Но десятью секундами позже меня обуяло желание выпихнуть гостей взашей. Дело в том, что Рид словно невзначай поинтересовался:
— Мэ-эм, а покойница, случайно, с вами не судилась?
Я чуть не задохнулась. Вопрос Рида содержал плохо завуалированный намек на обстоятельства, при которых я имела счастье насладиться обществом полиции в прошлый раз. Было это чуть больше полугода назад. Я показывала клиенту дом и посреди гостиной наткнулась на смертельно раненного человека, который скончался на моих руках. Прямо скажу, не самое приятное воспоминание. А если взглянуть на ситуацию с эгоистической точки зрения — согласитесь, что подобная находка душит на корню все шансы совершить сделку купли-продажи.
Но хуже всего оказалось то, что покойный незадолго до кончины подал на меня в суд, о чем сейчас любезно напомнил Рид. Иск был, уж поверьте, абсолютно беспочвенный, но это, похоже, не имело значения для Рида и Констелло. Более того, из-за этого иска оба сыщика тогда взирали на меня с таким же подозрением, как и сейчас.
Мягко говоря, это раздражало. Ведь эти двое отлично знали, что я не только не имела никакого отношения к гибели того типа, но даже помогла отыскать убийцу. Я уже открыла рот, чтобы напомнить об этом, но тут краем глаза заметила, как Карл и Бекки Коновер опять многозначительно переглянулись. Оставив свой пост в дверях гостиной, они медленно продвигались по холлу в нашу сторону, — очевидно, чтобы не упустить ни слова из нашей дружеской беседы.
Мама дорогая! Если Рид и Констелло скажут еще хоть слово, Коноверы, вполне возможно, наконец-то придут к единому и вполне определенному мнению. Решат, будто я что-то вроде Тифозной Мэри[2] в сфере недвижимости. И тогда мне останется разве что торговать местами на кладбище — и то если позволят.
Я быстро проглотила язвительный ответ, готовый слететь с языка, и расцвела в лучезарной улыбке:
— Ну что вы! По-моему, со мной сейчас никто не судится.
Но все равно спасибо, что спросили.
И, дабы упредить дальнейшие комментарии, поспешно добавила, сделав приглашающий жест:
— А теперь, если вы пройдете за мной, я отведу вас в подвал…
Так. Кажется, перестаралась — изо всех сил стремясь не выдать раздражения, я просто фонтанировала радостью. Словно нет для меня большего удовольствия, чем показать труп.
— Скажите, а эта покойница тоже отписала вам деньги?
Проклятье! Вот вам опять едва прикрытый намек на прошлые дела. В один прекрасный день некий Эфраим Кросс, которого я и в глаза-то не видела, оставил мне в наследство круглую сумму. И скончался. Не по собственной воле, конечно же. Угадайте, кого заподозрили в убийстве? Вот-вот…
Вы не ослышались, его фамилия была Кросс — в точности как у мужчины, который жаждет поселиться со мной под одной крышей.
Матиас — сын Эфраима Кросса. Хотите верьте, хотите нет, мы с Матиасом познакомились на оглашении завещания его родителя. Я тогда пыталась объяснить присутствующим, что знать не знала покойного и не имею понятия, с какой стати он сделал меня наследницей. Странно, но Матиас — а также Рид, Констелло и прочие обитатели планеты Земля — не очень-то мне тогда поверил.
Теперь-то Матиас утверждает, что всерьез никогда ни в чем меня не подозревал. Но тогда было яснее ясного, что он подозревает меня не только в шашнях с его отцом, но и в том, что я самолично застрелила беднягу.
Если бы мне тогда сказали, что из нас с Матиасом получится влюбленная парочка, я бы громко расхохоталась остряку в лицо.
Теперь же мне безумно хотелось плюнуть в лицо Риду.
— Буду очень удивлена, — ровным голосом отозвалась я, — если в данном случае мне отпишут хотя бы хлебную крошку.
Рид и Констелло зашагали по просторному холлу, но, поравнявшись с дверью в гостиную, очевидно, впервые заметили публику. И то правда, трудно было не заметить Бекки и Карла Коновер: вытянув шеи, они пожирали нас глазами. А чуть поодаль стояли Энни с Натаном и тоже смотрели в нашу сторону.
Один только Дерек Дермот не смотрел ни на меня, ни на Солонку с Перечницей. Он сидел на софе, тупо уставившись в пол.
Когда Рид и Констелло остановились в дверном проеме, Дерек с трудом оторвал взгляд от пола и перевел на полисменов. Однако не сделал попытки встать или хотя бы представиться.
А следовало бы. По крайней мере, так полагал Рид.
— Мэ-эм? — обратился он ко мне. — Кто все эти люди? И что они здесь делают, мэ-эм?
Я скрипнула зубами. Он что, решил, будто, обнаружив труп Труди, я тотчас зазвала гостей, посчитав убийство поводом для светской вечеринки? К счастью, прежде чем я успела облечь все эти красочные мысли в слова, вмешалась Энни. Сделав шаг вперед, она заявила:
— Я сестра Труди, меня зовут Энн Форрестер. — За исключением легкой дрожи в голосе, Энни держалась на удивление спокойно. Жестом указав на софу, она продолжала: — А это Дерек Дермот… э-э… муж Труди.
Рид увлеченно строчил в блокноте.
— Стало быть, мэ-эм, вы с мистером Дермотом находились здесь, когда…
Энни энергично затрясла головой:
— Нет-нет, нам позвонила Скайлер. И сообщила… э-э… о случившемся.
Уж не знаю почему, но глаза копов как по команде вперились в меня.
— Да, мэ-эм, — процедил Рид.
Тут супруги Коновер, видимо, решили, что настала их очередь. Карл отрекомендовался, представил благоверную и поспешно добавил:
— Мы тут совершенно ни при чем!
— Вот именно, — поддакнула Бекки. — Мы никого здесь не знаем. Мы просто осматривали дом. И все. Вот почему мы здесь оказались. Потому что этот дом продается. И к убийству мы не имеем никакого отношения!
На мой взгляд, исчерпывающий ответ. Однако Бекки, очевидно, так не считала. Нервно покосившись в мою сторону, она зачастила:
— Но знаете, думаю, что этот дом нас больше не интересует. Я в этом просто уверена. Как по-твоему, милый?
Пока Карл растерянно пожимал плечами, а я собирала всю свою волю, чтобы не заскрежетать зубами, подал голос Натан.
— Привет! — бодро произнес он, протягивая руку для приветствия. — Меня зовут Натан Риджвей…
Больше он ничего вымолвить не успел — головы Солонки с Перечницей рывком повернулись в его сторону.
— Риджвей? — с нажимом повторил Констелло. — Мы ведь знакомы, верно?
Действительно, Солонка с Перечницей познакомились с Натаном несколько месяцев назад, когда заявились ко мне домой с обыском. Как мило, что Констелло не забыл.
Натан энергично тряс руки копам, но я-то видела: хорошая память полиции несколько выбила его из колеи. С каждой минутой ребенок становился все бледнее. Не дожидаясь, когда Натан сообщит, что он "мамин сын", я пришла на помощь:
