преграды, разрушить которые он не в состоянии, чтобы быть с любимой женщиной. Опять графиня найдет самые уязвимые места их отношениям и будет манипулировать. Опять она постарается играть на жалости к ней и его ответственностью, перед супружеским долгом и перед всем, что она для него сделала в этой жизни. А сделала очень много!
Анни с настороженностью следила за каждым движением гостьи. И морально готовила себя к плохим новостям и еще здесь примешивалось чувство смутного стыда, так как её любимый мужчина имел в её лице законную супругу. Ведь это она ворует счастье графини, она не берет в расчет чувства и переживания этой женщины! И неясный, тонкий аромат женского предательства стал ощущаться в этой комнате, угнетая чувство комфорта и спокойствия, так еще недавно царившего здесь.
Графиня искала глазами, куда присесть и поколебавшись, взяла стул от туалетного столика и самолично поставила его прямо напротив Анни и села. В её взгляде не было ни злости, ни ненависти. Но… …и любви в нем не было также. И вот наконец она заговорила:
— Я сегодня первый раз в своей жизни поступаю бесцеремонно, и прошу меня простить за это! Мне это не легко! И прошу — выслушайте, просто выслушайте. Я ничем не смогу заставить вас, сделать, по-моему, но …я должна попытаться поговорить с вами.
Было явно видно, каждое слово ей давалось с трудом и к ней возникло чувство жалости. Обычной человеческой жалости. Но …не той, что подавляет чувство уважения к человеку. А той, что каждый человек в этой жизни, волей судьбы или Бога или кармы, должен проходить подобные испытания, хотя бы раз в жизни и находиться в роли жертвы, судьбы, обстоятельств, но не своих поступков — это другая жалость. Проживая эту длинную или короткую жизнь, каждый из нас познает чувство брошенности, горечь измены и сладость взаимной любви! Это все обыденные для Господа, человеческие испытания.
Анни не перебивала. Она собирала все свои силы, для того чтобы справиться с новой болью. А графиня, чуть переведя дух и так же собирая все свои силы в кулак, продолжала.
— Я пришла разговаривать с вами без лицемерия и церемоний. И просто попросить, сделать для меня одолжение — отказаться от моего супруга, князя Войцеховского — я отдаю себе отчет, насколько это трудно. Милая моя, но …вы вдова, а он мой супруг …перед Богом.
Тут у неё задрожала губа и выступили слезы. Ей не хватало сил, владеть собой. Но, Анни также постепенно чувствовала, как на неё наваливается пресс и становиться трудно дышать.
Она попыталась приподняться в кровати, но дрожащие руки не выдержали силы тела. Она безуспешно упала на подушку. Графиня, опешила, не ожидав, что так все серьезно. Её первым порывом было постараться помочь приподняться молодой женщине, но она опомнилась, что не знает, как это сделать, а может только навредить. Анни четко произнесла:
— Да …я люблю князя и уже очень давно, но, он вам не изменял со мной. У нас ничего не было!
Графиня утвердительно покачала головой.
— Я знаю. Я знаю, что вы очень порядочная женщина. Если бы я в этом сомневалась, я бы не имела надежду на этот разговор и не пришла бы к вам с моим таким унижением. О …я уже несколько ночей не сплю, но прилагаю все усилия для этого!
— Графиня, вы не думайте об унижении. Я не испытываю к вам негативных чувств, вы же мне ничего плохого не делали. — Тут Анни вспомнила случай в университете и опомнившись, добавила: — Или не старались сделать.
— Милая женщина! Я именно прошу вас — оставить его и прогнать. Я знаю, я знаю, что испытываете вы! И что вы боретесь сами с собой изо всех сил! Имейте сострадание ко мне — я ни в чем перед вами не виновата, он мой супруг и я отдала ему всю себя, свою молодость, красоту, деньги, положение. Я люблю его так давно и так долго, что уже вросла в этого человека всеми своими корнями, кровью, душой и кроме него у меня ничего нет, совсем ничего! У вас же есть сын! Вы же молоды, красивы. И …и теперь на вас смотрит весь мир и он открыт для вас… а я уже имею все это только за спиной. И я умоляю, не забирайте его у меня, я не выдержу этого! — и тут она неожиданно встала на колени и Анни почувствовала её теплую, влажную, дрожащую руку на своей руке. И ей стало невыносимо. Невыносимо все это переносить и слышать эту мольбу и чувствовать себя палачом. Она заметалась. Пресс давил все больше и у неё возникло состояние тревоги, словно её поймали в клетку и заставляют смириться со своей несвободой, а она так хотела свободу!
— Перестаньте, мне это невыносимо — уже она стала просить умоляюще. А графиня разрыдалась. Первый раз за последние два года, она расплакалась безудержно перед чужим человеком.
— Милая, дорогая моя. Найдите в себе силы на это. Я уже не могу! Я так давно с ним, он вся моя жизнь! И я не осуждаю вас, потому что никто не волен приказывать своему сердцу. Это же Артур Войцеховский — ему так много дано природой, Господом! Он господин всего, перед ним выстоять еще никто не смог, но… …вы, вам так же много дано, вы справитесь! Вы сильная и поэтому я прошу вас во имя Девы Марии — оставьте мне его! Прогоните! Мы скоро уедем, я постараюсь сделать так!
Услышав последнюю фразу, у Анни возник настоящий испуг! Она откажется, прогонит его, но её будет греть мысль о том, что он в одном с ней городе и ей хватит сил для того, чтобы жить полноценно для сына, но с мыслями, что он где-то рядом. Но, только не вдали от него! Она в перевозбужденном порыве захлопала ладошкой по пустому пространству кровати рядом. Ей необходимо было остановить это развитие событий в её спальне. Ей даже захотелось закричать, но только о чем?!
Графиня постаралась успокоиться и села обратно на стул. Им обоим было настолько тяжело, насколько все это затрагивало самые глубинные и сильные чувства их души. Душа плакала и кричала!
— Графиня… …мадам… Все, хватит всего этого!
