— Нет у меня топора, отстань! — рявкнула я. — Пусть мясо размораживается в мойке, потом что — нибудь придумаем.
— У тебя ни нормальных кастрюль, ни топора, ни острого ножа нет, — не унимался Сашка. — Как ты так живешь? Какое — то безлошадное хозяйство, — критиковал он устройство моего быта.
— Лучше на себя посмотри! Ты вообще так проголодался, что аж переночевать негде! — заорала я. — Самому — то не стыдно появляться на людях в таком виде? Еще в гости намыливается…
— А я могу побриться, — с готовностью вскочил Санька и чуть не подавился второй половинкой яйца.
— А глаз? А губы? А вся твоя покорябанная рожа?! Люди — то не слепые…
— Ну, придумай что — нибудь, Юленция… Вчера ведь придумывала. Скажешь тете, будто я защищал тебя от бандитов… От Грини!
— От Грини? — Сердце мое защемило, и я истерически воскликнула: — Вот Гриню я бы попросила не трогать!
— Договорились, не буду марать его светлый образ, — моментально дал отступного Санька и схватился за тупой нож. Он решил компенсировать отсутствие сосисок готовностью соорудить и проглотить сорок восемь бутербродов…
…На день рождения мы немножко опоздали. Иначе и быть не могло. Во — первых, все девушки любят опаздывать, и я — не исключение. Более того, я клиническая копуша, постоянно отвлекаюсь на что — нибудь необязательное. Во — вторых, на облагораживание столь дефективного кавалера, как мой папарацци, потребовался не один час. Мне пришлось надеть старый серый плащ на теплой подстежке вместо оставленного в офисе пальто и сбегать к станции метро «Площадь Маркса», в павильон «Гранит» — там есть секции мужской одежды. Сложнее всего было определиться с размером.
— Вы для кого выбираете джинсы? — терзали меня вопросами продавщицы.
— Для мужа, — врала я и не краснела.
— А почему не захватили его с собой?
— Что вы? Мой Саша дико занят, он с утра до ночи вкалывает! — поставила я на место не в меру любознательных девиц. И не переставала надеяться, что когда — то, когда у меня действительно появится муж, ходить за покупками мы будем вместе…
Помимо джинсов я купила рубашку. Не Эрменеджильдо Зенья, конечно, — непритязательное турецкое производство, но мои родители не улавливают разницу между брендовыми шмотками и ширпотребом, для них существенны только целостность одежды и ее опрятность. Чего бы они точно не простили — это дырявой обуви, поэтому пришлось заскочить в бутик Sprandi и потратиться на кроссовки сорок четвертого размера — китайский аналог фирменной модели.
Ну а в-третьих, мы опоздали потому, что, прежде чем отправиться на шопинг, я долго искала заначку. Если вы помните, мой кошелек остался в сумочке, а сумочка — в офисе. Денежные излишки дома я обычно складываю в книги, а книг у меня — тьма — тьмущая, библиотечные стеллажи занимают целую стену напротив окна. Я частенько сама забываю, куда что спрятала, и только благодаря этому средства иногда скапливаются, залеживаются. Перерыла половину томов — и только тогда удалось обнаружить одинокую стодолларовую купюру в толстенном словаре иностранных слов.
Она лежала между триста девяностой и триста девяносто первой страницами, как бы подчеркивая верхним краем звучный термин «монгольфьер». Я прочитала: «Монгольфьер (по имени изобретателей братьев Э. и Ж. Монгольфье — Montgolfier) — воздушный шар, наполненный горячим воздухом; совершил первый полет в 1783 году». Сразу ощутила себя монгольфьером образца 2004 года. Внутри меня — горячо и пусто, я вполне могла бы парить над городом, взирая свысока на мирское бытие. Огромные дома показались бы мне игрушечными замками из песка. А та речка, на которую возил меня Грин, представилась бы небрежно брошенным серо — голубым шелковым шарфиком. И если бы он сидел на берегу с посторонней девушкой, они бы выглядели сущей мелюзгой: мошкой с блошкой!.. Так стоит ли на них тратить сердце, ревновать, плакать, отказываться от еды и питья?! Нет, если бы я была монгольфьером, мою полую, огромную голову подобные глупости не посещали бы…
— Юль, я намазался, — прервал стратосферный полет моих фантазий Саня. К этому времени он стал похож на Шершавый топинамбур — земляную грушу.
Я засмеялась и велела ему сделать очищающую маску из лечебной глины — в надежде, что болячки отвалятся.
— Сиди так пятнадцать минут, потом умойся и нанеси на физиономию толстый слой вот этого. — Я сунула фотографу баночку с регенерирующим кремом и помчалась в «Гранит».
Когда я вернулась, я поняла, что весь мой косметический арсенал вместе с обновками Сашке впрок не пошли: по сравнению с Гриней он выглядел истинным убожеством. Да, до Грини этому соломенному чучелу было далеко — как до Берлина с его лав — парадами…
— Ой, какая приятная неожиданность, — возрадовалась тетя Тася, когда Александр вручил ей хризантемы и по — мужски крепко пожал руку.
— Африканские настурции, — прокомментировал остряк — папарацци.
— Надо же, африканские, а похожи на наши сибирские астры, — поразилась моя доверчивая двоюродная тетушка.
— Не слушайте его, это игольчатые хризантемы, символ долголетия, — внесла ясность я, чтобы увязавшийся за мной фотограф не потешался над именинницей.
— Мойте руки, молодежь, и к столу! — радушно пригласил дядя Федя, муж тети Таси. — А то мы вас заждались. Буквально выпить не с кем!
На самом деле никто нас особенно не ждал, и наше опоздание пришлось как нельзя более кстати. Родственники успели подогреться спиртными напитками и смягчиться от вкусной пищи. На столе наличествовало все то, что я люблю: салат «Мимоза», сельдь под шубой, грузди с луком и сметаной, холодец, запеченная в духовке картошка — и много чего еще. Мне знакомо блаженное состояние сытости, от которого мир воспринимается прекрасным и удивительным. Потому я и не сажусь на диету ради избавления от почти незаметных пяти килограммов: голод в человеке провоцирует злость. Лучше оставаться полноватой, чем бросаться на ближних, точно цепной пес!.. Раньше я всегда была стройной, как тополь. Есть со страшной силой начала осенью, когда и ежу стало ясно, что Гриня не позвонит, не придет и не вернется уже никогда…
— Садитесь здесь, молодые, — указала нам на два стула во главе стола хозяйка дома.
— Вам штрафная полагается! — засуетился хозяин Федор Иннокентьевич. — Чего изволите: вина или водочки?
— Мне водочки! — воодушевился Санек.
— Вот это по — нашему! — одобрил дядя Федя.
Я скромно подставила фужер под струю шампанского и перевела глаза на маму. Она опустила веки в знак одобрения — простила за то, что я не ночевала дома, сочла причину уважительной. И подсказала:
