– Пожалуй, нет, – согласился Синичкин.
– В милиции, как я понимаю, тоже, – продолжил полковник.
Его ирония наконец дошла даже до толстокожего Пашки.
– Еще как служат, – ухмыльнулся он.
Отчим стал донельзя серьезным и пристально посмотрел на Синичкина.
– А как ты себе реально представляешь ситуацию?
Генерал милиции вызывает майора спецназа и приказывает ему замочить двух полковников ФСБ?
– Именно так это я себе и представляю, – буркнул Павел.
– Н-да… К сожалению, не так уж невероятно. Вполне может быть…
– Вот-вот, – вставил Синичкин.
– Но ведь возможны и другие варианты… – задумчиво сказал Ходасевич.
– Например?
– Например, в МВД или в ФСБ сидит «крот».
– Чей «крот»?
– Не знаю.
Полковник Ходасевич выдержал паузу, раскурил еще одну сигарету и махнул рукой:
– Работать он может на кого угодно. На главаря преступной группировки. На Администрацию президента…
Отчим встал, в задумчивости стряхнул пепел прямо на пол, прошелся по кухне. Продолжил:
– Он может работать и на Федеральную службу охраны. И на Службу внешней разведки. Наверху, знаешь ли, все следят за всеми…
– Ну и что мы имеем при таком раскладе?
– Допустим, именно «крот» сообщил своим хозяевам о нашем с Гараняном интересе к делам. А он, этот «крот», может оказаться кем угодно. Секретаршей. Фельдъегерем. Архивариусом… Правильно я рассуждаю? – отчим задумчиво задал риторический вопрос. И, хоть он и не нуждался в одобрении, Паша брякнул: «Правильно». (Таня сочла за благо отмолчаться.) – Итак, – Валерий Петрович продолжал мерить шагами кухню, – этот «крот» настучал на меня с Гараняном своим хозяевам. И они начали действовать.
Сначала убрали Армена. А теперь пытаются ликвидировать меня… Как ты считаешь, возможен такой вариант?
Синичкин нехотя согласился:
– Возможен. – И, подумав, добавил:
– Но версия о «кроте» сильно расширяет круг подозреваемых.
– К сожалению, да, – кивнул отчим.
И тут Татьяна не удержалась. Она выпалила со своего места в уголке («Лучше б уж сидела тихо, дура!»):
– Значит, нужно идти другим путем! Надо, Валерочка, выяснить, что связывает между собой те уголовные дела, которые ты изучал!
Отчим медленно и недовольно стал разворачивать к ней свою объемистую тушу.
– И я не верю, Валерочка, – Татьяна все-таки прокричала свою мысль, пока тот не перебил ее, – чтобы ты, когда просматривал дела, ни о чем не догадался!
Повисла неловкая пауза. Отчим посмотрел на Таню с выражением: откуда ты, мол, вообще тут взялась?
Затем перевел взор на Синичкина и досадливо проговорил:
– Я тебя прошу, Паша. Очень прошу. Почини ты в ее колымаге то, что она там испортила. – И обратился к Тане:
– Помнишь такую английскую поговорку: любопытство сгубило кошку?
Та повесила голову.
– Я тебе, Татьяна, советую, – продолжил полковник. – Нет – приказываю… Нет, даже умоляю: не уподобляйся ты той самой кошке. Езжай домой. Подобру-поздорову.
– Пока жива, – поддакнул Пашка.
…Через пятнадцать минут все было кончено. Татьяна рулила на своей колымаге в сторону дома. Отчим и Павел остались на даче обсуждать свои важные дела.
«Шовинисты! – восклицала Таня в адрес мужчин первую половину дороги, все время, пока ехала в толпе дачников по загородным трассам. – Конспираторы! Шпиономаны!»
Однако, когда она миновала развязку с Кольцевой дорогой, направление ее мыслей переменилось. Она сказала самой себе: «А ведь все равно они без меня не обойдутся!»
Таня не знала, по какой причине мужчины обратятся к ней за помощью и за какой конкретно, но она это предчувствовала. И потому сразу повеселела.
Седьмое июля, понедельник
Слежку за собой Таня заметила утром.
Она ехала на работу и слушала «Рамштайн». «Духаст! Ду-хаст!» – разрывался машинный магнитофон.
Бедному маленькому «пежику» и соседям по пробкам эта музыка не нравилась, зато Таню безумные вопли немецкой группы настраивали на решительный лад.
Решительность ей сегодня ох как понадобится – когда на презентацию пивной рекламы явится заказчик и начнет возмущаться, что «агентство известное, а наворотили полную чушь».
Таня была вся в своих мыслях и потому обратила внимание на машину, следующую за ней сзади, уже в самом центре, когда ехала по Котельнической набережной.
Неприметная темно-синяя «Дэу Нексия». Тащится за ее «Пежо» с самого Рязанского проспекта. Тонированные стекла «Нексии» наглухо задраены – очевидно, внутри работает кондиционер. Стекла затонированы так сильно, что даже лобовое отливает синим – поэтому разглядеть, кто сидит в машине, нет никакой возможности.
Может, это случайность? Совпадение? А может, дорожный Казанова желает познакомиться?
Но моторизованные донжуаны обычно всячески стараются обратить на себя внимание избранной девушки. Этот водитель держался тихо, как мышка, и никакого очевидного интереса к Татьяне не проявлял.
На перекрестке у Яузы, у высотного здания, Таня остановилась на светофоре в правом ряду. Она оказалась на стоп-линий первой. «Нексия» притулилась сзади, за три машины до нее.
– Ну, поглядим, что вы за фрукты, – вслух прошептала Татьяна.
Ее «пежик», хоть и был уже совсем не нов, разгонялся – дай бог любой «бээмвэхе». Машина весом всего-то восемьсот кило (плюс пятьдесят Таниных) брала с места суперрезво, обставляя неповоротливые джипы и «Ауди».
Таня заранее отжала сцепление и воткнула первую передачу.
Она ездила этим маршрутом на работу уже три года и потому примерно знала – чувствовала! – когда на каждом светофоре на ее пути зажжется разрешающий сигнал.
Вот и сейчас: едва мигнул красный, Таня тут же задала шпор своему железному коню. «Пежик» так и прыгнул вперед. Тане почудилось, что преследующая ее машина укоризненно прошептала: «Ну вот. Сначала „Рамштайном“ меня травишь, а теперь гонками».
Татьяна успокаивающе погладила «пежика» по кнопке гудка и выжала газ до упора. Вторая передача, третья… На спидометре сорок, шестьдесят… Впереди – пустое пространство. Машины, стоявшие вместе с ней на светофоре, остались далеко позади. Ничто не мешало ей разгоняться. Четвертая передача! Скорость – восемьдесят!
В зеркало заднего вида Таня заметила: «Некоим» увидела ее бегство и заметалась в потоке, пытаясь настичь улетающего «пежика». Вот машина преследователей опасно перестроилась, подрезала джип – тот обиженно загудел. Еще одно перестроение…
– А водитель у этой тачилы совсем неплох, – прошептала Таня.
Она неслась по правому ряду мимо военной академии. Мелькали решетки и колонны.
