям, она даже не вздрогнула. Не зная толком, для чего он это делает, Доминик положил вторую руку ей на талию, привлекая ее ближе к себе.
— Ты знаешь, чем это кончится?
Услышал он ее тихий голос.
— Меня это мало волнует.
Она, не спеша, повернулась к нему, и, в свою очередь, положила руки ему на грудь.
— Не забудь эти свои слова.
Она приподнялась — без каблуков она была ощутимо ниже него — и прикоснулась губами к его губам.
Но легкое касание не долго было таким. Оба хотели большего.
Доминик помнил о том, что она только что из больницы, помнил о том, что нужно быть осторожным. Но как быть осторожным, когда у тебя в объятиях женщина-мечта? Он осторожно убрал ее больную руку так, чтобы можно было без помех прижать ее к себе поближе. Но уже в следующее мгновение он подхватил ее на руки и понес к кровати.
В последнее мгновение, когда они удалялись от окна, она оглянулась и дернула штору, которая нехотя, но закрыла окно….
Антонии было в высшей степени наплевать и на все ушибы, и на вывихнутую руку. Она помнила, как однажды занималась любовью с Лукасом со сломанной ногой, и при этом начисто забыла тогда о том, что она у нее вообще была, эта нога. Сейчас же, страсть, поглотившая ее, и мучившая ее вплоть с самой первой их встречи, была намного сильнее. Она не чувствовала никакой боли, кроме боли неутоленного желания.
Оба очень быстро разделались с одеждами друг друга.
Ее восхищенный взгляд скользил по обнаженному, мускулистому телу, а колени подгибались от представшего ей зрелища.
Доминик знал, что она красива. В конце концов, он уже созерцал это прекрасное тело. Но от сознания того, что сейчас, в этот миг оно будет принадлежать ему, оно представлялось ему еще прекраснее.
