ноги.
Всю ночь меня донимали комары. Я пыталась спастись от них, накрывая голову тулупом, но уже через минуту под ним становилось невыносимо душно, и пот начинал разъедать мелкие ранки и ссадины на лице. К тому же овчина воняла чем-то кислым. Сон состоял из каких-то провалов в забытьё с видениями достойными лучших фильмов ужасов.
– Пойдем, умоешься! – предложил Егор, и открыл двери шире.
Я торопливо вставила ноги в кроссовки и направилась вслед за ним. Егор подвёл меня к умывальнику, закреплённому на стволе дерева. Я, как и накануне, умыла руки и лицо, потом нерешительно посмотрела на своего истязателя и взмолилась:
– Отвернись!
Егор ухмыльнулся и предположил:
– А ты меня по голове сзади навернёшь?
– Мне умыться надо! – захныкала я.
Он пожал плечами, делая вид, будто не понимает, чего я вредничаю и напомнил:
– Так за тем и пришли!
«Ну и шут с ним! – подумала я, и стянула через голову футболку, оставшись в одном бюстгальтере. – Хорошо, что на ночь не сняла!»
Однако вода для тела оказалась слишком холодной.
– А можно тепленькой? – проблеяла я.
Брови у Егора взлетели на середину лба.
– Чего? – протянул он.
– Вода холодная, – объяснила я.
– Баню сегодня топить буду, – пообещал он. – Так что перебьёшься.
Завтрак разительно отличался от ужина. Егор удивил перловой кашей с тушёнкой. Отдельно на тарелке принёс первые веточки укропа и перышки зеленого лука с грядки.
Я допила чай и посмотрела на своего надзирателя. Всё это время он сидел на нарах, молча и бесцеремонно наблюдая за тем, как я ем.
«Когда насиловать будет? – гадала я, и вновь усмехнулась обыденности, с которой рассуждаю над этим. – А может, он маньяк, и получает удовольствие от того, что сначала держит жертву в неволе, а потом убивает ее?»
От этой мысли стало совсем нехорошо, и я покачнулась на табурете.
– Всё? – поинтересовался Егор.
– Да, спасибо, было вкусно! – с этими словами я отодвинула от себя тарелку.
– Бери посуду, пошли мыть, – распорядился он.
Прозвучало это для меня необычно. Я понимала, что просто обязана выполнять все его требования, но случился самый настоящий заскок, и у меня вырвалось:
– Что-о?!
При этом мои брови взлетели на середину лба. Я знала это наверняка, поскольку репетировала мимику перед зеркалом, когда училась отдавать распоряжения прислуге. В следующий момент до меня дошло, что я не дома. Более того, рискую головой, отпуская такие штучки. Надо сказать, что тиран даже не успел перемениться в лице, как я, осознав тяжесть своего опрометчивого поступка, тут же мысленно отругала себя и схватила миски и кружку.
Мы вышли со двора.
– Направо! – скомандовал он.
Теряясь в догадках, как далеко придется идти, я двинула по тропинке.
Трава становилась гуще. От хора кузнечиков не было слышно шагов Егора, и я несколько раз обернулась. Но он шёл следом с задумчивым видом.
Вдоль опушки бежал ручеёк, упиравшийся в дамбу из деревьев и песка.
– Это ты построил? – спросила я, не оборачиваясь.
– До меня была. Вроде как лесник здесь раньше жил, – пояснил он. – Его рук дело.
– А где он сейчас?
– Помер, – объяснил он.
– Так ты здесь за него? – обрадовалась я новости про лесника.
– Нет, я сам за себя.
Я без подсказки шагнула на мостки, сколоченные из стволов тонких деревьев. Под моим весом они зашатались. Снизу раздался всплеск воды. Я отступила.
– Иди, не бойся, – подбодрил он.
Я подчинилась и, дойдя до края, опустилась на корточки и помыла миску с кружкой.
Как оказалось, это было не последнее задание. Во дворе, Егор забрал у меня посуду, поставил её на крыльцо и показал взглядом на грядки:
– До обеда прополоть, – приказал он. – Потом воды наносим и наполним бочку. С утра полить надо.
Я посмотрела на деревянную бадью и удивилась:
– Ты хочешь, чтобы я воду таскала?
– А ты думала, я тебя просто так кормить буду? – вопросом на вопрос ответил он.
Я задохнулась от негодования и злости, но снова взяла себя в руки.
– И что здесь пропалывать? Все сплошь заросло, поди, разберись, – проворчала я, присаживаясь у грядки. Я рвала траву и не заметила, как сзади подошел Егор. Я вздрогнула от его неожиданного окрика.
– Ты что, специально? – взревел он и поднял с земли несколько сорняков.
– Что специально? – пролепетала я.
– Морковь вырвала! – негодовал он.
– А разве здесь не лук растёт?
– Во, даёт! – восхитился он, и ударил себя по бокам руками. – Ты что, первый раз в огороде?
Вместо ответа я кивнула.
– Хватит на сегодня, – с досадой проговорил Егор и показал взглядом на постройку, вросшую в землю на другом конце двора. – Пошли баню готовить.
Баня – это было громкое название для низенького бревенчатого строения с черными от копоти стенами. Внутри было сумрачно. Скудный свет с улицы попадал сюда через единственное оконце, размером со стандартный лист бумаги.
Когда глаза привыкли к полумраку, я огляделась. Справа от входа подпирала потолок печка-каменка, с уложенными сверху булыжниками. В неё был вмонтирован чан с деревянной крышкой. За каменкой, вдоль стены – полок. Напротив – лавка для мытья. Пахло мокрым деревом, сыростью, берёзовыми вениками и сажей.
– Наведи здесь порядок, – приказал Егор и показал рукой в угол: – Это твой инструмент.
Я разглядела цинковый таз, с мятыми боками прислоненный к кадушке с водой, и кучу каких-то тряпок, черных и скрученных.
– Пол скоблить, – с этими словами он снял с гвоздя серп, обмотал его острие тряпкой, присел на корточки и несколько раз провёл его обратной стороной по доске, оставляя светлые полосы. – Держи. Только не порежься…
– Час от часу не легче! – пробормотала я, когда за Егором с грохотом захлопнулась дверь и щёлкнула задвижка.
Я опустилась на колени, упёрла спинку серпа в пол и потянула на себя. Под металлическим ребром стала скручиваться стружка грязи, оставляя за собой узкую полоску светлого дерева. Я провела ещё несколько раз, царапая пол, и ужаснулась.
– Это же сколько его надо так шоркать, чтобы отчистить? – пробормотала я и снова стала мысленно себя отчитывать: – «Какая я дура! Из-за минутной слабости теперь придётся расплачиваться здоровьем и молодостью! Ведь он точно меня теперь отсюда не выпустит!»
Вдруг сзади скрипнула дверь, и в бане стало светло.
Я обернулась и вскрикнула от грохота сваленных на пол у печки дров.
– Чего орёшь? – удивился Егор и отряхнул руки.
– От неожиданности, – оправдывалась я.
Егор присел перед печью на корточки, натянул рукав куртки на пальцы, ухватился за дверцу и открыл. Лицо вмиг озарилось красным. Он стал забрасывать в топку дрова. Печь нещадно дымила и чадила. Егор отрывал огромным
