Он уверял, что этого не случится и тюремный срок покажется ей увеселительной прогулкой по сравнению с тем, что он сделает с ней в случае предательства.
За себя она не боялась. Ну ладно, боялась. Но Мэдди… стойкая, неунывающая, храбрая Мэдди, которая сумела вырваться из этого ада, не совершив ничего преступного… Мэдди удалось начать новую жизнь. Достойную жизнь… Она заслуживала счастья. Линн не имела права подвергать ее опасности.
«Но ты уже сделала это, появившись здесь…»
Линн зажмурилась, задыхаясь от мучительного стыда. Она опять все испортила. Как всегда…
Не желая мешать сестре, Линн вышла через заднюю дверь на террасу и машинально полезла в карман за сигаретами, прежде чем вспомнила, что бросила курить. Жалея, что не может позволить себе даже такую малость, она побрела по лесу, глядя на высокие сосны, на цветы, трепыхавшие от ветра, на прекрасный пейзаж, спокойный и безмятежный.
Линн никогда не знала покоя и безмятежности. Она всюду чувствовала себя чужой и никчемной.
Черт побери, ее снова поглотила жалость к себе и голову заполнили мрачные мысли. Разве она не отказалась вместе с сигаретами от привычки жалеть себя и желания все излишне драматизировать?
Дьявольщина!
Безмолвие леса не тревожили звуки голосов или отголоски спора: должно быть, Мэдди прогнала Броуди или нашла другой способ избавиться от него. Линн все еще не верилось, что сестра и вправду работала на такого парня: пугающе сильного, опасного и… безумно сексуального.
Впрочем, такие парни многим нравятся. Линн они нисколько не привлекали. И она не думала, что Мэдди могла бы увлечься таким. Но сестры уже давно жили порознь. За минувшие годы многое изменилось.
Линн со вздохом вернулась в дом. Там царила тишина.
– Мэдди?
– Я наверху.
Она нашла сестру в спальне. Мэдди разглядывала изящную резную шкатулку, принадлежавшую когда-то их матери.
Линн удивленно подняла брови. Мэдди, как и она сама, не отличалась сентиментальностью. Сказать по правде, они просто не могли себе позволить подобную роскошь. Возможно, не одной Линн будущее виделось не таким радужным.
– Где Броуди?
– Будем надеяться, он скоро уедет.
– Будем надеяться?
– Не волнуйся. Уверена, с ним проблем не возникнет. Я это улажу.
– Ты могла бы просто сказать ему правду.
– Нет, это невозможно. Никто не должен знать – так безопаснее.
– Ты говорила, что ему можно доверять.
Мэдди пристально посмотрела на сестру.
– Это для тебя новое слово. «Доверие».
Линн дернула плечом.
– Я лишь подумала, что, возможно, вас двоих связывает что-то помимо работы.
– Если и так, это уже не важно.
Потому что существует план.
Линн охватило острое чувство вины.
– Мэдди…
– Забудь пока о нем. – Мэдди сунула ей в руку фотографию. – Вот что я хотела тебе показать.
Линн посмотрела на старый снимок. Две девочки с щербатыми улыбками, наряженные в костюмы для Хеллоуина, изображают супергероев. На место горечи и вины неожиданно пришло иное чувство.
Любовь.
– Тогда мы обе были сильными, – напомнила Мэдди. – Мы можем быть сильными и сейчас.
Оторвав взгляд от фотографии, Линн посмотрела на сестру. В глазах Мэдди читалась та же любовь, та же глубокая и сильная привязанность. И это чувство вселяло уверенность.
– Да. Ты права.
Мэдди улыбнулась.
– Отлично звучит. Мне нравится.
– Но, Мэдди, я не могу уехать, не попрощавшись с Беном…
– Линн…
– Нет, послушай, пожалуйста. Ты должна понять. Я долгие годы жила как во сне, позволяя Рику управлять моей жизнью. Но я больше не могу притворяться, будто не вижу, что творится вокруг. Я должна измениться. А для этого мне нужно увидеть, что я натворила. – Она резко взяла Мэдди за руку. – Я должна попытаться все исправить.
– Хочешь признаться Бену, что участвовала в преступлении? Чтобы он мог передать тебя полиции, воспользовавшись твоим признанием?
– Я хочу перестать быть слабой. Хочу проявить смелость.
– Ладно, дай мне подумать. – Мэдди прижала ладонь к губам. – Это хорошо, но… Господи, Линн…
– Знаю, но я обязана исправить зло, которое причинила, если собираюсь идти дальше. Я должна это сделать, иначе у меня ничего не выйдет.
Мэдди взволнованно посмотрела на сестру. Восхищение сменилось в ней страхом.
– Ладно, будь по-твоему, но поскольку я старшая, одну я тебя не отпущу. Ни за что.
В глазах Линн вспыхнула твердая решимость.
– Я знаю, что поступаю правильно. А ты всего на четыре минуты старше меня.
– На пять минут.
Линн улыбнулась.
– Старшая ты или нет, я это сделаю, а потом мы сможем осуществить наш план и исчезнуть навсегда.
Мэдди на мгновение оцепенела, пораженная внезапной мыслью. Все это время она считала Линн слабее себя. Однако ошибалась – самой сильной из них двоих была Линн: в отличие от нее самой сестра нашла в себе мужество проститься с прошлым по-настоящему.
– Не тревожься, – мягко произнесла Линн. – Пора мне самой о себе заботиться.
– Хорошо. И все же я тебя прикрою. – После десяти лет занятий карате и другими видами единоборств Мэдди могла защитить и сестру, и себя. Не стоило забывать о пистолете в ящике для белья и ноже на ремне, с которым Мэдди не расставалась. Жизнь научила – осторожность не помешает.
– Ты всегда будешь пытаться защитить меня, верно? – спросила Линн.
Мэдди нерешительно ответила после паузы:
– Думаю, да.
Она ожидала встретить сопротивление, но Линн снова ее удивила.
– Я рада, – призналась она, крепко обняв сестру. – Значит, будем действовать по плану.
– Да, по плану.
Броуди слышал приглушенные голоса сестер, доносившиеся из комнаты наверху.
Мэдди ушла от него сногсшибательной грациозной походкой, словно танцовщица, хотя одно плечо ее было слегка опущено и рука двигалась не так плавно, как другая. От этого зрелища сердце у Броуди было не на месте. Глаза Мэдди выражали горькое чувство потери, и от этого ему стало совсем невмоготу, словно из него дух выбили.
Почему она смотрела на него так, словно теряет его, ведь он же здесь, рядом?
Этого Броуди не понимал, но собирался выяснить в самое ближайшее время. Открыв входную дверь, он немного подождал для убедительности, а затем громко закрыл ее, не сомневаясь, что Мэдди наверху облегченно вздохнула.
Миновав гостиную, он направился к письменному столу, который приметил, когда впервые проник в дом. Мэдди не торопилась с ответами. Не беда, их нетрудно найти самому. Именно так и поступают мужья.
Броуди не сомневался: Мэдди придет в ярость, – но его это мало заботило. Ему и раньше случалось приводить женщин в бешенство, и его не раз выставляли из дома. Родная мать не знала, что с ним делать, и предпочла умыть руки, когда он был еще мальчишкой. Впрочем, Броуди ее не винил, он и впрямь был сущим наказанием.
