— Тебе не надо притворяться со мной. Мне плевать кого мой брат трахает. Это полностью его дело, если он хочет класть в свою постель, каждую маленькую шлюху, которая случайно встретилась на его пути, ради Бога.
— Если вас это совершенно не беспокоит, тогда почему спрашиваете?
— Просто любопытно, — говорит он и напыщенно улыбается. И именно в этот момент он напоминает мне своего отца, но он менее опасен, гораздо менее опасен. Я боялась отца Блэйка, но я не боюсь его.
Мамин голос цитирует Руми в моей голове. «Ты ищешь в ветвях то, что только может быть в корнях». Спасибо, мама. В эту минуту, я перестаю чувствовать себя неполноценной. По какой причине я вообще решила себя принижать? Он ничем не больше, чем я. Я не совершила ничего плохого. Это он вызывает презрение. По иронии судьбы у него в тысячи раз больше привилегий, чем 99.99 процентов населения, но это не делает его особенным и не дает ему право рассматривать всех, как «все остальные», словно они все не достойны его.
— Пожалуйста, извини меня, но я отказываюсь потакать твоему любопытству, — мой голос звучит совершенно спокойно.
Он смеется, его глаза поблескивают, и лицо искажается злобой.
— Прими несколько бесплатных советов, любимая, Блейк утомится тобой. Прямо сейчас начни откладывать на свой уход.
Появляется официант, забирает использованную салфетку Блэйка и кладет совершенно новую с логотипом ресторана, аккуратно выровняв ее рядом с тарелкой, которую он тоже принес. Он мимолетно улыбается и идет дальше, совершенно равнодушный боем, который я веду с Маркусом.
— А какая тебе разница с Блэйком я или нет?
— Я сказал тебе, мне все равно.
Он лжет. В этом я уверена. И я собираюсь разоблачить его?
— Ах, но тебя заботит это.
Он поднимает брови, показывая выражение недоверия, но меня теперь уже не так легко одурачить. На моей стороне есть взаимная любовь.
— Ты ревнуешь, — говорю я. — Ты завидуешь Блейку и это поедает тебя, потому что он нашел то, чего у тебя нет. Ты никого не любил никого, чтобы отдать все за это, не так ли?
Я вижу вспышку сильного гнева в его глазах. Куда же подевалась выработанная годами беззаботность сейчас? Он пытается рассмеяться, но смех какой-то неестественный, уродливый. Итак, его хвалебная маска дает трещину и соскальзывает, и он предстает таким, каким и является на самом деле. Под водой легко скользят лебедь, как бы играюче, но на самом деле беспрерывно перебирая ластами, как сумасшедшие. Он ничего из себя не представляет всего лишь пешка. Отец готовил его устраивать представление, а не участвовать в нем непосредственно. Теперь он потерял свою маску, которую столько лет носил. Он не ругался, но выглядел как-то жалко.
— Завидую? – с иронией спрашивает он.
Я ничего не отвечаю.
Его голос становится ядовитым, жалящим.
— Блейку?
Я продолжаю молчать, удерживая зрительный контакт.
— Потому что у него есть ты? Шлюха, стоящая двадцать пять центов, которую он купил как приобретение, — его голос становится презрительным.
— Любовь даже в объятиях шлюхи за двадцать пять центов может быть драгоценной.
— Нет, благодарю.
Уголком глаза я вижу, что Блейк направляется к нам. Я с нетерпением поворачиваюсь к нему, он внимательно всматривается в мое лицо.
— Все хорошо? – спрашивает он.
— Да, — отвечаю я, но выражение моего лица каменное. В этот момент Алан Роукс, который совершает свой обычный обход клиентов останавливается у нашего стола. Я натянуто улыбаюсь, заверяя его, что все было замечательно. Он благосклонно кивает и продолжает свой путь дальше. Я уже готова уехать домой, но впереди нас ожидает тележка с сыром, которую мне предстоит вытерпеть.
Маркус безукоризненно произносит «Auvergne cheese», не объясняя, что это означает.
Блейк без комментариев пожимает плечами.
— Как суфле? – интересуется Маркус, маска обходительности плотно сидит на месте.
Я смотрю ему в глаза.
— Безупречно.
Улыбка не отображается в его глазах. Я перевожу взгляд на Блейка, который улыбается над своим сыром. Я подношу ложку малинового суфле ко рту, точно зная, что выиграла этот раунд.
