Нет, не сто, а тысячу.
– Время смерти уже определили? – спросила Алисса. – Если да, то нам надо срочно звонить в Коронадо и устанавливать тебе алиби.
– Значит, я все-таки подозреваемый? – спросил, как сплюнул, Сэм. – Замечательная новость!
– Это стандартная процедура, так что придется тебе это пережить, – сухо сказала Алисса. – Глупо обижаться.
Он засмеялся:
– Ага. А ты сходи на кухню и посмотри на Мэри-Лу, а потом возвращайся сюда и поучи меня, как не обижаться, когда говорят, что это сделал я.
Обернувшись, она посмотрела на дом, а потом повернулась к Ною, который внимательно прислушивался к их разговору:
– Простите, вы, наверное, из местного отделения ФБР?
– Нет, я здесь с Ринго, то есть с Сэмом. Я живу здесь, в Сарасоте, и, когда он позвонил мне, я сразу же приехал. Я сам не юрист, но у меня есть несколько знакомых адвокатов, и я как раз советовал Сэму не отвечать ни на какие вопросы без…
– Я на вашей стороне, – прервала его Алисса. – Мы со Старреттом… – она бросила на Сэма косой взгляд, – …давно знакомы. Мы с ним друзья, мистер…
Сэм скептически хмыкнул. Ну, разумеется… Если они с Алиссой друзья, то он – Папа Римский.
– Ной Гэйнс, – представился Ной, от внимания которого не ускользнула ни усмешка Сэма, ни косой взгляд Алиссы.
Она протянула ему руку:
– Алисса Локке.
Теперь Алисса ожидала какой-нибудь реакции от Ноя, но напрасно. Ее имя ему ни о чем не говорило.
Она опять посмотрела на Сэма, и тот слегка покачал головой: нет, Ной о ней ничего не знает. Как Сэм и обещал, он никогда и никому не рассказывал о тех двух, разделенных долгим промежутком ночах, которые они провели вместе и которые изменили всю его жизнь.
Только все это было до того, как забеременела Мэри-Лу. До того, как Алисса связалась с Максом. С этим ублюдком.
– Как там Макс? – поинтересовался он.
– Он беспокоится за тебя, – ответила Алисса.
Кто бы сомневался.
– Ты хотя бы представляешь, кто мог это сделать? – спросила она.
– Нет.
Его необщительность явно разозлила Алиссу, но она постаралась сдержаться.
– Послушай, Сэм, я знаю, как тебе тяжело…
– О чем ты? Мне здорово полегчало, как только ты приехала.
Беда в том, что он действительно понятия не имел, кому понадобилось убивать Мэри-Лу. Насколько он знал, это с равным успехом могло оказаться работой ближайшего соседа справа или инопланетян, которые за каждым кустом мерещились чокнутому приятелю Сэма Донни ДаКосте.
Алисса немного помолчала.
– Мне жаль, что ты так реагируешь, Сэм, – тихо сказала она наконец. – Макс решил, что сюда должен приехать кто-то, кто тебя знает…
– Чтобы потом доложить ему, вру я или нет, когда утверждаю, что не убивал ее?
– Я знаю, что ты не убивал. – Обычно Алисса смотрела ему в переносицу, или в лоб, или куда-нибудь в ухо, или просто сквозь него, но сейчас прямо встретила его взгляд. Еще никогда она не смотрела ему в глаза так долго, если, конечно, не считать тех двух ночей. Даже сейчас, при воспоминании о том, как она смотрела на него тогда, у Сэма заныло в груди. – Я прекрасно слышала тебя и в первый раз, Старретт, и не собиралась спрашивать во второй. О Хейли что-нибудь известно?
– Нет, – опять ответил Сэм. Теперь он знал, что Алисса действительно верит ему, и от этого почему-то перехватило горло. – Единственное, что я знаю, – это то, что там ее нет.
– Слава богу, – мягко отозвалась Алисса.
– Да, – согласился Сэм, – слава богу.
Слава богу… Мать его дочери убита, возможно, на глазах у девочки. А где сама Хейли – беспомощная и совершенно беззащитная – никому не известно. К своему ужасу, Сэм вдруг почувствовал, что по его щекам катятся слезы.
А он-то считал, что хорошо держится. Наверное, просто отупел от шока.
Еще до того как приехали люди из ФБР, до того как подоспели Ной и Клэр, Сэм вернулся в дом и обыскал каждую комнату, каждый чулан и закоулок. С холодным и тяжелым, как камень, комком в желудке, он открывал двери, ожидая за каждой из них увидеть маленькое тельце Хейли, ставшее таким же неузнаваемым, как тело ее матери.
Вместо этого он обнаружил на кухне стол, накрытый для троих, вокруг которого стояли два взрослых стула и один высокий детский, и игрушки, разбросанные по полу гостиной. Обнаружил грязную одежду в корзине для белья и чистую – в шкафу на вешалках и в ящиках комода. Увидел шампунь и мыло на краю ванны и косметику на полочке над раковиной.
Дом казался удобным и обжитым. Похоже, что, расставшись с ним, Мэри-Лу перестала каждую свободную минуту посвящать уборке.
На столике в прихожей Сэм нашел пачку счетов и писем. Сверху лежало заявление на развод, подписанное, с проставленной датой трехнедельной давности.
Выходит, Мэри-Лу не готовила ему никакой пакости.
Она просто была мертва.
Он нашел в доме множество свидетельств нормальной, мирной жизни, нашел приметы, ясно говорящие о времени убийства – незадолго до обеда. Он не нашел в нем только тела своей дочери.
Огромное облегчение, испытанное в тот момент, когда Сэм окончательно понял, что Хейли здесь нет, оказалось кратковременным и вскоре сменилось леденящим страхом. Так куда же она, черт побери, делась?
– Оставь меня на минуту, – попросил он Алиссу, безуспешно пытаясь загнать слезы назад.
Она смотрела на него, широко открыв глаза.
– Сэм… послушай… это нормально, что ты…
– Оставь. Меня. На одну. Твою. Мать. Минуту.
Она неплохо его знала, поэтому быстро встала и отошла.
Но Ной знал Сэма еще лучше, поэтому обнял его за плечи, как иногда делал, когда они еще были мальчиками и жили в Техасе.
Как бесчисленное количество раз обнимал их обоих дедушка Ноя, Уолт.
– Все в порядке, – негромко приговаривал он. – Совсем не обязательно изображать из себя супермена. Ты имеешь полное право на слезы, Ринго.
Ринго.
Сэм помнил, как Уолт Гэйнс впервые назвал его этим именем. Это было на следующий день после того, как Люк Дюшамп упал с дерева и сломал ногу. Когда кончился последний урок, Ной подошел к Сэму – тогда тот еще был Роджером – и спросил, не хочет ли он опять пойти после школы к ним, чтобы посмотреть на новый компьютер дедушки.
Честно говоря, гораздо больше Роджера интересовала стряпня Уолта, которую он успел попробовать накануне. К его радости, и в этот день, войдя в кухню, они обнаружили, что Уолт помешивает в большой кастрюле что-то, издающее дивный запах. Старик сильно хромал и приспособился готовить, сидя у плиты на высоком стуле.
– А вот и Нострадамус! – поприветствовал он Ноя с этого самого стула и широко улыбнулся. Уже гораздо позже Сэм выяснил, что Нострадамус был кем-то типа предсказателя и Уолт прозвал так Ноя, потому что в детстве тот непрерывно спрашивал: «Дедушка, а что будет, если…?»
