Ознакомительная версия.
Настя Сотникова была первой женщиной за много лет, с которой он на самом деле разговаривал. И это его путало.
— Кирилл Андреевич, я просто так сказала. Вы не беспокойтесь. Это мой родственник Владик считает, что у меня помрачение рассудка, а на самом деле я вполне дееспособна. Я не стану больше приставать к вам со свиданиями. Честно. Спасибо и на этом. Вам когда в Москву?
— В понедельник я улетаю в Дублин. Отсюда, из Питера. Вернусь через две недели, тогда и поеду в Москву.
— У вас отпуск или командировка?
— Отпуск.
— Господи, это такое счастье — отпуск. Когда вы вернетесь, я уже все буду знать.
— Ну да, — сказал Кирилл жестко, — или вас к этому времени похоронят рядом с бабушкой.
— Почему? — спросила она испуганно.
— Да потому, что, как только вы полезете со своими выяснениями в банку с пауками, паук-убийца от вас избавится. От вас избавиться легче легкого. Даже не на счет «три», а на счет «раз». Въедете вы на вашей дохлой машине в какую-нибудь речку, благо речек тут у вас полно, и дело с концом.
— Я не въеду, — проговорила она храбро, — я машину десять лет вожу.
— Да от вас и не требуется въезжать. Вас где-нибудь придушат, а машину под горку скатят, только и всего. Вы ведь даже приблизительно не представляете себе мотивов. А вдруг и вправду какие-нибудь деньги замешаны, отличные от тысячи долларов? Или произведения искусства? Вы бабушкины документы, дневники, бумаги смотрели? Наверняка ведь они в доме есть, если она в нем всю жизнь прожила.
— Нет, — сказал Настя, чувствуя себя круглой идиоткой, — ничего я не смотрела. Я посмотрю сегодня. У меня как раз будет время до понедельника.
— До понедельника! — фыркнул Кирилл.
— Кофе? — нежно спросил выткавшийся из воздуха официант. — Эспрессо? Капуччино?
— Мне, если можно, большую чашку, — попросила Настя и улыбнулась официанту, чего Кирилл никогда не делал. Официант улыбнулся в ответ вполне человеческой улыбкой, — и покрепче.
— Мне то же самое и минеральную воду «Перье». Холодную. С лимоном. И сигареты «Парламент».
— Конечно.
Настя посмотрела в спину официанта, который двигался как балетный танцор, а потом взглянула на Кирилла:
— Неужели вы и вправду считаете, что меня могут… убить?
— Убили же вашу бабушку, — он равнодушно пожал плечами, — почему не могут убить вас?
— Потому что это невозможно, — выговорила она отчетливо, — невозможно, и все.
— Возможно все.
— Нет, — сама себе сказала она, — нет. Не может быть.
В эту секунду, когда она сказала себе «не может быть», он принял решение.
Оно пришло само, как все важные решения в его жизни, и он должен был только сделать выбор — принять его или забыть о нем. За десять лет из водителя большегрузных машин он стал владельцем процветающей, агрессивной и хищной, как новорожденный динозавр, компании. Он умел быстро и правильно оценивать приходящие к нему решения.
Он ничего не потеряет, кроме времени. Если попытка будет неудачной, он впишет ее в графу «непредвиденные обстоятельства» и станет жить дальше. Если она окажется удачной — ну хоть на этот раз! — никакие Децлы, а заодно и Бивисы и Бадхеды женского пола ему больше не понадобятся.
«Ах, как намаялась я с тобой, моя попытка номер пять» — завывал кто-то у него в приемнике, когда он ехал в Питер.
И все-таки было очень страшно.
Несмотря на тридцать два года, на опыт, на отточенное за много лет умение контролировать ситуацию и оборачивать ее в свою пользу.
— Настя, — сказал он, в затылке стало тяжело, — бросьте вы эту вашу затею к черту. Поехали со мной в Дублин. В понедельник. Хотите?
К ее чести, она не стала корчить никаких рож и с возмущением выбегать из зала тоже не стала.
— Нет, — сказала она спокойно, — не хочу.
— Почему?
— Вы мне очень нравитесь, — объявила она решительно, — я не хочу с вами никакого отпускного романа. Я потом из него не вылезу много лет. Но за предложение спасибо. Вы мне польстили.
В затылке немножко полегчало.
Он ей нравится. Он нравится ей так, что она опасается, что влюбится в него. Если только он все правильно понял.
— Я не маньяк-убийца, — сообщил он на всякий случай, — и у меня нет жены и трех малюток.
— Как это вас никто до сих пор не слопал? — искренне удивилась она.
— Меня слопать трудно, — сказал он, быстро соображая, что делать дальше, — я очень осторожный. Близко никого не подпускаю.
Она кивнула:
— Правда, спасибо вам, Кирилл Андреевич.
— Пожалуйста, — ответил он, рассердившись, — не за что. Раз не хотите в отпуск, давайте попробуем с другой стороны.
— С какой стороны?
— С другой. Давайте проведем это ваше чертово расследование. Все равно без меня вы не справитесь. Отпуск нам не подходит, пусть будут трудовые будни.
— Какие будни, Кирилл Андреевич? — спросила она осторожно, рассматривая его, словно пытаясь на взгляд определить, не сошел ли он с ума. Он и сам хотел бы это знать. — Вы же послезавтра улетаете в Дублин.
— Я могу улететь в Дублин через неделю. За неделю мы выясним, что произошло с вашей бабушкой, вы проникнетесь ко мне уважением и благодарностью, и я этим воспользуюсь, чтобы вас соблазнить.
— Вы от меня без ума? — уточнила она.
— Вы мне даже не нравитесь, — сообщил он, — но у вас есть чувство юмора, характер, зеленые глаза, и вы знаете стихи «каждый выбирает по себе». Этого мне пока достаточно.
— Я еще говорю по-английски, играю на пианино и пеку изумительные плюшки, — доложила она голосом первой ученицы, — могу наизусть продекламировать стихотворение «Памяти Добролюбова». Девятый класс средней школы. Пушкин написал «Евгения Онегина», а Лев Толстой «Анну Каренину».
— Вы точно уверены, что не наоборот?
— Сто пудов, — сказала она сосредоточенно, и он захохотал так, как никогда не хохотал в ресторанах — громко и от души.
Он вообще никогда не делал на публике ничего такого, что могло бы поставить его в дурацкое положение. Он все время контролировал себя как будто со стороны, ему всегда было дело до того, кто и что о нем подумает.
Спохватившись и даже вроде устыдившись, он хлебнул горячего кофе, поморщился и быстро запил водой.
— Ну что?
— Я не очень понимаю, как все это будет, Кирилл Андреевич, — сказала она неуверенно, — а вы?
— А я понимаю. Вы привезете меня в Петергоф и скажете родственникам, что я и есть… ваш Кира. Вряд ли кто-то из ваших с ним знаком. Или знаком?
Она отрицательно покачала головой.
— Ну вот. Видите, какой я умный. Мы вместе попробуем определить убийцу, при условии, что было убийство и что родственники имеют к нему отношение. Если в конце недели мы не перегрызем друг другу глотки, значит…
Ознакомительная версия.