Блейк заказывает коробку с шоколадными конфетами ручной работы.
Я смотрю на него вопросительно.
— Для Билли, — говорит он и подмигивает мне, и я ощущаю прилив радости. Он не такой, как его брат. Это ужасное испытание с Маркусом почти закончено, и мы опять останемся вдвоем.
Мы прощаемся с Маркусом у Bugatti Black Bess. Он пожимает руку брату и дотрагивается ему до плеча, пытаясь завоевать доверие Блейка. Я стою в стороне, и он не пытается поцеловать или прикоснуться ко мне, просто сдержанно киваю ему, теперь попробуй победи меня. Наши руки сплетаются вместе, пока мы смотрим, как его машина исчезает в темноте.
— Я горжусь тобой сегодня.
— Ты специально ушел из-за стола, не так ли?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты должны привыкнуть к этому. Неодобрение Маркуса едва различимое и неострое. Если ты не сможешь сохранить себя, противостоя ему, то моя мать уничтожит тебя.
— Ты пугаешь меня.
Он переводит глаза от темноты и фокусируется на мне. Они наполнены таким количеством эмоций, которые я не могу определить. Возможно из-за того, что я люблю его каждой клеточкой своего тела, но все равно не знаю его достаточно хорошо. А может потому, что я влюбилась в мужчину, которого до конца так и не могу понять.
Единственное, что я знаю, что люблю его несмотря ни на что.
— Я подготавливаю тебя. Я хотел бы всегда быть рядом с тобой, чтобы защищать, но я не могу. Ты должна научиться постоять за себя сама. Ты точно должна понимать, что они ничто, ты лучше их, всех вместе взятых.
Я разрываю наш зрительный контакт и смотрю вниз, на свои руки. Я девушка из неблагополучной окраины, муниципального жилья, и я выиграла сегодня, но, правда, с большим трудом.
— Будь уверенной в себе, моя любовь. Никогда не напрашивайся на их одобрение и не стремись к нему. Они будут уважать тебя еще больше, если ты не будешь этого делать. Ты никогда не будешь одной из них, и это нормально. Я бы не хотел, чтобы ты была ими.
— Но все будут ненавидеть меня, тогда?
— Они никогда не осмелятся сказать что-либо подобное, когда я рядом, но тебе придется научиться управляться с нечастыми злобными замечаниями в мое отсутствие.
— Правильно.
— Маркус выглядел, как побитая собака, когда я вернулся к столу.
— Он был похож?
Он широко хищнически усмехнулся.
— Абсолютно.
Я улыбаюсь, но я вспоминаю женщину в черном, которая стояла рядом с Блейка на похоронах. Я тогда уже поняла, что он ее любимый сын, поэтому она будет меня ненавидеть со страстью.
— Когда я увижусь с твоей мамой?
Он смеется.
— Мы попробуем избежать этой пытки, как можно дольше.
— Она возненавидит меня, правда?
— Да. Но так как друг с другом вы вряд ли будете когда-либо встречать, поэтому думаю вам не следует беспокоить обеим.
Я громко вздыхаю.
— Они все хотят, чтобы ты вернулся к Виктории.
— Это никогда не случится, и им нужно время, чтобы свыкнуться с этим.
Я сую коробку шоколадных конфет прямо в руку Билли, которая тут же открывает их. Блэйк направляется в комнату Сораба, а я остаюсь с ней поговорить, пока она ест конфеты и проницательно смотрит мне в глаза.
— Ничего не хочешь мне рассказать? – шепотом спрашивает она, как только Блейк становится за пределами слышимости.
— Расскажу завтра.
Она кивает.
— Ммммм... очень вкусно.
Я удаляю крошку шоколада с уголка ее губы.
— Боже, Билли, как я люблю тебя.
— Ты должна чаще ходить на ужин с Маркусом, — говорит она.
И впервые за этот вечер я смеюсь.
12.
Я смотрю на моего спящего сына с примесью восхитительно удовольствия от его теплого тела, расположившегося у меня на коленях. Я глажу его по мягким волосам, он такой беззащитный, такой уязвимый. Я чувствую, как Блейк наблюдает за мной и поднимаю глаза вверх. Он смотрит на нас обоих с выражением, которое я могу охарактеризовать, как непомерная гордость, смешанная с чувством собственности. И в блеске его глаз я вижу защиту, пока он рядом с нами, мы оба будем в безопасности.
